Миссис Бивер помолчала; они стояли в полумраке лицом к лицу. Потом она медленно страдальчески вздохнула.

— Кажется, вы сможете мне помочь.

— Вот только смогу ли я, — горько проронил он, — помочь самому себе? — Не дожидаясь ответа, он продолжал: — Я вернулся к мосту и, подойдя, заметил, как со стороны вашего сада к нему спускается мисс Мартл.

Миссис Бивер схватила его за руку.

— Без ребенка? — Он молчал так долго, что ей пришлось повторить: — Без ребенка?

Наконец он заговорил.

— Без ребенка.

Ни на кого прежде не смотрела она так, как на него сейчас, и, судя по ее виду, сама это чувствовала.

— Клянетесь честью?

— Клянусь честью.

Она прикрыла глаза, как и в самом начале их разговора, и лицо ее на мгновение снова исказила та же мученическая гримаса.

— Вы мне помогли, — сказала она.

— Что ж, — сказал Деннис без обиняков, — если это вам как-то поможет, сообщаю, что с этой минуты она была со мной…

Едва дыша, она перебила его:

— С вами? До каких пор?

— Почти до этой самой минуты. Мы разошлись у ворот, около сторожки: я направился в Баундс, как и обещал мистеру Бриму, а мисс Мартл…

Она вновь закончила фразу за него.

— Прямо сюда? Слава тебе господи!

На лице Денниса отразилось недоумение.

— Так она пришла и…

— Да, помилуй нас бог, — пришла и увидела этот ужас. Она сейчас с Эффи. Так Джин была с вами? — переспросила она, желая снова услышать ответ.

— Да, с четверть часа — или, может, больше.

После этих слов миссис Бивер вновь рухнула на софу и дала, наконец, волю слезам, которым так долго не позволяла пролиться. Она тихо всхлипывала, стараясь сдерживать рыдания, а Деннис сосредоточенно глядел на нее с бессильным сожалением.

— Как только я увидел ее, поговорил с ней — сразу понял, что она мне нужна.

— Нужна вам? — Миссис Бивер подумала было, что все прояснилось, но оказалось, что взор ее все еще затуманивают некие темные пятна.

Он замялся.

— Точнее, нужно то, что я могу от нее узнать. Как я и сказал вам по приезде, я прибыл сюда вовсе не для того, чтобы наблюдать за Розой. Но пока я был там с ними, — он мотнул головой в сторону сада, — случилось кое-что примечательное.

Миссис Бивер снова поднялась на ноги.

— Я знаю, что случилось.

Казалось, он был поражен.

— Знаете?

— Она рассказала Джин.

Глаза Денниса расширились.

— Не думаю.

— Джин вам про это не говорила?

— Ни слова.

— Она рассказала об этом Полу, — произнесла миссис Бивер. Потом, чтобы не ходить вокруг да около, добавила: — Кое о чем очень даже примечательном. О вашей помолвке.

Деннис онемел. Когда же он, наконец, заговорил, голос его в сгустившемся сумраке показался еще более странным, чем одолевшая его перед тем немота.

— О моей помолвке?

— Разве вы, с места в карьер, не убедили Розу возобновить ее?

Он снова застыл на время, не в силах вымолвить ни слова. Потом спросил:

— Она так сказала?

— Да, всем и каждому.

Вновь пауза.

— Я бы хотел с ней поговорить.

— А вот и она.

Не успел он договорить, как дверь, ведущая из холла в гостиную, отворилась: на пороге стояла Роза. Будто не заметив хозяйки дома, она обратилась прямо к нему:

— Я знала, что найду вас здесь. Нам нужно поговорить.

Миссис Бивер поспешила к той двери, через которую вошла в комнату, и Деннис вдруг осознал, чего стоят полвека неукоснительного следования порядку.

— Вам нужны свечи?

Роза ответила за обоих:

— Нет, спасибо. — Однако она все еще оставалась здесь гостьей. — Могу я ее увидеть?

Миссис Бивер строго посмотрела на нее в полутьме.

— Нет! — сказала она и неслышно выскользнула из комнаты.

Видал понимал, что Роза явилась сюда с определенной целью, ради которой готова была зайти очень далеко — и, очевидно, сделала первый шаг, когда произнесла:

— Зачем вы вернулись ко мне? Зачем вернулись?

Она быстро подошла к нему, но он еще быстрее отступил, увеличивая дистанцию между ними — не иначе как под влиянием двух острых впечатлений: одного — от того, как за какой-то час она успела настолько измениться, что казалась ему теперь совершенно безобразной: очарование, которое прежде манило его, исчезло без следа; другого же — от того, что сейчас она, опустошенная и обезображенная, сломленная натиском жизненной бури, требовала от него большего, чем когда-либо. Вторгшееся в их отношения подобно вспышке пламени осознание чудовищной реальности поразило его, и он с ужасом понял, что выдал свое потрясение в тот миг, когда не нашелся с ответом. Она повторила вопрос, глядя через всю комнату в его лицо, побледневшее при виде того, как внезапно изменилось ее собственное.

— Зачем вы вернулись ко мне? Зачем вернулись?

Он молча таращился на нее; потом простая мысль, что он может отплатить ей той же монетой, будто придала ему сил, и он выговорил:

— К вам? К вам? Да я понятия не имел, что вы здесь!

— Вы ведь приехали, чтобы меня найти? Разве не совершенно очевидно для всех, что вы приехали ради меня?

Он снова шарахнулся к окну, сделав невнятный жест, будто человек, страдающий от невыносимой боли; она же продолжила с явным и сильным напором, но без горячности:

— Именно тогда, когда вы поняли, что я здесь, вы и решили вернуться. У вас была прекрасная возможность не казать сюда носу, узнав об этом, — но вы ею не воспользовались, вы тут же отвергли ее. Вы все взвесили, вы приняли решение, вы настояли на нашей встрече.

Чем больше чувства вкладывала она в свои слова, тем ниже и глуше звучал ее голос; в нем слышалась мягкая, но неотвратимая сила.

— Я вас не звала, я вас не тревожила, я вас оставила в покое и сама была покойна. По собственному желанию, по собственной прихоти вы свалились мне как снег на голову, вы сразили меня своим появлением. Именно сразили — ведь я говорю с вами на правах побежденной. Но я не думаю, что вы приехали, чтобы меня помучить — а раз вы приехали не за этим, значит, целью вашей было нечто другое.

Слушая это, он постепенно вновь развернулся к ней лицом; она стояла, опираясь на спинку стула, и крепко сжимала ее с двух сторон обеими руками.

— Из всех мужчин, может быть, вы один знаете, что я за человек, и именно к этой особе — какой бы она ни была — вы наконец вернулись из дальних краев. И я рассчитываю, что именно от нее — какой бы она ни была — вы не отступитесь.

— Какой бы она ни была? — с горестным удивлением произнес Деннис. — Помилуйте, мне кажется, что я никогда, вообще никогда не знал ее!

— Что ж, это в первую очередь женщина, которой помощь нужна больше, чем любой другой женщине на земле. — Она с жаром добавила: — А если сама я вам не нужна, то с какой же стати вы заявились ко мне?

Какое-то время Деннис ходил кругами по комнате, будто Розы тут вовсе не было; он двигался в тупом отчаянии, точно человек, который только что столкнулся с величайшей в жизни опасностью и пытается нащупать путь к спасению наугад, теряя драгоценные минуты. Было видно: он отступил инстинктивно, желая избежать участи взятой штурмом крепости, но достиг лишь того, что, держась на расстоянии от Розы, продолжал вращаться вокруг нее, сам того не замечая. В конце концов он замешкался и остановился перед ней.

— В чем же причина такой отчаянной нужды во мне, о которой вы говорите? Разве не вы говорили всего час назад, как ничтожно мало нуждались во мне при нашей прошлой встрече?

Ее глаза изумленно распахнулись в полумраке.

— Как вы можете вменять мне в вину то, что я сделала час назад? Как вы можете попрекать меня тем раскаянием, которое, казалось, так тронуло вас — которое и правда вас тронуло? Значит ли это, — продолжала она, — что вы, несмотря ни на что, сделали теперь иной выбор, который кажется вам более достойным вашего мужества? Неужели те унижения, что мне пришлось испытать при моем чистосердечном покаянии, только приблизили мое падение от вашей руки? Я дала вам шанс мне отказать — и вернуться вам имело смысл лишь для того, чтобы честно и благородно им воспользоваться. А в данном случае вы несправедливы по отношению к своей мести. Чем она вам не нравится? Какие недостатки находите вы в чем-то настолько безупречно задуманном?