Поразительно, как можно симпатизировать человеку и в то же время кровожадно желать ему всяких разных смертей, самых мучительных и жутких.

— Ненавижу тебя, — выдавливаю сквозь зубы и пытаюсь оттолкнуть от себя Дамианиса, вспороть его ребра ногтями.

— Ты повторяешься. — Глуша попытки ему навредить, Леон прижимает меня к кафелю.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — дрожа повторяю словно в пьяном бреду.

— Это у тебя из-за нежелания подчиняться. Но подчиняться придется.

От накала эмоций подкашиваются ноги. Или от рук Леона, которые ложатся на мои ягодицы и до боли их сжимают. Я и впрямь близка к тому, чтобы его убить. Потому что нельзя со мной так. Нельзя! Я не игрушка!

— Не придется! — Бью его кулаком в грудь.

— Ведешь себя как жертва, притом что проблему сама же себе и создала.

Дамианис упирается мне в живот своей эрекцией, и я начинаю дрожать еще сильнее.

— Да, ты прав, прав... — соглашаюсь. — Проблема действительно есть. Хотеть урода, который распоряжается моей жизнью и берет против воли, — это ненормально!

— Прям совсем-совсем против? — подначивает Леон и ведет языком по моей скуле. Впивается губами в шею, отчего внизу опять становится горячо и влажно.

Упираюсь в его грудь руками, стараясь заново отвоевать хоть немного себя, но Дамианис расплющивает меня своим телом и вгрызается в рот жадным поцелуем, превращая кровь в венах в жидкое пламя.

Не знаю, сколько длится поцелуй, по ощущениям — вечность. За которую я успеваю поменять решение несколько раз и в итоге принимаю поражение, отдаваясь во власть настойчивых губ.

Перед глазами плывет. Меня словно и впрямь напоили. В поисках опоры хватаюсь за плечи Дамианиса и запускаю руку в его влажные волосы, не в силах сдержать протяжного стона от того что Леон вытворяет с моим телом... Это так сладко и приятно. Невыносимо! Касания губ нежные, движения языка настойчивые... Ласки Леона похожи на изощренную и жестокую пытку.

Пульс разгоняется до максимума, жар поглощает без остатка, когда Дамианис опускается на колени и, закинув себе на плечо мою ногу, продолжает свои истязания. Или на этот раз он извиняется? Хотя сомневаюсь, что такие, как он, вообще способны в чем-либо раскаиваться.

Я слабею, чувствуя приближение оргазма. Третьего за этот вечер! Удовольствие накатывает слишком резко. Захлестывает с такой силой, что не могу сделать вдох. Кажется, я вот-вот лишусь чувств от остроты ощущений. Будто не в душе стою, а под струями водопада, который смывает все, абсолютно все, оставляя только чистейшее наслаждение.

Мысли окончательно превращаются в желе. И не только они. Тело тоже не слушается. Я едва не оказываюсь на полу, когда Леон меня отпускает и выпрямляется.

— Настолько против, да? — усмехается, глядя мне в лицо дикими глазами.

Стоит лишь на секунду подумать о Дамианисе хорошо, как он тут же все портит.

Когда-то я мечтала о сильном и красивом мужчине. Сбылось. Но никто не обещал, что поведение принца будет соответствовать моим розовым соплям. Никто.

— Не особо впечатляет, — задушенно выдыхаю.

Леон выключает воду и, прихватив пару полотенец, берет на руки и несет в спальню. Перестилает белье и указывает глазами на кровать.

— Сейчас вернусь, — бросает он и уходит на первый этаж.

Но я не дожидаюсь. Переполненное впечатлениями сознание отключается, едва оказываюсь головой на подушке. И в отличие от шокирующей реальности, сон снится хороший. Безмятежный, светлый, наполненный умиротворяющими картинками. Которые не имеют ничего общего с тем, что происходит в моей жизни.

Просыпаюсь от сильной жажды и головокружения. Открываю глаза и тут же чувствую внизу болезненный спазм. Несколько длинных секунд я прислушиваюсь к себе, наблюдая за мирно спящим Дамианисом. Во сне он такой спокойный, ну чисто ангел. Вот только в реальности пользует меня как какую-то вещь. А я с замиранием сердца смотрю на своего палача, вспоминая яркие ощущения, испытанные рядом с ним... Дура!

Пытаюсь выбраться из-под одеяла, но Леон кладет на талию руку и тянет меня к себе.

— Далеко собралась? — хриплым от сна голосом интересуется он.

— В туалет можно? — вылетает нервно.

— Иди. — Он отпускает меня и переворачивается на спину. Берет с тумбочки телефон.

Обмотавшись полотенцем, которое нашла рядом с кроватью, я иду в ванную. Там бардак после вчерашнего. На полу липкие капли виски, расколовшийся пополам бокал...

Аккуратно подхожу к зеркалу и смотрю на свое отражение. Ну и вид. Будто месяц не спала. Вся отекшая, бледная, на голове не пойми что, шея и плечи в засосах. Я открываю шкафчики в поисках расчески, но ничего не нахожу. Кое-как прочесываю волосы пятерней и включаю душ. Может, он немного приведет в чувство.

Но бодрит совершенно другое. В дверном проеме появляется обнаженный Леон. Котяра медленно проходит мимо в душевую. Переключает воду на холодную и стоит под струями несколько минут. Выйдя, он становится напротив меня, оборачивая вокруг бедер полотенце.

Словно завороженная, наблюдаю за ним, хотя следовало бы отвести глаза. Паршивец идеально сложен. Даже мой укус на ключице ему идет.

— Проведем день здесь, а завтра вернемся в город, — твердо говорит Леон.

— И зачем ты мне это сообщаешь? А, постой… у меня впереди несколько часов и целая ночь, чтобы добиться твоего расположения и перевода из ранга «девочка на день» в постоянные любовницы?

Он шумно вздыхает. Приближается вплотную и склоняется надо мной, будто хочет поцеловать, но вместо этого дергает мое полотенце и плотоядно смотрит на грудь, словно собирается ее сожрать.

— Лучше не начинай. Твои протесты меня заводят. — Леон сжимает зубами сосок и ныряет холодной ладонью мне между бедер.

Вскрикиваю от неожиданности и хватаю его за плечи, пытаясь остановить, но Дамианис продолжает посасывать мою грудь и гладить пальцами нежную плоть. Усмиряет в несколько касаний, словно умелый дрессировщик. Ласкает клитор, выписывая на нем невесомые круги. Я дергаюсь в унисон каждому его движению и со вздохом смыкаю веки.

Неужели проклятое тело теперь всегда будет так реагировать на мерзавца? Нет, не позволю! Тяну Леона за волосы и делаю то, чего жажду со вчерашней ночи. Оставляю след зубов на второй его ключице.

Котяра с шипением сжимает мою шею. Наши взгляды встречаются. Его — темный с поволокой, а мой — не знаю какой. Наверное, в моих глазах опять вызов.

— Ты пожестче, как я понимаю, любишь, да? — произносит Леон с выразительной потребностью.

— У меня там все очень чувствительно после вчерашнего и болит, — выпаливаю зло. — Ты бы не мог перестать меня мучить? Если слов не понимаешь, приходится физически воздействовать.

Целую вечность мы смотрим друг на друга, а потом Леон убирает руки.

— Буду ждать тебя внизу. Позавтракаем и спустимся к озеру.

Он выходит из ванной, и я напряженно выдыхаю.

Даже не знаю, что лучше. Чтобы Леон трогал или чтобы оставил в покое. Внизу все огнем горит и требует немедленного продолжения.

Наверное, я близка к сумасшествию. Не понимаю, как может восхищать наглость и неконтролируемая сила в человеке, но в Леоне это почему-то нравится.

Прохладный душ помогает прийти в себя. Я насухо вытираюсь и иду посмотреть, что выжило из одежды. Оказывается, все. Кроме трусов.

Сначала думаю остаться в кровати, а потом решаю не испытывать терпение хищной зверюги и спускаюсь вниз.

Леон стоит у плиты.

— Обезболивающее в аптечке, — сообщает он, бросив на меня беглый взгляд. — Первый шкаф, справа от тебя. Завтрак почти готов.

— Какой заботливый... — ерничаю я.

— Ради тебя сделал исключение. Обычно я не готовлю.

— Вот это привилегии!

Леон ставит тарелки на стол. Сам достает аптечку и наливает в стакан воды.

— Садись, — кивает на стул.

— Извини, сегодня я буду есть стоя. Не уверена, что теперь смогу сидеть…

— Ну ты уж как-нибудь попробуй, — улыбается он. — Или можем закрепить результат. Клин клином вышибают? Так говорят?