Дамианис и ребенок… Не вяжется. Совершенно. Однако на снимках, найденных у Леона в ноутбуке, он с такой нежностью смотрит на темноволосую малышку, что можно подумать, будто эти двое — отец и дочь.

В салоне повисает тишина. Я отворачиваюсь и смотрю в окно.

— А ты? — внезапно спрашивает Леон, нарушая молчание.

— Что я?

— Если бы ты не могла иметь детей, взяла бы ребенка из приюта?

— Нет, — заявляю категорично. — Хотя мнение людей с годами может меняться. Возможно, лет через десять я буду думать иначе.

— Вряд ли. Я примерно так же говорил, и ничего в этом плане не изменилось.

— Ты акцентируешь внимание на другом. Твой треугольник, сделанный в бессознательном состоянии, — отличное тому подтверждение.

Леон задумчиво улыбается, а я пытаюсь представить, каким он был в юности. Таким же серьезным и сдержанным?

— На самом деле взять из приюта ребенка, подарить ему любовь, тепло, дать шанс на достойную жизнь и полноценную семью — хорошее дело, — начинаю рассуждать. — Куда хуже, если эти семьи однажды распадаются, и дети становятся никому не нужны. Я как-то собирала статистику для одного блога, она неутешительная. Особенно если бесплодна женщина. В половине случаев мужчина заводил семью и детей на стороне. Иногда даже тайно.

— А если наоборот?

— Родить от бесплодного мужа — это слишком смело. Рано или поздно правда все равно вылезет наружу. Редко кто из мужчин идет на компромиссы в этих случаях. Даже обычные семьи, где все относительно здоровы и полноценны, распадаются, а тут и подавно непросто сохранить брак.

— Чем ты еще занималась помимо того, что вела чьи-то блоги? — Леон облизывает нижнюю губу, и я опять думаю вовсе не о статистике и бывшей работе.

— Всем понемногу. Однажды даже пыталась создать свою собственную программу.

— И как успехи? — поглядывая в боковое зеркало, интересуется он.

— Удовлетворительные. В этом деле нужна команда и инвесторы, а у меня на тот момент ничего этого не было. Макет до сих пор лежит в какой-то из папок.

— Что ты создала?

— Программу по отслеживанию интересов людей. Для сайта знакомств. Занимательная штука.

— Международного уровня?

— В те годы я была не так умна. В отличие от некоторых. Ты сразу нашел способ, как зарабатывать в нескольких странах, да?

— Это было непросто, но дисциплина и труд сделали свое дело. Нашлись инвесторы, которые увидели во мне потенциал.

Удивительно, конечно, что мальчик без богатых родителей, да и вообще без средств к существованию, столь многого добился своими собственными силами.

— Ты на острове месяц, но ни разу не спросила про отца. Почему?

Внезапным вопросом Леон застает меня врасплох. Действительно, почему? Хотя больше напрягает другое. Сначала про татуировку расспрашивал, теперь про отца… С какой целью Дамианис обращает на это внимание?

— Это не я, а он хотел моего появления. Но в итоге выбрал куда более приземленные радости, — отвечаю, с трудом подавляя волнение. — Зачем мне о нем спрашивать?

Кажется, я начинаю понимать людей, которые бегут к эзотерикам, астрологам и прочим шарлатанам, придавая лженаукам излишнее значение. Некоторые теряют уверенность в себе, кто-то сталкивается со своей индивидуальностью и пороками, кто-то боится взять ответственность за свою собственную жизнь. В моем случае все куда проще. Я встретила Леона Дамианиса. С ним и в бога, и в дьявола, и во что угодно поверишь.

— Тебе не кажется странным, что Ганонг, владея элитной недвижимостью, живет на окраине острова, но при этом никто его не трогает и не пытается продавить, чтобы продал виллу за бесценок, пока тебя нет? Ты говорил, полиция здесь на коррумпирована, но у тебя, скорее всего, есть прикормленный человек в управлении. И если так, то переживал ты не о моем задержании и новых стрессах, а о том, что твоя Шахерезада будет рассказывать сказки рыбам на дне океана, а не тебе, верно? — перевожу я тему.

— Не хочешь говорить об отце?

Отрицательно качаю головой и, отвернувшись к окну, смотрю на закат. Небо завораживает множеством красок. Потрясающий вид! Но как же муторно на душе. Опять скребут кошки. Хотя видимых причин для беспокойства вроде и нет. Ну спросил Дамианис про отца, что в этом такого?

— Сказки рыбам на дне океана? — помолчав, повторяет Леон. — Знаешь, я всерьез подумываю о том, чтобы вернуть тебе компьютер. То какие-то дни независимости и выходные, то бесконечные рассуждения и мысли о смерти. Что дальше?

— В ближайшие дни я собиралась заняться флористикой, чтобы открыть свой цветочный магазин. Ну или парк с черепахами. Второе не получится быстро реализовать, но материал уже изучаю.

Дамианис громко цокает языком и прекращает задавать вопросы о личном. Пусть лучше так. Не готова я сейчас ему открываться.

Вечер в кругу друзей Леона пролетает незаметно. Оказывается, нас пригласили не просто на ужин, а на выездное бракосочетание. У друга Дамианиса сеть дорогих отелей по всему миру, и в средствах семья не стеснена. На свадьбе выступает знаменитый американский певец, по которому я фанатела в детстве. Морган несколько часов развлекает гостей популярными композициями и фотографируется с каждым желающим.

В первые минуты мне крайне неловко в компании всех этих состоятельных, благополучных людей, на их фоне кажусь себе никчемной мушкой. Но, чуть осмотревшись, понимаю, что для своих лет я вполне успешна. С нуля научилась программированию, благодаря собственным мозгам и трудолюбию, а это как минимум достойно уважения.

Стоя у цветочной арки на берегу океана, мы с Дамианисом наблюдаем, как Анна танцует с мужем. Выглядят они оба при этом неприлично счастливыми. Аж завидно!

— Какой же ты обманщик, — подхватив еще один бокал шампанского у проходящего мимо официанта, говорю Леону.

— И в чем же мой обман? — усмехается он.

— Обещал, что будет с кем пообщаться, а в итоге я весь вечер подсматриваю за другими. Практически молча. Может, хотя бы потанцуешь со мной?

— Может.

Леон забирает бокал, ставит его на стол с закусками и увлекает меня за собой, к танцующим под живую музыку гостям.

Движения Дамианиса плавные, медленные. Его руки несильно сжимают талию, а губы словно невзначай касаются моей щеки, вызывая бурю эмоций. Теряюсь в нахлынувших ощущениях.

Глупо о таком думать, но хочется, чтобы и у меня когда-нибудь была такая же красивая и романтичная свадьба, как у Анны и Генриха. Чтобы мой мужчина любил меня, искренне и по-настоящему! Взаимно. Умом понимаю, что Леон никогда не исполнит наивные девичьи мечты, но воображение сопротивляется, и картинки очень яркие. Как живые.

— Ты дрожишь, — замечает Дамианис.

И ведь не соврешь, что от холода: на острове всегда тепло. А рядом с котярой, я бы даже сказала, жарко. Но в это мгновение почему-то еще и больно.

Мне бы открыться Леону, рассказать обо всем, что тревожит, но… не могу. К чему эти риски? Становится даже жаль себя — дуру, которая начинает влюбляться в своего мучителя.

Ты чего такая зажатая? — Леон нежно касается губами шеи.

Замечаю, что на нас смотрят, а кто-то даже наводит телефон и снимает.

— Внимание людей смущает, — обманываю я.

В действительности плевать на всех здесь собравшихся, беспокоит совершенно другое.

— Ты им нравишься. Красивое, кстати, платье. Подчеркивает твои достоинства, — чувственно шепчет Леон на ухо и ведет горячей рукой по моему бедру.

— Спасибо. — Смотрю в его глаза и кокетливо улыбаюсь, гоня от себя грустные мысли.

К чему портить такой замечательный вечер пустыми переживаниями? Я все равно ничего не могу изменить. Так какой смысл тревожиться? Буду наслаждаться тем, что имею.

Спустя полчаса Анна просит свободных девушек встать вместе. Она отходит на короткое расстояние и бросает свой свадебный букет. Не совсем понимаю, как это происходит, но цветы прилетают прямо мне в руки. Все аплодируют, а я, словно приклеенная, стою на месте, глазами выискивая среди мужчин Леона. Лицо у него как всегда непроницаемое, и не разобраться, рад Дамианис или огорчен, что придется на мне жениться.