Чужая ладонь прошлась по внутренней стороне бедра, заставив тело вздрогнуть от неожиданности.

Опустив взгляд, я встретился со смеющимися глазами Ка’риш. Губы девушки растянулись в улыбке, в тусклом свете блеснули острые клыки. Может быть кто-то мог счесть это жутким, но меня пленял ее облик.

Ламия приподнялась на одном из локтей, чуть подаваясь вперед. Через мгновение вторая рука присоединилась к ласкам, а низ живота обожгло горячим дыханием.

Веники упали на пол.

Верхняя пара рук легла на мои бедра с внешней стороны. В следующую секунду влажный жар окружил мою плоть, а тонкие змеиные тела заскользили по бедрам. От накрывших сознание приятных ощущений голова едва не шла кругом. Ранее мне не доводилось испытывать подобных ласк и потому пик наслаждения приближался неумолимо быстро.

Словно почувствовав мое настроение, Ка’риш остановилась. Отстранившись, она скользнула со скамьи, поднимаясь на своем хвосте и становясь со мной одного роста. Заглянув в мои глаза, она положила верхнюю пару рук на мои плечи, смыкая их за моей шеей. Змеиный хвост, зазвенев чешуей, начал медленно оборачиваться вокруг моих ног, раздвоенный язык облизнул чувственные губы. Змеи на ее голове потянулись мне навстречу, их тела с нежностью заскользили по моим щекам. Я тонул в ее ласках и во взгляде этих бесконечно прекрасных янтарных глаз.

Мои руки сами легли на ее талию, притягивая стройное тело к себе. Ее кожа была подобна нежнейшему шелку, одно только прикосновение к которой заставляло голову кружиться.

В ответ ламия осторожно коснулась остальными руками моих торса и бедер. С каждой секундой в нас росло желание, сопротивляться которому не было ни сил, ни желания. Не отрывая взора, Ка’риш качнула бедрами, обжигая мои чресла своей плотью и начиная ритмично двигаться.

Волнами накатывающее блаженство начало разноситься по телу, грозясь унести разум прочь из этой реальности. Нежелание отрываться от глаз друг друга, боролось с ежесекундно нарастающим желанием отдаться во власть инстинктов, что заставляли нас двигаться быстрее и быстрее – пока финальный аккорд не прозвучал сладострастными стонами, что синхронно вырвались из наших утроб.

В следующую секунду наши губы встретились в долгом и страстном поцелуе.

Потеряв счет времени, проведенное в объятиях друг друга, мы просто наслаждались близостью. Для меня этот опыт оказался очень приятным. А уж на что оказался способен ее язык, было невозможно описать доступным мне словарным запасом. Конечно, для меня это все было в новинку и даже в некоторой степени странно, но от того не менее приятно.

В данный же момент мы сидели в остывающей бане, обнимая друг друга. Прислонившись ко мне спиной, ламия поглаживала мои ноги и игралась с прядями волос. Змеи на ее голове сейчас пребывали в состоянии покоя.

Я тоже давал волю рукам, поглаживая нежную кожу, на талии и животе девушки. Не видь я собственными глазами на что ламии были способны в бою, я бы определенно решил, что ее народ появился на свет с единственным предназначением – дарить ласки и наслаждение. Хотя, в этом мире внешность похоже часто бывает обманчива.

Наслаждаясь моментом, я потихоньку погружался в собственные мысли, вспоминая нашу первую встречу и принесенную тогда клятву. Ответь я тогда иначе, и моя жизнь в новом мире была бы очень короткой – «Кажется, меня можно поздравить с повышением, из слуги сразу в любовники» – хотя, как хозяйку я ламию при этом не воспринимал, да и на счет своего положения не то, чтобы не переживал – скорее, даже не задумывался о нем. Возможно отчасти потому что в мире орка матриархальные общества не были редки – те же ламии и дроу, и служить под началом женщины там не считалось чем-то зазорным. Да и в моем мире, у тех же русичей были случаи, когда бразды правления в свои руки брала – княгиня, как в прочем и среди моих людей – в отсутствии хана за старшую вполне могла остаться его жена. И никого это не смущало.

Я осторожно подался вперед: целуя Ка’риш в макушку, одна из змей чуть дернулась в ответ, но в целом все они продолжили пребывать в состоянии покоя.

Ламия запрокинула голову, ловя мой взгляд, губы ее растянулись в улыбке, обнажая клыки:

– Мне еще никогда не было так хорошо, – томно прозвучал голос девушки, фальши или наигранности в нем при этом не ощущалось.

– «Неужели я и правда оказался настолько хорош?»

– Что-то не так? – спросила шестирукая, заметив мою задумчивость.

– Просто не верится, что я смог настолько впечатлить тебя, – улыбнувшись, ответил я.

Девушка вздохнула:

– Тогда, возможно, мне стоит признаться тебе, – улыбка покинула лицо ламии, а голос стал серьезным. – Я не испытывала раньше удовольствия от близости, – чуть помедлив, девушка добавила: – Никогда. Вообще.

– Это как? – не понимающе спросил я.

Такое в принципе-то было возможно лишь в ряде случаев: если у девушки партнеров ранее не было – процесс лишения невинности редко для какой особы проходил приятно и не важно какими искусным любовником при этом был ее мужчина. Слышал я и о тех, кто по каким-то причинам в принципе не были способны чувствовать удовольствие от физической близости, но здесь-то случай не тот. Оставалось неопытность или нежелание партнеров доставлять девушке удовольствие, что часто бывало если... – «Я была пленницей бездны, что сражалась на арене, по воле своих хозяев» – холодок пробежал по телу – «Ее что, насиловали?» – я заглянул в глаза ламии.

– Видишь, ты и сам все понял, – улыбнувшись уголком рта, ответила на мой немой вопрос Ка’риш.

Я промолчал, сильнее прижимая к себе человеческую часть туловища своей подруги, или правильнее теперь говорить любовницы? – «Впрочем, чего это я вообще заморачиваюсь? Какая, по-большому счету, разница?»

– А у тебя в прошлом было много женщин? – снова расслабляясь в моих объятиях, спросила ламия.

– Да неособо, – признался я. – Орку в общем-то было некогда шашни крутить, редкие интрижки думаю можно не брать в расчет. У меня же... Я все-таки был вождем, у меня было много невольниц и я мог взять себе любую. Но я любил своих жен и детей, что они мне подарили.

– Жены? – переспросила Ка’риш.

– А что с этим не так? – удивившись реакции своей подруги, вопросом на вопрос ответил я.

– Если ты помнишь, у моего народа матриархальное общество...

– Помню, оттого и не понимаю, – признался я.

Ламия улыбнулась:

– Я к тому, что не потерплю конкуренции, буду ревновать... – в голосе чувствовалась некая издевка, сбивавшая с толку. – И поверь мне, моя ревность тебя не обрадует, – последняя фразу уже прозвучала серьезно, четко давая понять, что девушка не шутит.

– Я ведь обещал, что не обижу тебя и не позволю это сделать кому бы то ни было, – я снова подался вперед, легонько касаясь ее губ.

– Знаю, – чуть шире улыбнулась Ка’риш. – А в твоем людском мире многоженство много где считалось в порядке вещей?

– У многих народов это было частью культуры, – кивнул я. – Конечно, хватало и тех, кто это порицал, но основной вклад в распространение моногамии внесло пришествие Христианства.

– Христианства? – не понимающе спросила ламия.

– Религия, – пояснил я. – Вера в единого бога, творца всего сущего. Христиане верят, что он создал людей и всех остальных живых существ. А так же небо, землю и все то бессчетное количество звезд, что зажигаются на ночном небе... И самое интересное, что они оказались правы. Даже боги, которым многие молились ранее, оказались его детьми.

– Как необычно, – с искренним интересом произнесла девушка. – Было бы интересно побывать в твоем мире, посмотреть на его уклад.

Я улыбнулся:

– Окажись мы сейчас там, нас бы попытались убить.

– Почему? – удивилась ламия.

– В том мире нет никого кроме людей, – пояснил я. – И по их меркам мы чудовища, что обитали лишь в древних преданиях. И в тех старых легендах они никогда не были положительными героями. Так что реакция была бы однозначной.