Останавливаюсь у двери и слегка оборачиваюсь.

— Ну что ты решила?

Мне и самому до жути интересно, что диковинка выберет.

Вот так вроде живешь по отлаженной схеме, думаешь, что ничего из ряда вон уже не произойдет, но обязательно случается нечто такое, что переворачивает все вверх дном и рушит принципы до основания. Как еще объяснить, почему я даю этой девчонке шанс и жду от нее ответа?

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Вот как, спрашивается, проиграть и остаться при этом в выигрыше? И бывает ли так? Сомневаюсь.

Прекрасно понимаю, что мои чувства стараются щадить, поэтому и не говорят, что в действительности ждет, но я ведь далеко не дура! Передо мной молодой мужчина, хорошо сложенный, богатый, с возможностями. И запросами. Надеюсь, не извращенными, как у тех высокопоставленных чинов, о которых недавно писали в новостях. Да даже если и без запросов — очень унизительно! Леон смотрит на меня как на вещь! Свою вещь, которую только что купил и ждет, что я пойду за ним и буду делать все, что скажут... Разве такое возможно принять по доброй воле?..

Возможно.

Пульс разгоняется до максимума, когда делаю шаг, второй. Я ведь иду против себя, против своих принципов, и не знаю, чем это закончится. Но какие еще варианты? Какие, черт возьми?.. Надо было раньше об этом думать, а не когда погрязла в проблемах.

Как же велико желание взять табурет, стоящий у стола, огреть этого грека по его смазливому лицу и сбежать. Только куда бежать? Да и сил не хватит его вырубить. Может, Дамианис и не до конца восстановился после того покушения, но и я не на курорте отдыхала — едва стою на ногах.

Боже, о чем я думаю?.. Какой побег? Это же полицейский участок. Скрутят в ту же секунду и закинут обратно в изолятор. Нельзя.

От взгляда, которым награждает грек, адреналин разгоняет кровь по венам.

Понятно, что никуда я сейчас не сбегу в таком разобранном состоянии. Но это вопрос времени. Притворюсь, что приняла правила чужой игры, и подготовлю почву. От Христофа ведь удалось скрыться. Правда ненадолго, да и нет гарантий, что мое заключение — это не его рук дело. Не представляю, кто еще мог бы так жестоко со мной обойтись. Если только заказчик…

Господи, как же тяжело! Так страшно ошибиться. Я ведь по природе борец, однако сейчас мой дух слаб. Единственное, чего хочется, — прислониться к стене, сползти по ней вниз и рыдать. Но разве хоть кого-то тронут слезы и слабость? Вряд ли.

— Иногда лучший способ погубить человека — это предоставить ему самому выбрать судьбу. — Голос звучит приглушенно и тихо, смиренно.

— Ты еще и начитанная. Булгакова любишь. Одобряю. — В глазах Леона снова вспыхивает интерес.

От удивления я застываю на месте. Не ожидала, что наглый грек настолько близко знаком с русской литературой.

— Девочка, каждый волен распоряжаться своей жизнью, как ему хочется. Но помни, она у тебя одна. Подумай, что ждет тебя за решеткой. Минута почти истекла, на твоем месте я бы поторопился сделать правильный выбор.

— Правильного выбора не существует. Есть только сделанный выбор и его последствия.

— Вот и прими их, — резюмирует Леон с убийственной флегматичностью и выходит из комнаты.

Опыта в отношениях с противоположным полом у меня, конечно, мало, но мозгов хватает, чтобы понимать: если начну лоб в лоб сталкиваться с обладателем сильного характера, то преимущество окажется не на моей стороне. Мужчина по своей природе и так победитель. В любом случае придется расстаться с покоем, а уж в этих стенах о безмятежности точно предстоит забыть. И не о чуде ли я грезила все дни заточения? Вот оно! Самое настоящее. В лице Дамианиса. Но что делать с неприятным осадком от получения такого «шанса»?

С каждой новой секундой, приближающей к свободе, я все больше убеждаюсь в том, что не хочу обратно. Не хочу в камеру, не хочу суда, приговора и всего того ужаса, которого удалось избежать. Но за это придется заплатить чудовищную цену...

***

Машину, к которой мы подходим, я в прошлый раз видела на парковке. И мужчину за рулем тоже узнаю. Это тот самый Дан, которому я звонила, когда нашла Леона.

Дамианис открывает дверь и показывает глазами, чтобы занимала место в салоне. Как только соприкасаюсь с кожаным сиденьем, в полной мере ощущаю, что обратной дороги нет.

Грек обходит машину и садится впереди. Мужчины коротко переговариваются, и мы отъезжаем от участка.

Происходящее походит на жуткий детектив. И финал у него будет не самый лучший, принимая во внимание все, что успело произойти.

Дорогой смотрю в окно. Перед глазами мелькают знакомые пейзажи. Я думаю об Эль. Узнать бы, как у нее дела, но теперь это табу. Вон какой друг у Леона, точно непристроенный, и, наверное, с такими же возможностями, как у самого Дамианиса. В голове не укладывается, что он так просто вывел обвиняемую из участка и везет не пойми куда.

Я слегка поворачиваюсь и наблюдаю, как Леон курит и что-то делает в телефоне. Выглядит уставшим, изредка касается левой стороны тела рукой и морщится.

На секунду даже забываю о своем положении, о том, почему оказалась в этой машине, и ловлю себя на мысли, что передо мной сильный, красивый, успешный и явно умный мужчина. Но стоит Леону взглянуть на меня через зеркало заднего вида, как тут же вспоминаю, что он к тому же опасный тип. А еще хозяин положения, в его руках находится моя жизнь. Пока не верну деньги.

Встряхиваю головой и отворачиваюсь к окну, стараясь отвлечься на что-то другое. Но я так устала за эти несколько дней в камере, что в какой-то момент выключаюсь. Просыпаюсь от того, что дверь открывается. Разлепляю глаза и вижу перед собой Дамианиса.

— Надеюсь, ты понимаешь, что никакой беготни за тобой по городу я устраивать не буду? — Он стряхивает пепел от сигареты на асфальт, не переставая меня разглядывать. — Ты могла остаться в тюрьме, но выбрала другую участь.

— Быть под тобой? — огрызаюсь и тут же жалею о вырвавшихся словах.

Обычно я не такая смелая и дерзкая, но этот мужчина плохо на меня влияет. На дух не переношу конкуренцию, а здесь не просто она — сейчас я в роли проигравшего и уложена на лопатки.

— Это еще надо заслужить, — снимает с меня Леон розовые очки. — Хочется верить, что ты действительно умная. Немного отдохнешь, и посмотрю, на что ты способна, — произносит с такой интонацией, по которой трудно определить, что именно он собирается проверять. И как.

Циничный мерзавец! Самый настоящий интеграл в человечьем обличье. У меня со школы натянутые отношения с этой темой по математике, и Леон для меня — такой же непонятный и ненавистный, как интегралы. Вроде от зубов отскакивает определение, формулу наизусть знаешь, а начинаешь решать задачку — и все знания побоку! Учителя и репетиторы, которые со мной занимались, в один голос твердили, как это легко, а я чуть экзамен не завалила. По закону подлости как раз попалась задачка про то, в чем плохо разбираюсь.

— Отоспись, — следует еще одно распоряжение. — Большая спальня с панорамными окнами — моя. Из двух остальных комнат выберешь ту, что понравится. Еду сейчас закажу, из отеля ни ногой. Вопросы?

— Замечания. Ты слишком много куришь.

Лучше не открывать рот. Из него вылетает не то, что грек хотел бы услышать. Из плюсов — нам не надо друг перед другом притворяться. Я знаю, что Дамианис из себя представляет, а он знает мои сильные стороны. И слабые тоже.

Отвернувшись, делаю шаг в сторону отеля.

— Антонина, — окликает Леон. — Ключ возьми, покажешь швейцару на входе, без него тебя не пропустят. Все-таки здесь приличное заведение.

Скотина.

— А я только что из тюрьмы. И скрывать это не собираюсь, — демонстрирую оскал. — Так и скажу хостес: «Дамианис девочку снял, в какой номер пожаловать?»

Ухмыляется. По-доброму. Похоже, интеграла забавляет его новая игрушка. А в том, что я для него игрушка, — сомнений нет.

Но меня этот статус не устраивает. Ни капли. На душе так же гадко, как было лишь однажды. Разодетая в пух и прах, я жаждала сделать приятное Христофу, а стала посмешищем в его глазах. Выбежала на улицу в накинутом почти на голое тело плаще и поплелась на набережную. Пока в ушах, словно на повторе, звучали обидные слова его жены, что такие шалашовки, как я, способны играть только вторые, а то и третьи роли.