К баржам они подошли до восхода солнца. Их уже ждали. Мощный гул от лопастей пятиметровых маршевых винтов корабля и рёв его газотурбинных двигателей перебудили всю округу, подняв над островом стаи орущих птиц. «Сергей Осипов» почти полностью скрытый облаком водяной пыли, эффектно вышел из-за мыса и направился в сторону кочевников где, переведя двигатели на холостой ход, опустился с воздушной подушки на воду и лёг в дрейф в полукабельтове от барж.

— Оглохнуть у вас можно, ёжики колючие! — заметил Тихон, едва звук двигателей приутих. — Если тут так шумно, представляю, что снаружи делается! Уши поотлетают!

— Снаружи при полном ходе вас вообще сдует. Вместе с ушами в винты затянет, —пообещал белобрысый старшина первой статьи. Он утром сменил матроса, приставленного к ним с ночи. Тощую с острым кадыком шею старшины обнимал ларингофон, от затылка к уху тонкой пружинкой тянулся провод наушника.

Зотагин выглянул в иллюминатор, надеясь увидеть там баржу. Но увидел лишь чернеющее поблизости нечто туманно-ломаное с дрожащими пятнами света. Рассмотреть подробнее мешала стекающая по стеклу иллюминатора вода. Корабль чуть покачивало на поднятой им же волне, отражённой корпусом баржи. Старшина тем временем вполголоса общался с кем-то по связи. До Зотагина долетали обрывки фраз об усилении бдительности, действия по обстановке и ещё чего-то, причём усиливать бдительность и действовать по обстановке должен был он, старшина первой статьи. Завершив разговор очередным “есть!” тот, подошёл к двери на палубу и, повернув рычаг замка, распахнул её наружу. Отсек сразу наполнился свежим воздухом. Воздух пах водой, близким лесом и чем-то чего не определить сразу, но при этом знакомым ещё с детства, когда бегали с друзьями на речку и озеро. Утренняя сырость холодными щупальцами забралась под одежду, заставила зябко поёжиться.

— Выходим, товарищи, — пригласил от двери старшина. — Я первый, остальные за мной по одному. В проходе не толпиться. По моей команде так же по одному уходим назад. Без спешки, но быстро. Всем понятно? — закончил он короткий инструктаж.

— Не суетись, сержант, — по-армейски назвал старшину Жагрин. — Делай, что приказано, а об остальном мы сами как-нибудь позаботимся. Не маленькие. Ты шагай давай, не создавай толпу в проходе, — он слегка подтолкнул пытавшегося что-то возразить матроса и следом за ним вышел на палубу.

Палуба узким балконом тянулась вдоль корпуса корабля от носа до кормы. Со стороны леерного ограждения борт полого опускался к воде. До воды было не более трёх метров. Мелкие волны под хмурым небом холодно бликовали расплавленным свинцом. Впереди открылась ещё одна дверь. Из неё вышли четверо в бронежилетах и касках. У каждого в руках по автомату. Молча распределились вдоль леера.

Корабль стоял левым бортом к баржам кочевников. Точнее к той из них, где располагался представитель Великого Турана. Отсюда, с палубы Зотагину была хорошо видна надстройка на её корме. Окна надстройки светились. Светилась часть иллюминаторов и на самой барже. Их отражение дробилось на волнах у её борта. Зотагин обратил внимание, насколько баржа запущена и неряшлива, если смотреть со стороны. Тут и там борт украшали многочисленные ржавые потёки, да и краску давно не мешало бы обновить.

С баржи тоже рассматривали корабль. С молчаливой напряжённостью, осязаемой даже здесь, на расстоянии. Прозрачные экраны от борта баржи были частью убраны. В прогалах стояли вооружённые лесовики. Зотагину даже показалось, что он заметил среди них начальника. Лака-кулокка наверняка был здесь. Ему по должности положено.

С берега налетел и тут же стих порыв ветра. Солнце обозначило своё скорое появление светлеющим горизонтом на востоке. В сером небе одиноко висела бледная луна. Со стороны острова доносилось птичье разноголосье. На барже прокричал петух. Его поддержала пара голосистых собратьев. В недрах корабля где-то рядом с палубой глухо ворчали на холостом ходу двигатели. Зотагин подошёл к леерному ограждению, пытаясь отыскать Осокина с Голубчиком среди собравшихся у борта баржи людей. Но сколь ни вглядывался, знакомых фигур не увидел.

— Не наблюдаю я там наших, — сказал Жагрин. Он, как и Зотагин внимательно рассматривал палубу баржи. — Не нравится мне это. Вот не нравится, хоть убей!

— Ирикова тоже нигде не видно, — подметил Дзьонь. — Странно. Уж кто-кто, а он в первых рядах встречать нас должен.

— Вот то-то и оно, — согласился с ним бригадир.

— Доброе утро, господа-товарищи! — неожиданно раздалось сверху. — Готовы к переговорам, Арсений Иванович?

Зотагин поднял голову и увидел командира корабля. Тот стоял на крыле мостика.

— Мы-то давно готовы, капитан. Только как бы тех, на барже, предупредить, что мы не на смотрины к ним приехали, — ответил Жагрин.

— Сейчас предупредим, — пообещал капитан. Он обернулся и что-то сказал вахтенным в рубке.

Ревун корабля дважды разорвал мглистую тишину.

— Внимание! — усиленный судовым мегафоном голос капитана далеко разнёсся над окрестностью. — Я, командир корабля Военно-Морских Сил России «Сергей Осипов» капитан первого ранга Денис Анатольевич Сыч, предлагаю добровольно передать нам на борт захваченную вами научную экспедицию Китайской Народной Республики в составе шести человек.

— Не с того начал, капитан! — поморщился Жагрин. — Уговоры здесь не помогут. Не тот контингент. Короткая очередь поверх голов, а лучше в борт, и они враз шёлковыми станут. Иначе пошлют далеко и надолго.

— Нет, Арсений Иванович. Кардинальный вариант только в крайнем случае. Да и то вряд ли. Мы же не изверги, чтобы по гражданским стрелять, — не согласился Сыч.

— Иногда гражданские опаснее военных. Как раз тот случай. Зашевелились, вроде… — присмотрелся бригадир к барже.

Зотагин тоже увидел, как из-за спин расступившихся лесовиков вышел человек в чёрном с серебряными позументами мундире и красной феске. Полное отсутствие волос на его голове компенсировала спадавшая на грудь ухоженная в мелких завитушках чёрная борода. Вслед за ним на палубу вынесли кресло, куда он уселся, с показным высокомерием закинув ногу на ногу. Рядом поставили стойку с микрофоном.

— Слушайте и внимайте, неверные! — начал бородач. — Я, биринджи синиф юзбаши Йылмаз, именем непобедимого капудан-паши Озтюрка приказываю вам сдаться на милость блистательного Эмира Тимурида Адли мудрого правителя Великого Турана, да пребудет он славен в веках всеми живущими народами. — Отвечайте быстро. У меня нет времени на ваши раздумья.

—Убедился, капитан? — прокомментировал выступление турка Жагрин. — Предупреждал же, жёстче с ними надо! Они только силу понимают. Иначе на шею сядут и ножки свесят. Имел с ними дело, поэтому знаю, что говорю. И ещё. Не видели мы здесь этого бородатого, капитан. Он, похоже, уже позже тут объявился. Подозреваю, капитан, что приходили два экраноплана. Кроме американца был ещё и турецкий.

— Думаете, он сейчас где-то рядом? — спросил Сыч.

— Вряд ли, — ответил Жагрин. — Скорее всего, ушёл. Наверняка турки, и китайцев с собой прихватили. Но это ожидаемо. Раз сами напросились, пусть сами и выкручиваются. Другое дело, что там с нашими? Спроси-ка его, капитан. А чтобы с ответом поспешил, хорошо бы сбить с него спесь. Из пулемёта. Заодно ответим на нескромное предложение турок нас поиметь, — усмехнулся он.

На этот раз Сыч прислушался к совету бригадира. Зотагин увидел, как на баке корабля плавно развернулась в сторону баржи ближняя пулемётная башенка и коротко грохнула, полыхнув пламенем спаренных стволов. Случайно или нет, но очередь прошлась по крыше кормовой надстройки баржи. Крыша буквально взорвалась фонтаном щепы. После многократного эха выстрелов, со второй баржи, где были загоны донеслась чья-то громкая ругань, сопровождаемая криками перепуганных животных и птицы.

— Давно бы так! — одобрительно крякнул Жагрин.

Выступление достигло нужного эффекта. Представитель Турана, хоть и держался молодцом перед остальными, но спеси у него явно поубавилось. Он стал сговорчивее и нехотя, согласился ответить на интересующие их вопросы. Причём делал это презрительно, постоянно угрожая всяческими карами, что непременно настигнут проклятых кафиров, когда те сдадутся на милость Эмира Тимурида Адли мудрого правителя Великого Турана, да пребудет он славен в веках всеми живущими народами. Славословия в честь солнцеликого правителя они пропускали мимо ушей, а на угрозы не обращали внимания. Зато удалось узнать, что китайцев действительно забрал турецкий экраноплан. Вначале их хотели сразу передать американцам, но те на свою беду решили перед тем выяснить, откуда взялся возле острова странный корабль, о котором никто ничего не знает. Тем более, такой приказ был отдан как американским, так и турецким руководством. Американцы решили первыми ухватить своего бога за бороду, за что и поплатились. Он, биринджи синиф юзбаши Йылмаз, оказался тогда намного умнее янки, а в остальном пусть свершится воля Всевышнего. Поэтому и не страшно ему сейчас их жуткое оружие. Он воин и знает, что рано или поздно смерть его не минует. Последнее явно было сказано на публику. Юзбаши не производил впечатление глупого человека и наверняка уже догадался, что пришельцы не собираются на них нападать, а всего-навсего хотят добиться освобождения захваченных кочевниками своих товарищей. Понимание этого опять вселило в турецкого офицера уверенность, начавшую перерастать в прежнее высокомерие.