Рыбалка и встреча с черепахой, да даже созданная программа или удачный код не идут ни в какое сравнение с тем, что я сейчас испытываю. Меня словно разбивает на молекулы.

Мы кончаем одновременно. И только после секса вспыхивает мысль о предохранении.

— Ты, надеюсь, в презервативе?

— В нем. — Хриплое дыхание Леона обжигает висок.

Отходняк после оргазма жесткий, не получается справиться с эмоциями. Колотит не переставая. Не уверена, что смогу сегодня добраться до Рисли, но однозначно попытаюсь. Нужно как-то заземлиться, иначе я свихнусь от поплывшей реальности.

Кое-как встаю с дивана и, подобрав бикини и тунику, хочу ретироваться наверх, в душ, но Леон хватает за щиколотку и валит обратно на диван.

— Думала одним разом отделаться? Серьезно? — В его глазах плещется насмешка. — Я весь месяц об этом мечтал. — Он опять подминает меня под себя.

Секс повторяется. А потом еще. После третьего оргазма перестаю считать, сколько раз за ночь мы совокупляемся. Другого слова не подобрать. Котяра и впрямь животное. Самое настоящее. И из меня хочет сделать себе подобную.

Рассвет я встречаю в объятиях Леона и в какой-то момент вырубаюсь прямо под ним. Просыпаюсь от жажды. Даже снилось, что пью и никак не могу напиться.

Я сажусь в кровати и охаю от тянущей боли между ног. В комнате полумрак, часы показывают час дня. Оглядываюсь в поисках Дамианиса, но его в гостиной нет.

Приняв душ, я спускаюсь на завтрак. Кругом тишина. На мгновение кажется, что вчерашнее всего лишь сон, но боль между ног не оставляет сомнений. Все было более чем реально!

Интересуюсь у Зифы, где Леон. Она показывает глазами на дверь кабинета:

— Хозяин работает.

От сердца отлегает. Я почему-то подумала, что Дамианис уехал, а опять оставаться одной совсем не хочется. Хочется, чтобы Леон этой ночью продолжил делать со мной то же, что и предыдущей. Кажется, постепенно вхожу во вкус.

Дамианис до вечера не покидает кабинет, а я весь день провожу на пляже возле черепахи. Заманиваю ее вкусностями на виллу, прямо на лужайку перед домом.

Когда солнце начинает опускаться за горизонт, Леон наконец появляется на террасе. Садится в кресло и вытягивает ноги перед собой. Вид у него уставший, глаза красные.

Пока Зифа спешно накрывает на стол, я подхожу к Дамианису и становлюсь позади, кладу руки на напряженные плечи и массирую. Зацепившись взглядом за татуировку на затылке, улыбаюсь, вспоминая, как ночью обводила ее контуры кончиком языка и пытала Леона вопросами, откуда она у него. Он опять отвечал, что не помнит, как набивал тату. Мне кажется, обманывает. Просто не хочет признаваться.

— Закаты здесь волшебные, — с умиротворением произносит Леон. — Нигде больше таких не встречал.

— Много где бывал?

— Да. А ты? — вдруг интересуется он.

В последний момент спохватываюсь, едва не ляпнув лишнее.

— Нигде не была, но именно здесь задумалась о том, что очень важно быть привязанным к какому-то одному месту, изучить его историю, знать каждую улочку, любить всем сердцем. Чтобы потом с восхищением рассказывать о нем своим детям и взращивать в них семечко любви к родному дому, — говорю я, наблюдая, как солнечные лучи гаснут в океане.

— Детям? — настороженно хмыкает Дамианис. — Постой. Что с твоим циклом? Месячные были? — Он запрокидывает голову и внимательно смотрит на меня.

— Были. С циклом все хорошо. — Возвращаю его голову на место и продолжаю массировать забитые плечи.

Леон с облегчением выдыхает.

— Совсем вылетело из головы, что в прошлый раз не предохранялся. Другие проблемы захватили.

— Про детей я в общем сказала. Просто много размышляла о доме и корнях. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем.

— Ты где-нибудь чувствовал себя так, словно жил в том месте всегда?

На несколько мгновений воцаряется молчание, а потом Леон отвечает:

— Наверное, лишь в Тель-Авиве. Мне интересна история города, традиции, любопытно, чем живут его люди. Если бы в планах было становиться отцом, я бы хотел, чтобы мои дети родились и выросли именно в Израиле. Хотя поначалу я рассматривал остров как постоянное место жительства. Но длительные перелеты и еще ряд факторов сыграли против. Сюда я приезжаю отдыхать. И не особо часто.

Я закусываю губу, глядя на сумеречный горизонт. Когда погода ясная, на острове практически не бывает темно. Звезды и луна такие яркие, можно всю ночь ими любоваться.

— У тебя еще где-то есть недвижимость? — Не знаю, зачем спрашиваю.

— Возможно, — будто нехотя отвечает Дамианис.

— И так же оформлена на других людей?

— Зачем тебе эта информация?

— Дан тоже не знает об этой вилле? — игнорирую я нотки подозрительности в голосе Леона.

— Никто не знает.

— А как же билеты в сумке?

— Мы улетели на отдых. Это официальный версия. Для всех.

— А неофициальная?

— Твое спокойное поведение и вопросы настораживают. В чем причина столь неожиданной покорности?

Опять хочется ударить Дамианиса. Просто так. Странные у меня реакции на этого мужчину.

— Я долго была одна, и не с кем было поговорить о своих страхах. А еще было время подумать и кое-что про себя понять.

— И что же ты поняла?

— Мне хочется больше активности, быть задействованной, необходимой, в движении... Но я не знаю, как это реализовать. Сравниваю себя со спортсменом, который получил серьезную травму, и теперь ему предстоит завершить спортивную карьеру. Мыслями он в прошлых достижениях, в голове у него привычная тактика, способная привести к победе. Которая больше не работает, а значит, надо менять мышление. Много чего менять. Плохое сравнение, но ощущение собственной ограниченности угнетает. Мы ведь действительно можем все, но я не знаю, как себя переформатировать, как начать мыслить иначе, чтобы получить результат. Когда пытаюсь, и не выходит, это выливается в конфликт. С самой собой. И с тобой тоже.

— Любой результат — итог длительного действия. Размышления у тебя вполне здравые. Зачастую, приняв решение, мы лишь спустя время осознаем, правильным оно было или нет.

— И много раз ты ошибался?

— Достаточно.

— А я твое правильное решение? Или нет?

Леон поворачивается и, обхватив за талию, сажает меня к себе на колени. Заглядывает в лицо.

— Откуда столько рефлексии, Антонина? Да, мне пришлось пойти на жесткие меры, потому что за ошибки, подобные твоей, другие люди наказали бы куда серьезнее. А я не хочу, чтобы в таком юном и нежном возрасте тебе сломали психику и навсегда отбили веру в людей. Пока я рядом, ничего плохого с тобой не случится. Отдать тебя Маршаллу было бы огромной ошибкой.

— Понятно… Придется попросить Зифу раздобыть на русском книгу «Тысяча и одна ночь», чтобы подольше тебе не надоедать. Таков мой правильный путь?

Дамианис смеется, и в этот момент он похож на мальчишку.

— Я сказал, что тебе ничего не угрожает. Беру свои слова обратно, — говорит он, отсмеявшись. И продолжает без всяких шуток: — Еще как угрожает… — Проведя пальцем по бедру к промежности, Леон клеймит мои губы поцелуем.

Весь день я хожу сонная и вялая, сил ни на что нет. Наверное, даже к лучшему, что у меня сейчас нет ноутбука. Представляю, что бы я там наделала в таком разобранном состоянии. Зато Дамианис опять работает. Не знаю, как он выдерживает подобный ритм. Леон везде успевает, и при этом его мозги отлично соображают.

Из плюсов — сексуальное удовлетворение. Как оказалось, самое лучшее снотворное средство. Нервозность отошла на второй план, меня захватили другие переживания. И пожалуй, это серьезное отклонение от нормы. Месяц с небольшим назад сама мысль о сексе пугала, а сейчас я от одного вида Дамианиса возбуждаюсь и низ живота сводит судорогой желания. Иногда становится страшно, что из умного программиста я вдруг превратилась в одержимую нимфоманку. Может, какую-то часть моего мозга и впрямь перепрошили?

Выпив два стакана холодного апельсинового сока, направляюсь в кабинет Дамианиса.