Я снова сунул руку в рюкзак и извлёк банку тушёнки. Вскрыл ее, снял крышку с кастрюльки и вывалил в неё всё содержимое. Снова прибавил огонь, дождался, когда всё закипит, и, сняв с огня, водрузил на её место чайник. Сегодня у меня прямо праздник какой-то. Возможно, это воздаяние за все предшествующие неудачи.

Заставить себя остановиться, чтобы было чем утром позавтракать, оказалось непросто. Раза четыре себе говорил: «вот сейчас последнюю ложку — и хватит», но следом обязательно зачерпывал ещё. В итоге здравый смысл победил и, отставив кастрюльку в сторонку, я налил себе чай. Остаток нездорового аппетита притупил конфетами, которые именно на этот случай и прихватил. Запив чаем два шоколадных батончика, я наконец сыто отвалился на мягкую спинку складного стула. Полежал пару минут и понял, что пора перебираться в палатку, потому как рискую уснуть прямо здесь.

Куртка и штаны полетели в сторону и я, оставшись в одном термобелье, нырнул в прогретое нутро своего крохотного жилища. Подкинул ещё немного дров в прогоревшую топку и растянулся на спальном мешке. А затем какого-то хрена решил скинуть ботинки. Хотя нет, сделал я это с вполне конкретной целью, вот только не думал, что в пластиковой обуви мои носки превратятся в химическое оружие массового поражения. И это всего за день. Мои старые военные ботинки себе такого не позволяли. Впрочем, эта обувь и не предназначена для длительного ношения. Ну сколько обычно человек проводит с лыжами на ногах: часа два в день? Максимум три?

Однако пришлось с этим как-то мириться. В конце концов, не выпускать же теперь тепло, которое с таким трудом получилось добыть. Да и что это даст? Ведь ноги помыть всё равно негде, разве что из чайника полить. Нет — лень. Хрен с ней, с этой вонью, в казармах порой и не такие ароматы витают и ничего, никто от этого ещё не умер.

С этими мыслями я и погрузился в сон.

Пробуждение было странным и очень холодным. Снаружи было ещё темно, а я весь продрог, хотя тепло в палатке должно было сохраниться до утра. Вот только я почему-то не в ней, я вообще чёрт-те где! Какого хрена вообще происходит⁈

Я подскочил и принялся махать руками, разгоняя кровь. Помимо прочего подключил внутреннюю силу и повысил температуру тела, чтобы согреться. В первые мгновения стало ещё холоднее, но затем организм перестроился, и я более-менее согрелся. Однако продолжал интенсивно двигаться. Здесь главное — не переборщить, чтобы не вспотеть на морозе, иначе потом никакие манипуляции не помогут.

Так, а теперь самый главный вопрос: какого хера⁈ Почему я проснулся в подъезде, не пойми где, в одном термобелье и носках? Неужели в палатке так сильно воняло, что я решил её покинуть, даже не проснувшись? Вроде лунатизмом я не страдал. Интересно, как далеко я ушёл? Очень не хочется бросать вещи, особенно мечи. Впрочем, и специализированные патроны так просто не найти. А там, как ни крути, шесть полных магазинов, плюс россыпью шестьдесят штук.

Спустившись по лестнице, я вновь замер. Сюрпризы продолжали сыпаться как из рога изобилия и ни фига не приятные. На площадке первого этажа обнаружился растерзанный труп. Очень похожий на те, что после себя оставляют бесы. Однако это был более целым и совсем свежим. Выходит, что я ещё кого-то порвал, пока лунатил. Нет, с этим определённо нужно что-то делать. Для начала — вернуться в рыболовную лавку, чтобы забрать свои вещи. Ну и одеться в тёплое не помешает.

Я распахнул дверь и снова почесал макушку, удивлённо рассматривая глубокую борозду в сугробе. Похоже, отыскать обратный путь будет совсем не сложно. Но переть по снегу босиком удовольствия никакого, и раз уж я в подъезде многоквартирного дома, лучше присмотреть себе какую-нибудь обувь. А там и штаны с курткой отыщутся. Всё-таки зима в наших широтах явление регулярное, и люди вряд ли выбросят зимние шмотки.

Распахнутых дверей в подъезде хватало. В момент, когда людей рвали чёрные псы, многие пытались спастись, покидая свои дома. Поэтому подъезды до сих пор выглядят так, словно их переместили сюда из самого́ ада.

Всё необходимое удалось раздобыть в первой же квартире. Человек я в плане телосложения обычный, размер, так сказать, среднестатистический. А потому проблем с покупкой одежды никогда не испытывал. Вот и сейчас довольно быстро отыскал в шкафу тёплые вещи, а заодно и обувь. Да, попалась буквально на размер больше необходимого, но мне не до капризов. До магазина добраться хватит, а там уже в своё переоденусь.

Немного покопавшись по ящикам в комоде, прихватил ещё носков. На неопределённый срок они теперь у меня одноразовые. Надо бы ещё в аптеку заглянуть, присмотреть какие-нибудь порошки, чтоб окончательно ноги не убить. Стоит слегка запустить проблему, и избавиться от неё станет в сто раз сложнее.

На кухне, по русской традиции, обнаружился пакет с пакетами. Выудив один из них, я сунул в него носки, плотно свернул и убрал в рукав, чтоб не мешался. Свободные руки могут пригодиться. И плевать, что в них нет оружия, кулаками я пользоваться умею… Кстати, а где мои медведи? Сейчас они пригодились бы как нельзя кстати.

Я прикрыл глаза и сосредоточился на внутренних ощущениях. Попытался вспомнить то состояние, при котором сумел соткать их впервые, и вуаля! — тень в углах заклубилась, постепенно принимая нужную форму. Хоть какие-то плюсы от этой одержимости.

Я выбрался на улицу и побрёл по колее в обратном направлении, продолжая при этом размышлять.

Некоторые моменты всё ещё казались очень странными и нелогичными. Например, как я смог преодолеть защитный периметр, будучи одержимым. И ещё один, не менее странный вопрос, не давал мне покоя: а как вообще им удалось поместить в меня беса, если на моей груди набита защитная татуировка? Нет, я предполагал, что со мной всё немного иначе. Допустим, в меня никого не подселяли, ибо соседа я бы обязательно почувствовал. Данные изменения происходят со мной лично, и в этом случае защитный символ мог не сработать. Но камни — это другое. Они вообще не пропускают ничего постороннего, даже мои медведи рассыпались, едва я переступил черту. В тот момент я думал только о том, как бы поскорее набить живот и завалиться спать, но сейчас… В общем, очень странно и совершенно необъяснимо.

От магазина я отошёл не так уж и далеко. Каких-то двадцать минут ходу — и вот я уже перед дверью, снова чешу макушку, пытаясь разобраться в случившемся. Да я когда прибухивал, так с памятью не ссорился. Какого хрена здесь произошло?

Вчера, когда я забрался внутрь, запер дверь на щеколду, которую заботливо смастерил сварщик, изготовивший данную дверь. Однако выходил я отсюда явно в ударе, раз не смог справиться с простейшим механизмом. Дверь выглядела так, словно её бульдозером изнутри выбивали. Обрамление из сорокового уголка, поверх которого приварено листовое железо толщиной в три миллиметра. Всё это представляет собой достаточно крепкую конструкцию, способную сдержать человека. Однако я каким-то неведомым образом смял её до неузнаваемого состояния.

Внутри тоже царил натуральный бардак, будто там стадо кочевников пронеслось, ну или слон попытался развернуться. Товары разбросаны по полу, удочки поломаны, витрины разбиты, от палатки только лохмотья остались. А где печь?

Я шагнул в проём и осмотрелся, а заодно и печку отыскал, точнее то, что от неё осталось. Кто-то очень тяжёлый на нее наступил, расплющив, словно жестяную банку из-под пива.

— Так, вот это уже совсем не смешно, — пробормотал я, подняв разорванную кастрюлю, в которой должен был остаться мой завтрак.

Лучше бы я вчера всё доел. Жалко, блин, там ведь почти половина осталась. Такими темпами я быстро добро на говно переведу. Нет, я не жадный, когда дело не касается еды. Кстати, именно этот момент у нас с Алисой был основным камнем преткновения. Меня аж подбрасывало, когда она воровала что-то из моей тарелки. И ведь я предварительно спрашивал, хочет ли она есть, и получал отрицательный ответ. Нет, мне не жалко… Хотя кого я обманываю? За кусок колбасы спину прогрызу, а здесь полкастрюли вкуснейшего супа — и на пол.