Доктор Рэймидж засмеялся.

— Вовсе нет — уверен, мисс Армиджер этого не допустит.

Потом, взглянув на часы, спросил у Розы:

— Брим сейчас не у нее?

— Он выходил, но вернулся к ней.

— Не стоило этого делать.

— Это я ему посоветовала, уверена, вы и сами скоро убедитесь, что там всё в порядке, — возразила Роза. — Все-таки скажите ему, пусть идет сюда, к нам.

— Сию минуту. — И доктор удалился.

— Он чем-то озабочен? — заметил Деннис, когда тот ушел.

Роза засомневалась:

— С чего вы взяли?

— По нему видно. — И с чувством добавил: — Я же не такой дурак, за какого вы, похоже, меня держите.

Роза откровенно уставилась на него.

— За какого я вас держу? — Несколько секунд оба, покраснев, с раздражением смотрели друг на друга. — Милый мой Деннис, что вы имеете в виду?

Деннис, очевидно, почувствовал, что был слишком, почти до грубости, резок, но стороннему наблюдателю было бы столь же очевидно, что он человек хладнокровный и решительный.

— Я имею в виду, Роза, что не совсем понимаю, что с вами происходит. Как будто я нагрянул неожиданно и обнаружил, что кто-то или что-то стоит между нами.

Казалось, она испытала огромное облегчение.

— Ну разумеется, милый мой мальчик! Между нами бедняжка Джулия — а это немало. — Она снова запнулась; потом взволнованно выпалила: — И могу признаться откровенно, я страшно встревожена. Боже правый, — нетерпеливо добавила она, — неужели вы сами этого не видите?

— Разумеется, я вижу, что вы чем-то взволнованы и озабочены — о чем вы только что меня и известили. Но вспомните, вы же сами уверяли меня, что состояние миссис Брим не внушает опасений.

Не выдержав, Роза сделала нетерпеливый жест.

— Я пыталась обмануть саму себя!

— Я понимаю, — мягко сказал Деннис. — И все-таки, — продолжил он, поразмыслив, — тут либо одно, либо другое. Либо несчастная леди при смерти, либо, сами понимаете, с ней все в порядке.

Подруга взглянула на него с укором, слишком тонким, чтобы высказать его вслух.

— Милый мой Деннис, как вы грубы!

На лице его отразилось смущение вкупе с убежденностью в собственной правоте.

— Я резок — может быть, даже жесток. Если и так, то это не нарочно.

— Подумайте, как много значат для меня эти люди, — сказала Роза.

Он немного помолчал.

— Разве я произнес что-то совсем уж необычайное? Ох, я знаю, — продолжал он, словно опасаясь, что она вновь обвинит его в бесчувственности. — Я прекрасно к ним отношусь — как они того и заслуживают. Пользуясь их гостеприимством, я сознаю все достоинства этих людей. — Письмо, которое она так и не прочла, все еще лежало на столе; он взял его и немного повертел в руках. — Я только хочу сказать, что тоже вам не чужой, прошу, не забывайте об этом.

Этот призыв заставил Розу смягчиться.

— Будьте чуть терпеливее со мной, — ласково сказала она.

Прежде чем Деннис успел возразить, она добавила:

— Вас ведь и самого удивило то, как доктор встревожен. Я старалась не думать об этом, но, должна признать, вы правы. Однако не только это меня беспокоит.

— В таком случае, чем сильнее ваше беспокойство, тем неотложнее наше дело. — Деннис говорил с искренней решимостью, в то время как Роза, отойдя от него, встала у двери, за которой скрылся доктор. Она стояла там и, казалось, внимательно его слушала, так что Деннис продолжил: — Вы ведь знаете, что я тот, на кого вы теперь можете положиться.

Но она уже подняла руку, отчетливо произнесла «Тсс!» и смотрела не отрываясь на своего гостя, в то же время стараясь уловить хоть малейший звук.

— Доктор велел ему выйти. Но он не слушается.

— Тем лучше — у вас есть время, чтобы это прочесть. — Деннис протянул ей письмо.

Она отошла от двери.

— Если ему разрешили остаться, значит, что-то там неладно.

— Мне очень жаль; но почему бы вам не ознакомиться с тем, что и как тут написано?

— Ах, ваше письмо? — Вновь обратив внимание на документ, она взяла его у Денниса и опустилась на диван. — Voyons, voyons[1], что тут у нас! — произнесла она, будто уговаривая себя успокоиться.

Деннис с минуту постоял перед ней.

— Мне кажется, это наш шанс прочно встать на ноги.

Она перевернула листок, чтобы оценить размер документа; там было три больших страницы, исписанных аккуратным убористым почерком.

— А он не слишком-то лаконичен, этот «губернатор»!

— Когда все так прекрасно, — засмеялся Деннис, — чем длиннее, тем лучше! Прочтите, дорогая, спокойно и вдумчиво; постарайтесь вникнуть в то, что написано, — на самом деле там все достаточно просто.

Он говорил нежно и успокаивающе, даже отвернулся, чтобы дать Розе время и не давить на нее. Тихонько насвистывая и вновь приглядываясь к картинам, Деннис медленно зашагал по залу; она же, когда он отошел, с минуту смотрела ему вслед. Потом перевела взгляд на дверь, у которой только что стояла, прислушиваясь, и вместо того, чтобы читать, принялась следить, не откроется ли она. Если бы в тот миг кто-то наблюдал за выражением ее лица, то увидел бы, как его исказила странная трагическая гримаса: казалось, она изо всех сил сдерживает всхлип или вскрик, какой-то подавленный всплеск страдания. Но едва Деннис пересек комнату и обернулся, лицо Розы чудесным образом преобразилось, и пока внушительных размеров часы тикали в благоуханной тишине, он видел только, как его подруга внимательно изучает врученный им документ. Она читала его долго, читала в молчании — молчании столь полном, не нарушаемом ни единым вопросом или комментарием, что Деннис, хоть и не желал, чтобы ей показалось, будто он ее торопит, наконец опять подошел и встал рядом, будто ожидая какого-то знака.

— Вам не кажется, что оно выдержано в весьма дружественном тоне?

— Мне нужно перечитать, — не поднимая головы, ответила Роза.

Она вернулась к началу письма, и Деннис вновь зашагал по комнате. Роза дочитала до конца и, складывая письмо, сказала без особого выражения:

— Да; отсюда ясно, как к вам относятся.

Она положила письмо на прежнее место и, когда Деннис вновь подошел к ней, поднялась.

— Мне нравится и то, что в нем говорится, и то, как это сказано.

— Намного лучше, чем я ожидал. — Деннис взял письмо и, вложив его обратно в конверт, почти любовно сунул в верхний карман. — Думаю, это и впрямь доказывает, что они не хотят меня терять.

— Не такие они дураки! — Роза, в свою очередь, отошла было в сторону, но теперь повернулась к нему лицом — оно оказалось до того бледным, что Деннис при виде его заметно вздрогнул; впечатление было тем сильнее, что трагическая гримаса на белом лице стала еще выразительней. — Милый мой мальчик, вас ждет блестящее будущее.

— Рад, что вас это так впечатляет! — рассмеялся он.

— Это ведь огромная радость: у вас все хорошо. Как я и сказала, теперь вы состоявшийся человек.

— Тогда, говоря вашими же словами, теперь вы — состоявшаяся женщина!

— Я очень, очень рада за вас, — с жаром согласилась она. — Но самое замечательное, что это только начало.

— Именно — только начало! — воскликнул Деннис. Он стоял, глядя на ее загадочную улыбку. — Осталось подождать.

— Я имела в виду, что за этим письмом скрывается многое — отношение к вам в целом. Читайте между строк!

— Полагаете, мисс, я этого не сделал? А ведь сам я не решился дать вам такой совет.

— Разве я нуждаюсь в таких подсказках и наставлениях? — спросила Роза. — Не думаю, что вы разглядели все, что вижу я. Письмо полно намеков и неявных обещаний — мол, то ли еще будет, дайте только срок.

— О, я готов подождать! — заявил Деннис. — Но на самом деле письмо составлено в очень обтекаемых выражениях. Вы очень проницательны, раз столько всего в нем разглядели.

— Я и в самом деле проницательна.

Мгновение спустя, протянув руку, девушка сказала:

— Позвольте мне еще раз взглянуть на письмо.

Деннис охотно вынул его из кармана и подал Розе, которая вновь углубилась в чтение. Он снова отвернулся, чтобы не мешать; медленно прошелся по комнате, напевая себе под нос, — и опять через несколько минут ему показалось, что как-то уж слишком долго она читает. Но, когда Деннис вновь подошел к Розе, та успела закончить чтение и, судя по ее лицу, была совершенно удовлетворена. Она сложила письмо и вернула ему.