— Стайлз, вы пойдете отсюда. Осмотритесь внутри — в убежище священника можно проникнуть либо через хоры, либо со двора. Туда я и отправлюсь. Слева от алтаря есть дверь на улицу.

— Мимо меня он не проскочит, — заверил инспектор, толкнул тяжелые двери и исчез в церкви.

Я же двинулся по узкому переулку на зады храма. Кислый запах рассола из находившейся неподалеку рыбной лавки всколыхнул мою память, и я приблизился к тщательно замаскированной дверце. Петли ее были умело скрыты в углу, где стены сходились буквой «V».

За несколько лет здесь ничего не изменилось, однако подвижная доска, за которой пряталось металлическое кольцо ручки, теперь была надежно прибита гвоздями. Вставив лезвие ножа в щель, я попытался раскачать доску, однако та не поддалась.

Я вытащил нож и глянул себе под ноги. Если дверцей давно не пользовались, у ее порога намело бы на дюйм грязи и разного мусора, однако здесь было чисто.

Если Райли пробрался в убежище с этой стороны, то наверняка заперся изнутри. Я помнил место на хорах, куда открывался ход из узкого лаза. Однако Райли не мог не услышать, как дверь ковыряют ножом, поэтому, скорее всего, попытается бежать через главный вход или затаится, надеясь, что я уйду.

Мне вдруг стало жарко. Готов был биться об заклад, что Райли сидит внутри. Но как его оттуда выкурить?

Я вышел через арку обратно на улицу и окинул ее взглядом в поисках посыльного или кэба. Не преуспев, махнул выходившему из паба молодому человеку.

— Найдите кого-нибудь, с кем можно передать записку, и пришлите его ко мне, хорошо? — Я сунул ему в руку монету. — Возьмете себе еще пинту за беспокойство.

Парень и без того уже нетвердо стоял на ногах, однако через пару минут ко мне подбежал долговязый мальчишка и застыл в ожидании.

Я быстро нацарапал записку дежурному сержанту с просьбой прибыть к храму и захватить с собой лом. Закончил послание словами: «Заплатите мальчику два шиллинга». Парнишка вихрем убежал.

Прошел час, на улице стало темно. Наконец под аркой появился Трент с ломом и большим фонарем. Я вполголоса объяснил, что Райли, вероятно, прячется внутри.

— Оставайтесь у выхода. Будьте готовы — он может сделать попытку прорваться отсюда.

Я указал ему на потайной вход, и сержант отсалютовал тяжелым ломом.

Снова обойдя церковь, я вошел через главную дверь. Внутри было темно; пришлось довольствоваться светом уличного газового фонаря, придававшим витражному окну зловещий красный оттенок. За одной из колонн шевельнулась неясная фигура, и послышался хриплый шепот:

— Корраван…

Стайлз! Понятно, почему он выбрал это место: отсюда просматривались и главный, и боковой входы, а также ведущая на хоры лестница.

Инспектор молча покачал головой. Стало быть, Финн не высовывал носа. Я тихо шепнул:

— Оставайтесь здесь. Сержант караулит во дворе, а я пойду на хоры.

Я бесшумно поднялся наверх, где по воскресеньям обычно толпились бедняки. Скрытая шторой задвижка поднялась без скрипа. Помолившись, чтобы петли были хорошо смазаны, я толкнул дверцу и уставился в кромешную темноту, а затем сделал шаг вперед. Здесь оказалось теплее, чем в церкви; пришлось поспешно притворить дверь, чтобы меня не выдал поток холодного воздуха. Во внешней стене прохода специально проделали щели, через которые днем в помещение попадало хоть немного света. Через несколько секунд глаза привыкли к темноте, и я бросил взгляд в глубину убежища.

В детстве все казалось куда легче — все-таки у подростка больше пространства для маневра. Ход постепенно сужался, и я пригнул голову, чтобы не набить шишку. Вскоре показалась ведущая вниз винтовая лестница. Я шагнул на первую ступеньку и, спускаясь, случайно зацепил каблуком металлическую опору.

Проклятье… Дальше я пошел совершенно беззвучно, надеясь, что Финн не расслышал тихий стук. Разумеется, надеялся напрасно — наверняка он меня ждал.

Оставался шанс удивить его выбором момента для нападения. Затаиться — и пусть Райли сделает первый ход. Сомневаться не приходилось: после нескольких дней, проведенных в норе, его нервы напряжены как струна.

Я застыл на месте и вроде бы даже уловил внизу сдавленное дыхание. Ждет…

Маленькая и тесная комнатка у самого выхода стояла у меня перед глазами: утоптанный земляной пол, неровные каменные стены. Меньше, чем ринг, на котором мне приходилось боксировать. Здесь толком не развернется ни взрослый, ни ребенок.

Первые несколько ступенек каменные, прочные, а вот дальше лестница уже деревянная. Я медленно возобновил движение, стараясь держаться ближе к выгнутой внутренней стенке, на которую падал слабенький свет. Видимо, свечка стоит на полу в каморке, освещая самые нижние ступеньки.

Снизу грянул выстрел, и лишь по чистой случайности пуля, срикошетив, не ударила мне в голову.

Что ж, тут ничего не поделаешь. Остается молиться, что у подонка однозарядный «Уэбли». Я прыжком преодолел последние ступени и влетел прямо в Финна Райли — темную фигуру в мрачном свете свечи. Бесполезный уже пистолет он уронил на пол и выхватил нож. Мы рухнули на пол. Финн упал на спину, я бросился на него сверху, однако в последний момент поскользнулся, и противник отшвырнул меня в сторону. Я ударился плечом о стену, но тут же снова навалился на Райли.

Боролся он отчаянно, понимая, что поставлено на карту, однако серьезно уступал мне в росте и весе. Мой кулак в полутьме врезался ему в щеку, затем в нос. Финн еще успел полоснуть меня ножом по руке, но я ударил его кисть о каменную стену, и нож со звоном полетел на пол. Поставив колено ему на грудь, я выхватил из ботинка свой стилет. Лезвие блеснуло у горла Райли, и он зло уставился мне в глаза. Его лицо было в крови; один глаз заплыл.

В дверь ударили ломом, и снаружи раздался крик сержанта:

— Корраван! Корраван!

Мне было не до него. Я не мог оторвать взгляд от Райли, замершего подо мной с острием клинка у шеи.

— Хочешь убить меня? Давай! — прорычал он, стиснув зубы. — Все лучше, чем сидеть в вонючей норе и ждать Маккейба.

— Тебе повезло, что я его опередил. Он бы тебя изувечил и бросил здесь подыхать, как ты поступил с Колином! — гневно бросил я.

— Колин был предателем, человеком «Каменщиков»!

— Это ложь, проклятый ты придурок! Колин никогда не шпионил для Маккейба. Просто Купер не желал делиться своими барышами, вот и все!

— Но он признался! — возразил Райли.

— Ничего подобного!

— Признался! — повторил он, сердито сверкая глазами.

— Когда тебе ломают пальцы, признаешься в чем угодно!

— Он предупредил Маккейба, что мы придем по его душу, — презрительно бросил Финн.

Это могло быть правдой, и я замолчал. Лицо парня исказилось от ярости.

— Колин был всего лишь двуличным трусом!

Я гневно встряхнул Райли, ударив его головой о пол.

— За твоей спиной стоял Хоутон, иначе ты никогда не осмелился бы пойти против Маккейба! Знаешь, как называют таких, как ты? Марионетками, вот как.

— Никакая я не марионетка! Не знаю никакого Хоутона!

— Где же ты тогда брал оружие?

Я встряхнул его еще раз, уже сильнее.

— У одного парня по имени Морган. Джон Морган.

Морган… Так звали человека, который должен был забрать найденную Стайлзом на вокзале посылку с оружием.

— Он работает на Хоутона, богатого политика, пытающегося спровоцировать ирландцев на насилие. Он хочет доказать всей Англии, что мы — дикари! — Я покачал головой. — Ты просто глупец, Райли. Ты пешка в руках человека, который тобой на самом деле брезгует.

Похоже, до Райли начало доходить. Его лицо побагровело от стыда, и он на мгновение замер, а потом взорвался:

— Отвали от меня, гад!

— Когда это началось? — спросил я, надавив кончиком ножа на его горло. — Когда на тебя вышел Морган?

— Три месяца назад, — нехотя проворчал он.

— Кто он такой? Как он с тобой познакомился?

— Морган работает на одну газету, — угрюмо сказал Райли. — Встретились с ним как-то вечером в «Лодочнике».