― То, что вы говорите, звучит прекрасно, ― добродушно ответил он, ― поскольку означает, что вы присоединяетесь к кругу друзей моей дочери. Я не могу без волнения думать о том, что вы были почти сестрой для ее покойной матери. И насколько мне приятно говорить вам об этом, настолько же странно слышать от вас, что якобы есть какие-то люди, чей интерес к Эффи не искренен. Чем больше у нее друзей, тем лучше… Я всех приглашаю ими стать. Единственное, о чем я их прошу, ― добавил он с улыбкой, ― так это не ссориться из-за нее между собой.

Роза выслушала его с почти монашеской невозмутимостью, но, когда вновь заговорила сама, по кощунственной дрожи в ее голосе он понял, каких усилий стоила ей та жертва формальностям, за которую он так малодушно принялся заранее ее благодарить.

― Очень мило с вашей стороны думать обо мне только лучшее. А кроме того, позвольте мне сказать, дорогой Тони, ― и сказать со всем уважением к вашему великодушию: вы очень умно поступили, дав понять, что открыты для различных мнений. Неважно, считаете ли вы меня другом ребенка — или считаете как-то иначе. Как бы то ни было, я нахожусь здесь ради нее — и сейчас именно ради нее больше, чем когда-либо.

Взамен благодарности в голосе Тони внезапно послышались нотки раздражения.

― Конечно, дорогая Роза, вы здесь, с нами, и ваше присутствие для всех нас важно и ценно, о чем мы, уверяю вас, никогда не забываем. Но правильно ли я понимаю, что, заняв среди нас прочное место ― о чем вы упомянули, ― вы подумываете и о том, не придать ли вашему пребыванию здесь некий постоянный характер?

Роза подождала, когда можно будет аккуратно срезать со стебля вдруг распустившийся в речи Тони цветок иронии. Она неторопливо переваривала услышанное; со стороны же могло показаться, будто внимание ее полностью поглощено маленькой лункой, которую она проделала в почве лужайки кончиком парасольки.

― Если вы, прибегнув к такой изящной формулировке, хотите спросить, ― ответила она наконец, ― долго ли еще я намерена тут оставаться, то, возможно, я смогу удовлетворить ваш интерес наилучшим образом, сказав, что, видимо, останусь по крайней мере до тех пор, пока здесь остается мисс Мартл. И говоря о том, что теперь я нахожусь здесь в первую очередь ради девочки, ― продолжала она, ― я просто имела в виду, что, пока я здесь, я собираюсь быть бдительной. Именно это я и спешила дать вам знать со всей определенностью, на случай если вы соберетесь домой прежде, чем нам удастся встретиться еще раз. В прошлый раз, перед тем как уйти из сада, я сказала, что доверяю вам ― думаю, нет надобности напоминать, почему и в чем. Спустя какое-то время пришел мистер Бивер и доложил, что мисс Мартл ему отказала. И я почувствовала — после всего, что было между нами, — я должна честно вам сказать…

― Что вы перестали мне доверять? ― перебил Тони.

― Ни в коем случае. Я от своих слов не отказываюсь. ― И, хотя красивая, с неподвижным бледным лицом, голова его собеседницы и прежде была гордо поднята, она стала казаться еще красивее, и в посадке ее было еще больше достоинства теперь, когда после его неудачной фразы Роза смотрела на него сквозь туман набежавших слез. ― Я верю, что вы искренне старались помочь мистеру Биверу, и потому по-прежнему полностью вам доверяю.

Тони улыбнулся, как бы чувствуя за собой какую-то вину, но будучи в то же время поневоле заинтригован.

― Тогда что же такое вы должны мне сказать?

― Что я не доверяю мисс Мартл.

― О, моя дорогая! ― Тони поспешил рассмеяться в ответ на это заявление.

Но Роза продолжала свою речь со всей рассудительностью и определенностью.

— Вот что изменилось, и вот что заставило меня, как вы говорите, задуматься о том, какую пользу я смогу принести, или скорее о моих прямых обязанностях. Полчаса назад я знала, как сильно вы ее любите. Теперь же я знаю, как сильно она любит вас.

Смех Тони оборвался. Его лицо стало лицом человека, которому шутка внезапно показалась слишком серьезной.

― И, стало быть, обладая теперь этими замечательными познаниями, вы полагаете, что?..

Роза замялась, но она зашла уже слишком далеко, чтобы вдруг стушеваться.

― Что лицу, о котором мы говорим, ― и это вполне естественно ― было бы глупо терпеть какое-либо препятствие на пути к замужеству с вами.

Эти спокойным тоном сказанные слова звучали так ясно и недвусмысленно, что у Тони на мгновение странным образом перехватило дыхание, причем так резко, что он одновременно с удушьем почувствовал тошноту.

Преодолевая дурноту, он выпалил:

― Помилуйте, почему же для этого лица это более естественно, чем для вас?

― Учитывая, что я вас люблю так же, как она? Потому что вы не любите меня так же, как любите ее. Именно и только поэтому, дорогой Тони Брим! ― произнесла Роза Армиджер.

Она отвернулась от него с печальным, исполненным достоинства видом, как будто навек покончила и с ним, и с обсуждаемым предметом, а он стоял там, где она его оставила, глядя на дурацкую зелень у себя под ногами и медленно проводя рукой по волосам. Однако пару секунд спустя он услышал, как Роза издала странный возглас, и, оглядевшись, увидел, что она стоит лицом к лицу ― правда, на противоположной стороне пологой лужайки ― с джентльменом, в котором он, будучи уведомлен о его появлении, сразу признал Денниса Видала.

Тони был уже подготовлен к встрече, и это давало ему преимущество перед Розой, которую сие явление призрака настолько вывело из равновесия, что она оказалась совершенно не способна отреагировать на него, не теряя лица. В ошеломлении она ухватилась за спинку ближайшего стула, оперлась на нее и уставилась широко распахнутыми глазами на своего старого поклонника. Хозяин Баундса не мог припомнить, видел ли ее когда-нибудь в таком искреннем изумлении. Он, однако, почти сразу же был не только поражен, но и немало восхищен тем, как быстро она взяла себя в руки — это умение свойственно людям, чей душевный склад противится чрезмерному проявлению эмоций. Роза была способна испытывать удивление, равно как и прочие чувства, но так же мало склонна его демонстрировать, как выставлять напоказ и все остальное. Оба джентльмена не могли не заметить произошедшей в ней мгновенной перемены — перемены, вызванной ощущением, что смутившее ее происшествие само по себе даже в худшем случае не навредит ей так, как могло бы навредить, будучи ложно ею истолкованным. Одновременно Тони осознал и то преимущество, какое сведения, полученные от миссис Бивер, давали ему над стоявшим тут же беднягой, который, судя по выражению его лица, оказался явно не готов к двум вещам. Во-первых, к тому, как будет все его существо потрясено, когда он спустя столько лет вновь увидит эту своевольную, полную сил и жизни женщину, когда-то им потерянную, но до сих пор любимую. Во-вторых, к тому, как лихорадочно заработает его воображение, когда он застанет ее наедине с мужчиной, который, пусть и ненамеренно, стал причиной ее неверности. Тревога, явно написанная на лице Видала, оказала ему дурную услугу; он на минуту приостановился, и этого оказалось достаточно, чтобы Тони, увидевший его волнение и от души его пожалевший, успел в то же время отметить, что румянец уже схлынул с лица Розы, и она вновь выглядит настолько невозмутимой, насколько может быть невозмутимой молодая чувствительная женщина.

Повисла тишина, пусть и недолгая ― я дольше ее описываю, ― но такая гулкая, что Тони в интересах всеобщей гармонии поспешил ее нарушить. Что касается его собственной позиции, то, поскольку в прошлый приезд Денниса он выступал в роли хозяина, а тот ― учтивого гостя, Тони, как бы возобновляя прежние отношения, протянул ему дружественную руку. У него отлегло от сердца, и он даже слегка удивился, когда молодой человек, несмотря на общую неловкость, тут же без лишних церемоний протянул ему в ответ свою. Однако удивительней всего был факт, о котором поведало ему некое шестое чувство: пока он дружески помогал Деннису подняться с берега на лужайку, Роза Армиджер, затаив дыхание, явно ожидала какого-либо знака, нельзя ли ей ― ради тех отношений, что сложились у нее с ним, с Тони, и при этом без особого риска ― изобразить дело так, будто она не только предвкушала то, что сейчас произошло, но, может быть, даже сама все это и устроила. Ей, естественно, было чего опасаться, и Тони, внезапно ― и без особых на то причин ― воодушевившись, решил поспособствовать любой попытке, какую она могла предпринять, дабы сохранить в этой ситуации лицо. И все же, предвидя конфуз, который могло вызвать слишком явное изумление Розы, он поспешил сказать Деннису, что был бы сам поражен его появлением, если бы его не предупредили заранее: миссис Бивер сообщила ему о только что прибывшем к ней госте.