Зотагин занял старый диван возле стены со снимками. Вероника подошла к стеллажу, провела пальцем по книжным корешкам.

— Первый раз вижу столько книг, — сказала она. — Зачем? Ведь все это можно уместить на одном носителе. Гораздо удобнее.

— Можно, — согласилась Прасковья Яковлевна. — Но мне больше так нравится. Люблю я книги. Жалко только никому они не нужны будут. Выкинут, наверное. Когда умру.

— Ладно тебе, тётя Пана, — сказал Зотагин. — Живи, пока живется.

— А я что, по-твоему, делаю… Всё, загрузился. Теперь не отвлекайте.

Сухие пальцы Прасковьи Яковлевны уверенно забегали по клавиатуре. В наступившей тишине слышался только легкий треск, прерываемый щелчками клавиши ввода.

— Хэлфорд Д. Маккиндер, — наконец сказала она. — Сопредседатель Департамента национальной безопасности Сибирской Республики. Охотились скорее всего на него. Остальные, как говорят в таких случаях, попали под раздачу. Охрана… В этой ситуации они смертники. Не выжил никто. Двенадцать трупов. Кроме американца погибли министр лесного хозяйства Шигульков Тимофей Карпович и его пресс-секретарь Ян-Сан-Тэ Фёдор Иванович. Но шум-гам подняли не из-за них. Хотя тоже не последние люди.

— Какой шум, когда в новостях об этом ни слова, — хмыкнул Зотагин.

Он и Вероника подошли к столу. Прасковья Яковлевна вывела фото на экран ноутбука. Там на фоне звёздно-полосатого флага стоял высокий худощавый мужчина с костистым лицом и ёжиком седых волос. Тот самый Хэлфорд Д. Маккиндер. Ещё живой.

— Наверху шум-гам, — уточнила Прасковья Яковлевна. — Интересно, кому ж он так не угодил, этот Маккиндер, что до убийства дошло? — вопросительно посмотрела она на Зотагина и Веронику, будто те знали ответ.

— Как вы смогли получить эту информацию, Прасковья Яковлевна? — удивилась Вероника. — Она ведь наверняка секретная.

— Тётя Пана, если хочешь знать, самый настоящий хакер! — гордо заметил Зотагин. — Это для неё семечки.

— Помолчал бы… Балабол… — пожурила его Прасковья Яковлевна, пробежав пальцами по клавиатуре. — Теперь посмотрим, что там случилось. Кортеж попал под обстрел в урочище Карга. Нападавшие скрылись. Ведется поиск. Так… Судя по времени, эта информация устарела. Ищем более позднюю, — снова быстрый треск клавиатуры. — Нет, это не то… опять, не то… Вот, нашла… Рапорт околоточного посёлка Кедрач статского капрала Калундзюги Юнгани Ивановича, составленный на основе показаний гражданина Радина Леонида Егоровича. — она пробежала взглядом текст на экране. — Редкостная безграмотность. Язык сломаешь. Читать я это не буду, проще пересказать. Суть такова… Некто Леонид Егорович…

— Егорыч что ли? — догадался Зотагин.

— Вы на удивление проницательны, молодой человек! — подтвердила Прасковья Яковлевна. — Кстати, Сашок, которого он упоминает, тебе случайно не знаком?

— Знаком. Это он про меня.

— В общем, гражданин Радин сигнализировал околоточному, что возле поселка обнаружена подозрительная находка, о которой тот сразу же доложил по команде. Находка оказалась тем самым орудием нападения на кортеж высокопоставленных лиц, среди которых, как мы знаем, был сопредседатель нашего Департамента национальной безопасности. Но и это ещё не всё. Сейчас-сейчас… На место срочно прибыла группа следователей из столицы. Подразделением следопытов-егерей соседней воинской части организован поиск лиц, причастных к преступлению. Пока всё. Ничему-то их жизнь не учит, — вздохнула Прасковья Яковлевна.

— Кого не учит? — не понял Зотагин.

— Тех, кто стрелял в этого американца, — сказала Прасковья Яковлевна. — кого ж ещё. Чего они показать хотели? И кому?

— А вдруг у них была на то причина, — неожиданно возразила Вероника.

— Уймись, девонька, — отмахнулась Прасковья Яковлевна. — Какая-такая нужна причина, чтобы отправить к праотцам столько людей!

— Зря иронизируете, Прасковья Яковлевна, — не унималась Вероника. — Вы же сами историю преподавали. Там ведь масса подобных примеров. И причины для выражения недовольства там тоже были. Ведь были?

— Ты это про террористов что ли? — обернулась к ней Прасковья Яковлевна. — Тоже мне, нашла примеры для подражания. Хотя бандитов всяких история и впрямь много знает, тут ты, девонька, права. И обязательно они все чем-то недовольны. И причину этого своего недовольства они привыкли устранять кардинально. Убивать, проще говоря. Только проку от этих их убийств всегда было, кот наплакал. На место убитых приходили другие, а самих убивцев показательно судили и наказывали. Этих тоже накажут. Когда поймают. А поймают обязательно. Вон уже егерей вызвали. И накажут строго. Чтобы другим пассионариям неповадно было по лесу с ружьями бегать, и остальных своим дурным примером заражать.

— Там зенитка была, — сказал Зотагин.

— В этот раз зенитка, — Прасковья Яковлевна закрыла ноутбук и развернулась к ним вместе с креслом. — В другой – что-нибудь ещё. Там, Саша, много чего было. Кроме зенитки этой. Пользовали без разбору всё, что под руку попадёт. Яд, кинжал, бомба… Хоть табакеркой в висок, как Российскому императору Павлу. И такое было. А потом шли на каторгу. Это в лучшем случае. Чаще их отправляли на виселицу.

— И откуда только, тётя Пана, ты всё это знаешь, — сказал Зотагин.

— Отсюда, Саша, — показала на книжные полки Прасковья Яковлевна. — Тут о многом сказано, лишь бы знать хотелось.

— Ну это давно было, — возразила Вероника. — Сейчас другое время.

— Время другое, а методы, как видно, совсем не изменились, — заметила Прасковья Яковлевна, кивнув на ноутбук, — Вот убили этого американца, а дальше что? — продолжила она. — А дальше на его место пришлют другого. И неизвестно, будет ли он лучше прежнего. Может, намного хуже будет. И что? Опять стрелять? Так ведь и другая сторона в долгу не останется. Тоже стрелять начнёт. А не стрелять, так сажать по малейшему подозрению. Надолго. Американцы, если дело касается их соотечественников, не церемонятся. А тут убили именно их подданого. Так что не завидую я этим стрелкам. Чем бы они не руководствовались, какими бы лозунгами не прикрывались.

— А им обязательно надо чем-то прикрываться? — усомнилась Вероника.

— В истории, Вероника, всегда прикрывались. Во все времена. — ответила Прасковья Яковлевна. — И всегда чем-нибудь высоким, зовущим к самопожертвованию. Либерте, эгалите, фратерните, к примеру. Это по-французки. Свобода, равенство и братство, если на наш перевести. Как сказала бы сейчас молодёжь, прикольная завлекалочка для крутой тусовки. С мордобитием и стрельбой. Исторически так всегда и было. Дрались не на жизнь, а на смерть. ради тех, кому эта драка выгодна. Да-да, девонька, и не спорь даже. После драки всегда появляются те, кто получит власть и деньги, и кто окажется на месте свергнутых недовольными. Власть и деньги, девонька. Вот что всегда движет провокаторами, что ведут дураков на убой, — повторила Прасковья Яковлевна. — А дураков этих, готовых плясать под чужую дудку, всегда в достатке было. И сейчас как видно не перевелись. Так что нечего их защищать.

— Почему сразу дураков? — продолжала стоять на своём Вероника.

— Почему дураков? — переспросила Прасковья Яковлевна. — Да потому что историю плохо учат. Каждый раз на те же грабли наступают. Хотя, какая сейчас история? — махнула рукой Прасковья Яковлевна. — Так всё перемешали, что сразу-то и разглядеть не получится, где правда, а где ложь. Ладно. — она посмотрела на Зотагина. — Заговорила я вас. Спать пора. Саша вон, уже носом клюёт.

— Пора, тётя Пана, — прикрыв рот ладонью, зевнул тот. — Завтра надо выехать пораньше. Чтобы в график попасть. И потом ещё околоток этот…

5.

Едва брезжило, когда они вышли из дома. Склоны дальних сопок были подёрнуты пеленой тумана. Пахло сыростью и грибами. Поселок медленно просыпался. В окнах зажигались огни, где-то хлопнула дверь. Неподалеку запоздало, кукарекнул петух. В ответ забрехал чей-то пёс. Всё было настолько обыденно, что вчерашнее сейчас казалось Зотагину далеким и надуманным. Осталось где-то там вдали. И произошло вовсе не с ним, а с кем-то другим, ему незнакомым. А он, настоящий, сейчас хлопнет дверцей, прогреет дизель и дунет по знакомому, езженому-переезженому тракту. Вот только Вероника никуда не делась. Стояла рядом. Живым напоминанием о том, что хотелось забыть. Девушка поёживалась от утренней прохлады, хотя переоделась в джинсы, свитерок под горло. Вчерашнюю одежду вместе с вызывающе-красной курткой она уложила в спортивную сумку на ремне. Сумка висела на плече Вероники и, судя по размерам, в ней было много чего ещё необходимого при кочевом образе жизни.