- Что скажешь? – С любопытством спросила Мия.

- У меня нет слов.

- Так ты найди.

- Ты запомнила меня лучше, чем я сам. И сделала невозможное.

- И это всё? Может, стоит как-то расплатиться со мной?

- К примеру?

- К примеру, выполнишь мое желание. Подходит?

В этот момент в разговор вмешался Уильям.

- Это всё прекрасно. Но вам пора домой.

Больше он ни о чем не сказал. Но я понял, что этой ночью у мастера будет чем заняться.

Я не могу объяснить, как это работает. Ты видишь на улице человека, и сразу можешь сказать, что он турист. В Чикаго они моментально бросаются в глаза. Как это определить? Они глазеют на здания, рассматривают общественный транспорт. Фотографируют супермаркеты.

Этой ночью Уильяму определенно будет не до сна.

Мы зашли в дом Мии. Она бросила пакеты из супермаркета на диван.

- Он просто выгнал нас, Рик! Ты понимаешь?

- У него есть свои дела. К тому же он долго занимался моими руками. Не обращай внимания.

- Да как же, свои дела! Просто прогнал нас. Ладно, сегодня мы готовим овощи и бекон. Отнеси пакеты, а я переоденусь.

Мия сбросила куртку на диван и ушла в свою комнату. Скорее всего, это тот самый быт, который она хотела воссоздать. Семейная идиллия, которой ей не хватало.

Я снял обувь, повесил куртку, прошел в гостиную. Поднял пакеты с продуктами и пронес на кухню. Нужно поговорить с ней, но я не знаю, как начать. То, что у меня электромеханическое тело так ничего и не поменяло. Неспособность просто сказать то, что требуется – это мужское проклятие.

Мия вышла из комнаты. На ней были шорты и длинная белая футболка, под которой больше ничего не было.

Наверное, это тот семейный быт, которого не хватало мне.

Мы сидели на кухне. Мия уплетала бургер и смотрела сериал, который ей нравился. Я считал его глупым и никчемным, но не говорил об этом. Пару раз Мия спрашивала мое мнение, и я говорил что-то отвлеченное.

Вероятно, это тот быт, которого не хватало нам обоим.

Затем она сказала:

- Я хочу спать. Ты спишь рядом со мной.

И я должен был подчиниться. Это та самая расплата. Она легла у стены, а я с краю кровати. Она облокотилась на меня.

- Ты теплый.

- Знаю, там…

- Процессор, железки и прочее. Какая разница. Всё равно тепло.

Она повернулась и легла мне на грудь, обняв шею.

- Расскажи что-нибудь.

- Хорошее?

- Обязательно.

- Ну, однажды мы с Лиамом пошли покупать мой первый усилитель для звука. Я помешан на хорошем звуке. Он знал об этом и предложил купить у звукозаписывающей студии старое оборудование.

- Давно?

- Очень давно. Я покупал на последние деньги. Мне было двадцать лет, и я просто хотел классный звук. Мы пришли в студию, звукоинженер показал нам то, что мог продать, и мне пришлось покупать сразу две вещи.

- Почему?

- Потому что для звукоинженеров звук это нечто, что должно проходить через кучу предусилителей, прежде чем станет тем самым звуком, который можно слушать. Одного устройства было мало.

- Он же разводил тебя!

- Я знаю. Но он так хорошо развел, что я заинтересовался темой качественного звука, и со временем у меня дома звуковая система заняла почти всю стену. Через год Лиам пришел в гости и сказал, что я идиот. Я сказал, что он прав и продолжил покупать оборудование. Теперь у моей сестры хранится около тридцати тысяч долларов в виде звуковых предусилителей.

- Да ты просто помешан.

- Разве это плохо? Хобби всегда требует денег. Разве тебе не нравится качественный звук? Тот же Perturbator.

- Нравится. Мне пришлось купить дорогие наушники и коробочку, которая делает звук громче и лучше. До сих пор не могу простить себе такую трату. Но знаешь что?

Возникла пауза, которую она хотела создать.

- Что?

- Это стоило того. Когда мы познакомились, я только узнала об этой музыке, и разговор с тобой в кафе подтолкнул к тому, чтобы послушать другие альбомы. Более старые. То, что они делали лет пятнадцать назад. Это музыка…

- Завораживает, да?

Мия сильней обняла мою шею.

- Она увлекает, и пытается навязать какое-то ощущение одиночества. Мои родители умерли за год до этого, и я впитывала музыку, словно это было возвращение в ушедшие времена. Когда-то мы сидели на диване напротив старого телевизора и смотрели старые фильмы. Теперь музыка – это воспоминания. Но этой музыки никогда в них не было. Странно, правда?

- Совсем нет.

- И я слушала эту музыку, - продолжила Мия, - думая о странном, каком-то фантомном ощущении ностальгии. Как можно чувствовать себя одинокой, слушая композиции? Я ходила по улицам в наушниках, и думала, что все эти песни рассказывали обо мне, и о том, чего со мной никогда не было, но о чем я скучаю. Это такая музыка… Она постоянно навевает грусть о том, что могло бы произойти, или как далеко можно было бы зайти, если бы выбрала что-то иное в жизни. Наверное, это звучит безумно.

- Нет. Мы все скучаем по временам, которые могли быть лучше, чем наше время.

- Просто представь, что вечером ты стоишь на одной из улиц Чикаго, на тебя падает первый снег, а музыка пытается сказать о том, что ты забыл что-то, о чем не знаешь сейчас. И у тебя мурашки по коже. Ты не найдешь ответа на соседних улицах. Не найдешь, вернувшись домой. Музыка говорит о том, что ты должен вспомнить то, о чем никогда не знал. Словно мимо пролетели какие-то важные свершения и события, но они произошли в другой ветке развития человечества. А я стою, смотрю на снег, и чувствую какие-то отголоски.

Она глубоко вздохнула.

- Для меня эта музыка – ностальгия по временам, в которых мне не удалось побывать. Разве это ни странно?

- Ты спрашиваешь об этом меня?

- А что, нельзя?

Она смотрела на меня сонными глазами, в ее зрачках отражался постоянно включенный монитор.

- Наверное, можно. Вряд ли нам с тобой кто-то запретит задавать вопросы.

- Правда?

- Правда. А теперь спи.

Мия послушно закрыла глаза. Через несколько минут она начала тихо сопеть, ее рука, держащая мою, ослабла. Она погрузилась в сновидения.

Я вновь остался один. В последнее время это стало редкостью. Чем старше я становился, тем реже видел знакомых. Я мог приезжать в гости к сестре, зависать у нее до утра и смотреть наши любимые фильмы. Мы смотрели семейные архивы, вспоминали время с родителями. Но пришло время - и у нее появилась семья. Я был рад этому, ведь закончилось ее одиночество. Но с тех пор началось моё. Для меня это было даже облегчением, ведь я знал, что сестра защищена, и у нее всё в порядке. Просто мне больше незачем было к ней ездить.

И теперь рядом оказалась Мия. Которая относилась ко мне так, словно я по-прежнему человек. Вот только она любит задавать вопросы, которые я стараюсь обходить стороной. В чем смысл спрашивать себя о жизни и вселенной, если это просто вопросы в пустоту? Словно математическая задача просто ради задачи.

Этой глубокой ночью я предавался воспоминаниям. И так наступило утро.

Мия тихо спала. Я аккуратно снял ее руку и встал с кровати. Часы показывали семь утра. Завтрак ни к чему, так что я не спеша надел ботинки, куртку, и вышел на улицу.

А вдруг эта улица – идеал американской мечты о тихой жизни начала нашего столетия? Спокойные одноэтажные семейные дома с небольшой зеленой лужайкой. Ты выходишь на улицу, и уезжаешь навстречу делам. Зная, что дома будет ждать она. Возможно, в наше время это и есть ностальгия по временам, которых у нас никогда не было. В скором времени многих дома будет ждать только андроид.

Через километр я вызвал такси. Беспилотный автомобиль привез меня в Инголс Парк, откуда я прошел к мастерской.

Как и ожидал, в двухэтажном доме горел свет. Ворота были закрыты, но было слышно, как хозяин дома складывает что-то в машину. Я решил не звонить, как обычно, а просто постучал по металлической ограде.