Трудно сказать, сколько минуло времени, но сквозь сонное марево до княжны донёсся более отчётливый, чем прежде голос:

— Жёнку-то твою сморило. Умаялась, сердечная, по такой духоте.

Мстислава понемногу начала просыпаться, но ей не хватало силы размежить веки. Чья-то тень заслонила от неё солнце, и Мстиша кожей ощутила на себе пристальный взгляд, от которого засосало под ложечкой.

Тень на миг пропала, и княжна собралась не то разочарованно, не то облегчённо выдохнуть, как вдруг её бережно, но уверенно подхватили с земли. Испугавшись, девушка распахнула подёрнутые сонной поволокой очи и наткнулась на Нелюба.

— Спи, спи, — быстро шепнул он, и Мстислава послушно закрыла глаза.

Помытчик осторожно опустил её в телегу. Кисло пахло кожей, но девушка лишь повернулась на бок, зарываясь в душистое сено, со странным волнением чувствуя тепло там, где её только что касались загрубелые ладони Нелюба. Княжна не спрашивала, что происходит и куда они едут, ощущая себя как в детстве, когда возвращалась с татой с масленичного катания в санях, и он укутывал её в свою лисью шубу и прижимал к себе, а она закрывала глаза, вдыхая колкий морозный воздух и ни о чём не заботясь.

Мстиша окончательно проснулась, когда мерная тряска и скрип прекратились. Потемнело, небо набрякло, скрыв солнце за грязно-серыми тучами.

— Пошли тебе Великий Пастух здоровья и достатка, сынок, добрались! — Старик, который, оказывается, сидел неподалёку от Мстиславы, слез на землю и принялся благодарить Нелюба. — Ну, проходите. Не судите строго, наше дело запестовато, из рогатой скотины ухват да мутовка.

Княжна поднялась и, держась за грядку телеги, вяло оглянулась вокруг.

Мстише прежде никогда не приходилось бывать в простой деревенской усадьбе, и она рассматривала большой двор со смесью брезгливости и любопытства. В редкой пожухлой траве с независимым видом расхаживали курицы и утки, тут же, промеж них, на клочке утоптанной земли несколько взлохмаченных ребятишек в одних рубашонках запальчиво играли в бабки; впрочем, появление телеги отвлекло их внимание и теперь они сворачивали русые головки на пришельцев. Из скотника появилась молодая женщина, тянувшая на верёвке упирающуюся козу.

— Опять подойник опрокинула, блажная! Ну, я тебе задам! — грозила она мотающей головой строптивице. Увидев старика, незнакомка остановилась. — Батюшка, вернулся! А мы уж все жданики съели!

Старик принялся пересказывать снохе, какая напасть приключилась с ним на обратном пути, и велел ей позвать мужа, чтобы, заменив ось, тотчас отправляться за сеном. На шум из избы вышла крепкая пожилая женщина.

— Вот, Томилушка, — обрадовался старик, — насилу добрался. Принимай гостей.

Мстислава растерялась, но тут словно из-под земли вырос Нелюб. Он молча простёр руки и, доверяясь естественному порыву, княжна потянулась в ответ. Зазимец подхватил её за пояс, вытаскивая из телеги. Мстиша безотчётно положила ладони на его плечи и через миг оказалась на земле вплотную к помытчику. Нос девушки почти упёрся в его грудь, и княжна подняла на зазимца ошалевший от неожиданной близости взгляд.

Нелюб сглотнул, его глаза на миг расширились, и он сделал шаг назад, отступая от Мстиславы. Княжне даже показалось, что зазимец хотел вытереть руки, словно они были испачканы, но на полпути он сдержался.

— Идём, — почему-то сердито шепнул Нелюб, и Мстиша покорно последовала за ним.

Старик уже успел поведать жене о своих мытарствах и великодушии случайных попутчиков, и та взирала на гостей прищуренными пытливыми глазами.

— Мир твоему дому, хозяюшка, — поклонился Нелюб и, приобнимая Мстиславу, слегка надавил ей на поясницу, заставляя последовать своему примеру.

У Мстиши разве что пар из ноздрей не повалил. Да что он себе позволяет? Княжне кланяться лапотнице?! Мало того, что из-за ненужной возни с телегой им пришлось задержаться, так ещё и теперь перед всякой голытьбой спину гнуть?

Всеславна сердито скинула с себя ладонь Нелюба и чуть опустила подбородок. Хватит с неё и этого.

— Милости просим, добрые люди, — поклонилась в ответ Томила, в противовес приветливым словам ощупывая Мстишу с ног до головы проницательным взглядом. — Да воздастся вам сторицей! Уж мы заждались отца с телегой. Отдохните с дороги, я мигом паужну справлю. А пока в баню сходите, она нынче растоплена, дочка внучат как раз мыть закончила.

— Вот спасибо, хозяйка. Только лошадь расседлаю. Да вот, возьми, к обеду приварок будет. — Он протянул старухе утку.

— Благодарствую, — расцвела Томила, принимая птицу. — А кобылку в хлев ставь, мил человек. Велю Вторушке овса задать.

Проводив Нелюба глазами и нерешительно помявшись, Мстиша со вздохом опустилась на завалинку. Из избы выпорхнула виденная ими молодайка с двумя берёзовыми вениками и опрятно сложенными утиральниками. Она поднесла их Мстише и, сияя белозубой ухмылкой на загорелом лице, многозначительно стрельнула глазами в сторону скотника, где скрылся Нелюб:

— Лёгкого вам парочку!

Мстислава вспыхнула и хотела уже высказать деревенщине всё, что она думала о ней, когда вернулся помытчик. Он с улыбкой поблагодарил женщину и кивнул Мстиславе на баню, отстоявшую от всех дворовых построек. Из трубы, стелясь по реке, вилась тоненькая струйка душистого дыма.

Они вошли в предбанник, и княжна выжидающе посмотрела на своего спутника, но он затворил дверь и с хмурым видом сел, снимая шапку и вытирая ею лицо. Мстишу распирало от желания выругать зазимца за то, что он стал поддерживать заблуждение старика и называть её своей женой. Девушка едва могла дождаться, пока их оставят наедине, чтобы всласть высказаться и о хозяевах, и об их бедном дворе. Но суровое лицо Нелюба отбило у неё всякую охоту судачить, и Всеславна с досадой плюхнулась напротив помытчика.

— Ступай первая, я тебя тут обожду, — снова не глядя на Мстишу, проговорил зазимец.

Что ж, Мстислава пустым местом была?! Ничего, она заставит его посмотреть на себя!

Княжна сердито швырнула веники на лавку.

— Ты и вправду думаешь, я пойду после этих, — она замешкалась, подбирая выражение покрепче, и злорадно ухмыльнулась про себя, когда уловка подействовала и Нелюб поднял голову, наконец, взглядывая на неё, —сермяжников?

Но Мстишина радость оказалась преждевременной. Зазимец лишь утомлённо поморщился и, ни слова ни говоря, подхватил веник и полотенце и исчез в парной. Почти сразу до слуха девушки донёсся резкий плеск воды и сердитое шипение каменки, а следом из щели под дверью поползли язычки сизоватого пара.

Всеславна тяжело вздохнула и, обняв колени, тоскливо посмотрела в окно, прорубленное под потолком. Хмарь разбухла, заморосил мелкий ситничек. Многое бы Мстислава нынче отдала, лишь бы оказаться в Медыни, в своей мыльне, которую девки затопили бы для неё одной, приготовив веники из пижмы и полыни, собранных накануне Солнцеворота, и кувшин ледяного грушевого кваса. Потом, розовую, мягкую, разомлевшую, они бы натёрли Мстиславу душистыми маслами и укутали, а тут бы рядом появилась Стояна с тарелкой её любимых пряжеников, хрустящих и жирных. Потом бы Мстиша повалилась на пуховую перину и спала бы, спала вдоволь, и никто бы не посмел будить её…

Заурчало в животе, и девушка нетерпеливо поёрзала на лавке.

Дверь распахнулась и, окутанный клубами белого пара, в одних портах на пороге возник Нелюб. Мстиша поспешно закрыла лицо ладонями и потому не видела, как помытчик улыбнулся. Хлопнула дверь, затем раздался быстрый короткий топот по деревяному настилу и громкое бултыхание. Мстислава выскользнула на улицу и осторожно выглянула из-за угла бани. Нелюб, фыркая и отдуваясь, широкими гребками плыл на середину реки. Против воли девушка залюбовалась красивыми, отточенными движениями. Зазимец вернулся к мосткам и одним коротким рывком подтянулся, выбираясь из воды. Порты облепили тело, крепкая грудь и жилистые руки матово лоснились от влаги. Он отвёл с лица намокшие волосы и встретился с Мстишей взглядом.