Историю смерти Сашиной мамы они старались не вспоминать, мальчику, когда подрос, объяснили, что мама разбилась на машине, не справилась с управлением. Не говорить же ребёнку, что его молоденькая мать, пьяная до невменяемости, села за руль чужого автомобиля и врезалась в столб. Что на убитого горем Ивана обрушилось уголовное дело за угон, расходы на компенсацию владельцу и несчастный четырёхгодовалый сын, не понимающий, почему за ним не приходит мамочка. Именно тогда они и познакомились: Юля шла с работы и увидела, как высокий мужчина орёт на маленького мальчика. Мальчик плачет и что-то причитает, мужчина тащит его за руку. Она вмешалась. Не могла смотреть, как горько рыдает ребёнок. Иван сначала психанул, потом пришёл в себя, извинился и взял сына на руки. Ребёнок оттолкнул отца, потянулся к Юле.

Через полгода Юля вышла замуж за Ивана, Саша называл её мамой. Растить его оказалось трудно, но Юля не сдавалась, она верила, что любовь и забота сгладит детские травмы и выправит характер.

Иван с планшетом удалился в спальню — доигрывать в свою стрелялку. Юля быстро перемыла посуду, которая накопилась за день, начистила картошки, отварила сосиски, нарезала простенький салат. После ужина надо не забыть приготовить два термоса, для тёти и мамы. По утрам, перед завтраком, мама пила укрепляющие иммунитет травяные настои, тётя Люда — сборы для желудка. Травы они собирали с весны, каждую в определённое время.

Траволечение было их любимым занятием, и Юля только радовалась, что хоть в этой области бабули не спорили. Чтобы не путали настои, Юля купила им термоса разного цвета: красный для мамы, синий для тёти. Ивану на завтрак она сварит гречу и сделает омлет, своим бабулям — овсяную кашу. Саша, конечно, ничего из этого не захочет, значит, ему пожарит яичницу. Юля любила заботиться о своей семье.

Как она и ожидала, работа горничной заключала в себе всё. Экономка не скупилась на распоряжения, и Юля едва успевала их исполнять. Когда зацвели тополя, их пух преследовал Юлю во снах — перекатывался белыми пушистыми облачками из угла в угол, собирался в большие снеговые валы. Особенно тяжело приходилось в дни приёма гостей. Юля сбивалась с ног, перестилая кровати, убирая комнаты, расставляя цветы и ветки душистых кустарников — родственники и гости хозяина любили остаться с ночёвкой. В подсобке, среди множества других напоминалок, висел список с перечислениями частых гостей и их вкусовыми пристрастиями. У дочери хозяина аллергия на лилии, внучке на ночь надо обязательно оставлять включенный светильник и стакан кипячёного молока. Хозяин спал с открытым окном, которое выходило на внутренний двор. Если он ложился рано, прислуга выходила из дома на цыпочках, а собак заранее запирали в специально отведённом им звукоизолированном помещении.

В выходные мама и тётя требовали вывозить их на природу, для сбора трав. Приходилось заранее договариваться с мужем, чтобы дал машину. В этот раз договориться не удалось, Иван сказал, что машина ему нужнее.

— Только о себе думаешь, — стонала тётя Люда, хватаясь за сердце. — Юля, где мои капли? Да не эти, новые, которые заказывала. Ох, как мне плохо, теперь ещё и под лопаткой колет. Ты несёшь капли или нет, хочешь, чтобы я умерла?

— Юля, ты должна поговорить с мужем, — поддерживала её мама. — Оставить нас без свежего воздуха — чистой воды эгоизм. У вас сын растёт, между прочим. Чего от него ждать, если вам обоим наплевать на стариков?

— Вот, вот, про себя тоже скажи, — злорадно заметила тётя. — Ты, Аннушка, как дочь вырастила?

— Ты тоже её растила! — возмутилась мама.

— Я к вам переехала, когда Юле было десять, сформировавшийся характер. И мужа ей, между прочим, не я выбирала, она сама на улице нашла. Я сразу сказала — поспешила девочка, бросилась в омут головой. Между прочим, время показало, что я права!

— Не приставай к ним, хорошо живут, чего ещё надо? — защищала Юлю мама. — Не ругаются, не дерутся, всё тихо, мирно, благородно, как у людей. Вон в третьей квартире каждую неделю скандалы, а в десятой в прошлом году муж к другой ушёл. А наши — любо-дорого поглядеть, столько лет, всё как голубки, ни разборок, ни шума, тихое семейное счастье.

— Когда им ругаться? — тётя Люда подалась вперёд, заставив маму отступить в кухню. — Юля на работе сутками, зятя твоего тоже днём с огнём не найдёшь, можно подумать, он не тренер в санатории, а директор концерна! Счастье — когда дети по дому бегают, наши пятнадцать лет живут, а своих так и не народили, это почему?

— Не твоё дело! Когда надо, тогда и родят! — мама вскочила со стула и воинственно уткнула руки в бока. — Юля, ты чего молчишь?

Меньше всего Юле сейчас хотелось ссориться. Вообще разговаривать не хотелось, какие разговоры после тяжёлого трудового дня? Ноги гудели, руки, казалось, сейчас вывернуться из плеч. Встала, прикрыла дверь на кухне: пусть сами разбираются¸ она слишком устала.

Вопрос о детях задел по живому. Первые годы замужества Юля предохранялась, потом, когда Саша пошёл в первый класс, упорно пыталась забеременеть. Все медицинские обследования однозначно уверяли, что они с мужем здоровы, но дети не получались. Не получались, и всё! Юля перепробовала множество советов, пила травяные чаи, на которых настаивали бабули, но результата не было. Юля очень хотела малыша, смирилась с тем, что никогда не родит и попыталась уговорить Ивана усыновить ребёнка. Всё равно, девочку или мальчику, лишь бы прижать к груди маленькое хрупкое тельце. Видеть, как он растёт, как пачкается кашей, рисует на обоях смешные закорючки. От усыновления муж отказался наотрез. Бабули единым фронтом выступили в его поддержку, и Юля сдалась. Осталась только маленькая призрачная надежда: а вдруг? Иван давно не был активным любовником, но каждый раз она ожидала чуда. Время шло, чудо не случалось.

Разговора о поездке избежать не удалось: в воскресенье утром мама и тётя категорически потребовали вывоза на природу.

— Вань, ну дай ты мне машину, они же отстанут, — попросила мужа.

— Не могу, у меня дела, сказал же. И вообще, можно такси вызвать.

— Дорого очень. От моей зарплаты и так меньше половины осталось.

— Кстати, про деньги. Когда будем летнюю резину покупать? Дороги давно высохли, а я всё на шипах гоняю.

— Прошлогодняя не подойдёт? У нас расходы постоянно доходы превышают, хотела кое-что из вещей купить, подстричься, ногти сделать, — призналась Юля.

— Зачем тебе стрижка? Все, как инкубатор, под одну гребёнку, только ты у меня красотка, воздушная и женственная. Красить тоже не смей, я не разрешаю — такие волосы, как у тебя, мало у кого увидишь и, заметь, всё настоящее.

Юля улыбнулась, поправила выбившуюся из резинки прядь. Она шатенка, длинные, до пояса волосы сама научилась убирать в разные причёски. Хотя с работой горничной причёски не нужны, обычный узел, чтобы ничего не торчало и, иногда, белая наколка.

Когда Юля впервые увидела наколку, она растерялась. К белой кружевной шапочке полагалось синее удлиненное платье и белоснежный фартук. Экономка объяснила, что надевать «парадную форму» Юля будет только в дни приёма важных гостей. Для остального времени специально для неё заказали удобные серые брючки и тунику. К Юлиной радости, из зарплаты за униформу не взяли ни копейки.

— Ваня, давай с резиной подождём? Купим в следующем месяце. Ещё коммуналку платить, мне надо кроссовки новые, Сашины школьные я совсем сносила, скоро подошва отвалится. Ветровку Саша просил, он же старую где-то порвал, говорит, у друга за гвоздь зацепился.

Иван обнял Юлю, ласково погладил по щеке:

— Хорошо, подождём. Правда, на зимней резине сейчас ездить уже нельзя, а прошлогодняя совсем лысая, ну да ерунда, я не гоняю, буду осторожничать. Хотел зонт себе купить, в «Дене» как раз новая коллекция, но обойдусь. Лето дождливое, зато я не сахарный, не растаю.

Такой подход Юле не нравился: в «Дене», конечно, всё жутко дорогое, но не мокнуть же мужу под дождём! Рисковать на дороге тоже нельзя, в сырую погоду плохая резина не обеспечит сцепляемость с покрытием, машину Ивана может занести в кювет. В лучшем случае. О худшем Юла боялась подумать.