— То есть подделывать документы тебе никто не помогал? Ни одна живая душа?
— Если ты ждешь признаний, что мне помогали люди отца и, в частности, Шаповалов, то разочарую. Эту фамилию я впервые услышала от тебя.
Леон задумчиво кивает.
— Что было потом?
— Потом я сняла жилье, нашла подработку. Есть специальные сайты для программистов, там и вышла на заказчика. Начиналось все вполне безобидно. Парень изменяет девушке, обманутая барышня хочет узнать с кем и просит взломать его данные. Я сама рассталась с женихом-предаталем, поэтому из солидарности взялась помочь. Лишь позднее поняла, что попалась на удочку и дело, может, и в обманутых ожиданиях, но месть уж слишком жестокая. И дорогая.
— Ты могла отказаться.
— Когда зашла в твой компьютер, стало не по себе от сумм на счетах и информации, хранящейся на сервере. Я была уверена в своих силах. На сто процентов. И отказываться от легких денег не стала. Это оказалось фатальной ошибкой. Потому что бывший вычислил мое местонахождение, а значит, узнал и про липовые документы. Полагаю, он ждал случая, когда сможет отомстить, и вполне мог донести в полицию. Я ведь разрушила его брак, бизнес, уничтожила репутацию. Ну или меня подставил заказчик. Денег я так и не получила и до сих пор не знаю, кому обязана тем, что угодила в твои руки. Если бы встретила человека, который дал мне то задание, плюнула бы ему в лицо.
— Отец в курсе, где ты?
— Вряд ли. Ты далеко меня спрятал.
— Когда ты выходила с ним на связь в последний раз?
Голова идет кругом от вопросов Дамианиса.
— В свой день рождения получила от него эсэмэску...
Леон наконец отпускает меня. Отходит к окну и берет сигарету из пачки, лежащей на подоконнике. Прикурив, о чем-то долго размышляет. О чем-то очень нехорошем — я нутром ощущаю напряжение, которое исходит от Дамианиса в эти минуты.
— Что со мной будет?
— Ничего.
— Это неправда. Я козырь в твоих руках. А когда хотят выиграть, перед самым финалом козыри обязательно пускают в ход.
— Перед финалом, да. Мы с командой почти у цели.
— Я сразу была против, чтобы ты меня трогал…
— Уже тронул. Какой смысл об этом говорить? — Леон берет новую сигарету.
Табачный дым еще никогда не казался мне таким горьким.
— Отца посадят. А что будет со мной?
Дамианис молчит. Затушив окурок в пепельнице, он поворачивается. Выглядит хмурым.
— Иди к себе, Антонина. Мне надо подумать. И проверить твои слова.
Так и хочется закричать ему в лицо: «Что еще ты собираешься проверить?!», но из меня будто разом выкачали все силы.
— Не уйду, пока не ответишь.
— У меня самолет. Когда вернусь, поговорим.
Хочу сказать, что сбегу, но Леон опережает.
— Уезжать с острова без моего ведома я бы на твоем месте не стал. Как и выходить на связь с отцом. Или с кем-то из прошлого окружения. Если, конечно, тебе дорога собственная жизнь.
— А если не дорога?
Его взгляд пробегается по мне с головы до ног и обратно.
— Мне дорога. Пока что. А там разберемся. Иди. — Дамианис кивает на дверь.
Но сил пошевелиться нет. А если сделаю шаг — тут же распластаюсь по полу.
————— На моей страничке появилась книга про Шахова и Асю под названием «По доброй воле». Подписывайтесь, чтобы не пропустить новые истории!
34 глава
Стук в дверь отвлекает мое внимание от Дамианиса. В кабинет заходит Ганонг. Он что-то быстро говорит на креольском и снова оставляет нас одних.
Леон стоит неподвижно, глядя в одну точку. Потом идет к столу, собирает документы и закрывает ноутбук.
— Ты говорил о зацепках, но умолчал о главной…
Дамианис делает вид, что меня здесь нет.
— Александра Гроу числится в живых? — Не знаю, откуда в голосе твердость и вызов. Я не в том положении, чтобы разговаривать с Леоном в подобном тоне.
— Числится, — коротко отвечает он, закончив со сборами.
— И где она сейчас находится?
Самой даже в голову не приходила мысль это проверить, но Дамианис наверняка узнал все.
— Александра учится за границей, в престижном университете. В интернете информации о ней мало, фотографии единичны. Учитывая смену имиджа, на тебя выйдут нескоро. Но выйдут. Это лишь вопрос времени. Пока попробую выяснить про твоего бывшего и его причастность к пропаже моих денег. На большее не рассчитывай. Не собираюсь делать вид, что мне не поступал приказ посадить твоего отца.
— Папа не мог заниматься чем-то противозаконным… Неужели ты не попытаешься разобраться, виноват он на самом деле или нет?
— Если его фото в моей папке, то очевидно, что мог. Я фаталист, Антонина. Только глупец рискнет собственной судьбой ради чужого человека, обреченного на неудачу. — Леон смотрит на меня давящим взглядом.
— Неудачу? Это означает…
— Да, — обрывает он. — Твоему отцу я ничем не смогу помочь.
От суровой сдержанности Дамианиса становится лишь страшнее. Лучше бы он все швырял, был агрессивным, ругался на всех языках, какие только знает.
Взяв папку и сумку с ноутбуком, Леон покидает кабинет, оставляя меня с ощущением безысходности, беспомощности и пустоты.
Мы можем жить с человеком всю жизнь и ничего о нем толком не знать. Не исключено, что так случилось и со мной. И от этого лишь паршивее на душе. Не представляю, чего ждать и, главное, где взять терпение, чтобы вынести эту чудовищную бурю. Откуда черпать силы, которых почти не осталось? Разве я могу желать зла и смерти собственному отцу?
Сползаю на корточки и сижу не шевелясь, пока комната не погружается во мрак. Затем перебираюсь на диван в углу и, сжавшись в комок, лежу неизвестно сколько. На глаза то и дело наворачиваются слезы.
Под утро меня находит Зифа. Помогает дойти до комнаты, укладывает в постель. и приносит теплой воды. Поглаживая ладонью по голове, напевает что-то на своем родном языке. На удивление, успокаиваюсь и засыпаю, желая, как можно дольше не возвращаться в реальность. А когда просыпаюсь, понимаю, что буря внутри даже не думает затихать. И выберусь ли я из нее целой и невредимой, пока под большим вопросом.
Почти неделю зависаю на сериалах. Поначалу это здорово отвлекает, но потом приедается. Особенно после того, как в каждом, абсолютно в каждом фильме наступает счастливый конец.
В память намертво врезаются слова одного из героев, что настоящая любовь бывает один раз в жизни и все оправдает. В нашем случае ничто и никто не оправдает Леона, если он расправится с моим отцом. Пусть я расслабилась на острове без работы, влюбилась без памяти и сошла с ума от страсти к мужчине, но это еще не значит, что отупела.
***
— Может, с нами в море? — спрашивает Майса, заглядывая в спальню с подносом.
Уверена, ее Зифа подослала. Но напрасно, я никуда не пойду. И есть не хочу. Кусок в горло не лезет.
— Нет. — Смотрю в экран телевизора.
Хочется вскочить с кровати и всех разогнать. Не видеть ни одну живую душу.
— Почему? — Майса ставит поднос на тумбочку и садится на кровать. — Давай поплаваем, покормим черепах, порыбачим, — перечисляет мои любимые развлечения.
— Сил нет. Желания тоже. Да и голова раскалывается. В следующий раз.
Что там говорил Леон? Чтобы не смела даже думать о побеге? У меня бы сейчас и не получилось.
— Лучше принеси, пожалуйста, обезболивающее и апельсиновый сок. Холодный, — прошу я, чувствуя, как начинает мутить от непроходящей пульсации в висках. — И еду убери.
— Хорошо, — печально вздыхает Майса и, прихватив поднос, выходит из спальни.
Поплакать бы как следует, но слез больше нет. Да и разведение сырости никак не повлияет на мою ситуацию, а значит, не стоит тратить на это энергию. Которой и так катастрофически мало.
Майса приносит лекарство. Я запиваю таблетку соком, жду, когда она подействует, и опять засыпаю. Сон — единственное состояние, которое дарит сейчас облегчение и покой.
До тошноты пресытившись отдыхом и мелодрамами, решаю сходить к океану и полюбоваться на закат. На берегу я замечаю Майсу. Она не одна, с ней несколько девушек. Они разожгли костер и танцуют возле него.