Поступить в лучшую магическую школу оказалось неимоверно сложно. На поверку выяснилось, что Лутава принимала документы только у граждан княжества, отслуживших положенный срок на благо государства. Даже обмениваться учениками предпочитала только с двух последних лет обучения. Смирившись с таким положением вещей, ради артефакторики[12] и маготехники я сделал то единственное, что могло обеспечить мне подданство Люты — поступил в Военную Академию под патронажем князя. Долго раздумывал, и в итоге выбрал боевую аналитику. Учиться оказалось интересно, хоть и долго. Казарменные будни в целом мало отличались от службы, так что мне не пришлось привыкать. А уж когда в списке изучаемых дисциплин появилась военная история, и вовсе стал получать некоторое удовольствие от процесса.
Возможность взглянуть с точки зрения противника на причины давнего исторически важного конфликта между оборотнями и ллайто, приведшего мой народ на грань исчезновения, дорогого стоила. Не то что бы я всецело доверял изложенным в учебниках Люты фактам, однако, скрепя сердце, признавал: у предков оборотней могло найтись множество неизвестных мне причин для столь вероломного начала войны. Впрочем, фактов о давних тех событиях, имеющих под собой железобетонное обоснование, что со стороны ллайто, что со стороны оборотней, нашлось на диво мало. Вполне возможно, где-то в секретных государственных архивах княжества сохранились подлинные документы тех лет, содержащие ответы на многие неудобные вопросы, однако я — ну, что за невезение! — доступа в такие места не имел. Так что подтвердить или опровергнуть вину оборотней в геноциде ллайто не смог.
Двуликие всерьез верили, что причиной той войны была женщина, а отнюдь не неуемное желание получить в безраздельное владение единственное открытое в то время месторождение орихалка[13].
Звали эту роковую исавиту[14] Крижана Берсень. На старом наречии ллайто — «ледяная ягода» — редкий кустарник, растущий высоко в горах и на южных островах Моря Ветров. Берсень в те годы был правящим родом ллайто. Впрочем, отец Крижаны являлся представителем побочной ветви (не то двоюродный, не то троюродный брат кнеса), прав на венец не имел, сохранил лишь имя рода и принадлежность к нему. В Люту мужчина вместе с семьей и двумя детьми прибыл послом.
История не сохранила мелких подробностей знакомства вдового князя Яровита Меркадерарт[15] и юной Крижаны Берсень. Была ли девушка корыстной и двуличной, какой ее описывали двуликие, или попросту стала слабой жертвой чужих интриг? Брак ее с князем признавали оба государства, хотя наследовать Яровиту мог только его старший сын от покойной первой супруги — Хоробор Боцаривелн[16].
Простые жители считали эту пару на удивление гармоничной, даже приняли княгиню иной расы, сумевшую сделать их князя счастливым. К тому же Крижана считалась признанной красавицей, и выбор Яровита был вполне понятен народу.
Все изменилось после рождения общего сына. Сначала княгиня слегла от неизвестной болезни, а после заболел и ее венценосный супруг. По терему пополз шепоток о том, что холодная красота чужачки стала причиной беды. За глаза супругу князя стали называть ледяной ведьмой, и даже гнев владыки не мог ничего изменить. Тем более, что, в отличие от Крижаны, Яровит то ли в силу возраста, то ли по иным причинам так и не оправился от болезни, а спустя два года и вовсе тихо умер во сне. Молодую княгиню заключили в тюрьму до окончания расследования гибели князя, чтобы через несколько недель прилюдно забить камнями на центральной площади столицы.
Судьба ее двухлетнего сына до сих пор была сокрыта за тенью веков. Кто-то считал, что мальчик погиб с матерью, кто-то — что его отравили… Существовали и те, кто верил в его спасение.
Была ли казнь княгини провокацией рода, к которому принадлежали первая супруга князя и его малолетний наследник, или Крижана действительно отравила супруга, желая возложить венец на голову своего сына, так и осталось тайной. До наступления второго совершеннолетия старшего княжича оставалось ждать почти два десятка лет. Тем временем власть получил Верховный Совет Родов.
После позорной казни своей младшей родственницы, Данияр Берсень тут же объявил временному правительству княжества протест, разорвал все договоренности с восточным соседом, посчитав личным оскорблением тот факт, что оборотни отказались предоставить ему доказательства вины дальней родственницы. В Люте же внезапно обнаружились документы, указывающие на то, что ллайто — часть народа оборотней, пошедшие по иному пути развития, самовольно отколовшиеся от княжества. Все громче стали звучать требования вернуть княжеству их исконные земли, все яростнее подогревалось недовольство народа. Летописцы и заслуженные историки тех времен в один голос доказывали, что островное государство Китеж должно быть возвращено обратно.
Совет Родов принял эти доводы. В ультимативной оскорбительной форме большинство членов временного правительства потребовало у кнеса Данияра вернуть украденные его предками земли обратно.
Война пришла на земли ллайто внезапно. Со стороны княжества не поступало никаких заявлений о прекращении мирных отношений и сообщений о военном конфликте. Княжеское посольство и его служащие к моменту нападения оставались в столице ллайто. Тем временем под покровом ночи на северном побережье Китежа, где сельву не расчищали под пахотные земли, высадились войска. Именно там располагался камень преткновения двух народов — единственное известное на тот момент месторождение орихалка.
Освободители прошли по землям моего народа в своем зверином облике, перед которым ллайто, считавшие анимализм извращением, оказались бессильны. Что могли мои предки, способные считывать ауры и копировать чужой облик, противопоставить звериной силе, когтям и клыкам своих убийц? Вооруженные силы острова, протяженностью около сотни верст с севера на юг, выглядели откровенно жалко по сравнению с армией нападавших.
Читая в учебниках хроники тех лет (описание военных маневров на суше и на море, стратегию и тактику войск), я чувствовал запах крови убитых соплеменников, слышал их предсмертные крики, завоевание Китежа снилось мне ночами. После вероломного вторжения войскам нападавших для захвата Китежа потребовался почти весь сухой сезон. Ллайто сражались, как могли, вгрызаясь в каждую пядь родной земли, но остров все же был захвачен, а мой народ практически уничтожен.
Штурм одной только столицы длился полторы недели. К ночи десятого дня осады, когда стало понятно, что поддержки ждать неоткуда, жителей города было решено эвакуировать. Не смотря на усилия остатков вооруженных сил острова, северная внешняя стена города недалеко от ворот была проломлена. К утру брешь появилась и во внутренней. Войска захватчиков вошли в Аламут, поделив спорные территории между всеми участниками разграбления.
Впоследствии Китеж много раз менял свой статус: повзрослевший князь Хоробор выкупил часть острова у драгов, превратив захваченные земли в островную провинцию. Спустя пару сотен лет она получила некоторую автономию, став сателлитом княжества. А полную независимость, как и статус самостоятельного государства, заслужила вновь гораздо позже. В мое время в Китеже властвовал древний род двуликих, отделившихся от метрополии — инии[17]. Но и драги чувствовали себя на острове вольготно, местные жители их привечали.
Только остатки ллайто, успевшие сбежать из осажденной столицы, остались жалким осколком и прежде не особо многочисленного народа.
В ту ночь женщин, детей и всю молодежь Аламута в сопровождении оставшихся в живых магов заперли в ратуше, где располагалось единственное не захваченное портальное кольцо. Взрослые мужчины из городской стражи и гарнизона ратников, осуществляющих охрану столицы, вышли на улицы с оружием в руках. Они не надеялись спастись. Главной их целью было выиграть время для многократной активации малого портала.
