— Из Сети, конечно. Откуда ещё, — ответил Голубчик. — Были у меня знакомые блогеры с Урала. То, что они рассказывали, иначе, как страхом и ужасом не назовёшь.

— И что же они рассказывали такого страшного?

— С чего бы ты сегодня вдруг такой любопытный? — с подозрением поинтересовался Голубчик. — Прямо прокурор какой-то!

— Потому что сам туда с вами еду. На Урал. Или забыл?

— Вот сам там всё и узнаешь. Если доберёмся. До гор ещё через Топь переправиться надо, — Голубчик выбросил в печь окурок, поднялся и снова подошёл к окну. — Здоровенный аппарат! — всмотревшись, оценил он.

Очертания трактора, как назвал транспортёр Леонид, всё больше проявлялись в свете наступающего утра. Даже сейчас, наполовину скрытый деревьями, он смотрелся внушительно. Этакий здоровенный сарай на гусеницах. Зотагин прикинул высоту машины в сравнении со стоящими рядом людьми. Выходило около трёх метров. И, судя по четырём секциям лобового стекла, раза в два шире его «Петрухи». А то и больше. Капота нет. Значит двигатель либо в кабине, либо позади неё. Или вообще под полом. При таких габаритах всё возможно. На фасаде тусклыми бликами отражали утренний свет шесть фар. По три с каждой стороны. Фары защищали дуги с частой металлической сеткой. На крыше видны ещё два мощных прожектора. Окрашен транспортёр был в светло-серый цвет, с хаотично нарисованными ломаными вертикальными полосами. Из-за них его корпус терялся среди деревьев.

Бригадир с прибывшими направились к избе. Было слышно, как они затопали ногами в сенях, сбивая снег с обуви. Потом, напустив холода, зашли внутрь. Пока гости раздевались, теснясь возле двери, из-за перегородки появился Осокин. В джинсах и шерстяном свитере под горло.

— Чего в темноте сидим? — послышался от двери голос бригадира. — Я кому генератор запустил?

Осокин щёлкнул выключателем на перегородке. Под потолком тепло засветился матовый шар, сгустив за окном предрассветную мглу. Леонид не ошибся. Среди прибывших действительно оказалась женщина. На вид ей было лет тридцать. Или около того, хотя Зотагин мог и ошибаться. Стянув с головы вязаную шапочку, она взбила рукой короткие медно-рыжие волосы и с любопытством огляделась, понимая одновременно, что сама тоже стала центром внимания.

— Вас случайно не Снегурочкой зовут? — расплылся в улыбке Голубчик.

— Еленой её зовут, — вместо девушки ответил Жагрин. — Еленой Карповной Лу. И нечего тут хвосты павлиньи распускать! Баб не видели? Предупреждаю: замечу в пути неладное – перья повыдираю! Без всякой жалости! Всех касается! И новичков тоже! А тебя особенно, раз оказалась в мужском коллективе! — повернулся он к Елене. — Чтобы никаких у меня лямуров с твоей стороны! Поняла?

— Сама как-нибудь разберусь! — неожиданно показала зубы та. — Тоже мне, папочка выискался!

Бригадир, привыкший к беспрекословному подчинению, на мгновение даже потерял дар речи.

— Да я… — начал было он.

— Повторяю, я сама решу, что мне делать! — перебила бригадира Елена. — Кто из вас моим сменщиком будет?

Лицо бригадира пошло пятнами.

— Бунт на корабле, — пробормотал себе под нос Осокин. — Сейчас начнутся санкции, — и ошибся.

— Смотри-ка, Паш, и крестник наш тут! — прервал перепалку Жиртуев. — Прижился, значит, ёжики колючие!

— Ты чего вдруг взъелся на всех, Арсений? — рассудительно спросил Дзьонь. — Потом нас строить начнёшь. Давай хоть познакомимся сначала.

— Со сменщика и начнём, — взял себя в руки бригадир. — Вот он, Елена Карповна, твой сменщик, — показал он на Зотагина. — Александром звать. Сергеевичем.

— Ты, Саня, челюсть-то с пола подбери! — глядя на него, завистливо хохотнул Голубчик. — Наступят ведь ненароком!

Зотагин и впрямь был ошарашен. Не верилось ему, чтобы эта пигалица могла управлять чудовищем, стоящим возле заимки. Совсем не верилось. Ну вот никак!

— Чего уставился? — вывел его из ступора голос Елены. — Женщин никогда не видел?

— Не пойму, как это ты… —Зотагин показал руками, будто двигает рычаги.

— Совсем, да? — крутанула она у виска пальцем. — Ты хоть раз в кабине «Витязя» был?

— Тихона с Павлом вы все знаете. Кто до этого не знал, познакомились пока сюда добирались, — снова взял инициативу в свои руки бригадир. — Водителя нашего, — кивнул он на Елену, — тоже узнать успели. А это наши геологи.

— Линху. Илья, — представился первый из троицы, пожимая руку стоящему ближе всех Леониду, а потом, шагнув вперёд, и остальным.

Ладонь Ильи была мягкой, но хватка коротких пальцев крепкая. Как и Голубчик, он был склонен к полноте, из-за чего выглядел этаким увальнем. На круглом лице выделялся мясистый нос, чуть нависавший над полными губами, скрытыми усами и бородой. Настоящей, чёрной и вьющейся – не три волосины на подбородке, как у Сергея. Борода и усы Ильи были ухоженными, зато волосы на голове лохмами торчали в разные стороны. Зотагину Илья понравился. Открытым весёлым взглядом.

— Первый раз в жизни вижу таких бородатых китайцев! — засмеялся Голубчик.

— А мы не коренные китайцы. Мы из русских переселенцев, — объяснил второй. — Денис. Шимаев, — представился он, в свою очередь пожимая руки.

Денис тоже носил бороду, и усы. Высокий, худощавый и широкоплечий. Рукава серого свитера туго обтягивали мощные бицепсы Дениса. На его узком лице заметной горбинкой выделялся нос.

— Фан-Цзынь. Дмитрий Олегович, — Дмитрий Олегович, несмотря на ранний час, был тщательно выбрит. Тёмные, с намечающейся сединой, волосы аккуратно подстрижены. Он оценивающе, с лёгким прищуром чёрных глаз окинул взглядом собравшихся и только потом протянул руку. Сначала Жагрину, потом остальным. Давая тем самым понять, что и он, Дмитрий Олегович, тоже является начальником. Среди геологов. Зотагин заметил мелькнувшее при этом недовольство на лице бригадира, увидевшего в этом жесте явный посыл к разделению власти. Но тут Жагрин ничего поделать не мог.

— Вот и познакомились, — сказал он.

— Формально, Иваныч, формально. Не по-человечески. Дорога-то дальняя предстоит, поэтому… — Голубчик выразительно ткнул себя куда-то в горло. — Сам-то как считаешь, бригадир?

— С чего это вдруг? — удивился Жагрин.

Он привык, что в его бригаде царит почти сухой закон. Нет, Жагрин ничего не запрещал. И сам, как бывший вояка, стакана не чурался. Не злоупотреблял, знал меру. Того же и от других требовал. Своих заранее предупредил, чтобы от безделья и по пьяни друг друга не покалечили и шале хозяйский не сожгли. Если что, спросит по полной. Мало не покажется. Потому как на нём ответственность лежит. Но предупреждение оказалось лишним. Не то чтобы все трое оказались трезвенниками. Просто у каждого была своя причина спокойно относиться к спиртному. Голубчик в своё время привык к изысканным дорогим напиткам и, как говорил, не хочет опускаться до сомнительного пойла. Осокин не употреблял спиртного по идейным соображениям, хотя иногда позволял себе расслабиться. А Зотагин по оставшейся привычке, когда большую часть времени проводил за рулём. Поэтому Жагрин и удивился.

— Ну-у-у… — Голубчик изобразил рукой что-то неопределённое.

Бригадира такое объяснение не удовлетворило.

— Отставить! — отмахнулся он. — Быстро завтракаем и сразу выдвигаемся. Не до застолий. Тем более с выпивкой!

— Ладно тебе, Арсений Иванович! — поддержал Сергея Жиртуев. — Ну, примем на грудь по чуть-чуть, кому от этого хуже будет? Никому ведь, согласись, ёжики колючие! Только сдружимся крепче! Да и поедем-то мы по таким буеракам, где не то, что дэ-пэ-эсника живьём не встретишь, – волки срать боятся!

— А есть хоть что на стол поставить? — сдался бригадир.

— Есть! — хитро прищурился Дмитрий Олегович. — Специально для этого случая везли! Доставай, Илья!

13.

— Ну? И как тебе здесь? — спросила Елена.

— Нет слов! — Зотагин положил руки на баранку. Она была даже меньше, чем у его седельного тягача и своим видом подходила скорее спорткару. Серый пластик приятно холодил ладони.