Как мало мы знаем о мире, в котором живем, — вдруг подумалось ему. — Как наивны мы, полагая, что покорили и поняли его.

Майк Гелприн, Самая страшная книга. Лучшее

Небо синим полотном растянулось по горизонту. При взгляде вверх можно было утонуть в этих просторах. Каждый раз, смотря на него, я чувствовала себя такой крошечной относительно такой бесконечности. Казалось, еще немного, и оно упадет на меня, поглотив без остатка. О, это нескончаемое чувство беспомощности! Что мы, люди, изучившие всего десятую долю океана и крошечную часть космоса, можем знать об этом мире? Ведь, помимо неизученного, полученные нами знания ограничиваются доступными человеку органами чувств. А сколько еще не изведано и никогда не будет изведано?

Люди, как муравьи, копошились вокруг. Кто-то вскрикивал, кто-то протяжно втягивал воздух при взгляде на развернувшуюся у их ног картину.

— Вы позвонили в скорую медицинскую помощь. Оператор на линии. Что у вас случилось?

— Здесь девушка без сознания… Вокруг столько крови…

— Где вы находитесь?

— Угол Жукова и Маркса. Я… Я не знаю… Что мне делать?

— У пострадавшей есть пульс? Дыхание? Опишите ситуацию более подробно. Вы видите какие-либо источники кровотечения?

Голоса звучали словно вдалеке.

«Как странно… Кто бы мог подумать, что все закончится вот так. Я не раз видела подобную картину в фильмах, да и в жизни бывало. Но как же все-таки странно закончить свою жизнь, лежа в луже собственной крови», — это были последние мысли, что пронеслись у нее в голове, прежде чем она потерялась в беспамятстве.

Внезапно вокруг все замерло. Лишь темный силуэт прошелестел мимо, ненадолго замерев у тела девушки. Он склонился к ней, приложил два пальца ко лбу пострадавшей.

— Я же говорил ему, что нужно было остановиться. Тогда ничего этого бы не было. Никто из вас не должен был пострадать. Я должен был остановить вас. А теперь… Даже если ты не согласна, я закончу эту историю для тебя. Кто-то должен это сделать. Пора этому прекратиться.

При этих словах на концах его пальцев появилось слабое свечение, которое он медленно, словно нить, оттягивал, наматывая, как на клубок.

— Ты забудешь обо всем. Так будет лучше для вас обоих.

Легким взмахом руки он пересек сверкающую нить воспоминаний, оставив лишь едва уловимый след в воздухе.

— Прощай. И надеюсь, мы больше не встретимся. Живи и никогда об этом не вспоминай.

С этими словами он растворился в воздухе.

Люди снова закопошились. Где-то вдалеке уже раздавались звуки сирены. Жизнь продолжалась.

Очнувшись под звук пищащего прибора, Ария огляделась. Она была в палате реанимации. Белоснежный потолок с редкими лампами переходил в такие же белоснежные стены, заканчиваясь белым полом. Приглушенный свет скрадывал углы. Все пространство вокруг было заполнено разнообразной аппаратурой: трубки, аппараты ИВЛ, различные контейнеры, мониторы, провода. Мигающая из последних сил лампа дрогнула в последний раз и погасла. Мерное гудение аппаратов ИВЛ, разворачивающих и сжимающих гармошку для накачивания воздуха, прерывалось лишь тиканьем часов и писком приборной панели. Лучи раннего утреннего солнца пробивались через окно. Шесть ничем не примечательных кроватей с пятью незнакомыми лицами. Осунувшиеся, бледные, прикрытые белыми простынями, пациенты пребывали без сознания. Холод комнаты и неприятный контакт с простыней заставили Арию зябко потянуться. От легкого движения тело пронзила резкая боль.

Ария опустила взгляд на свое тело, слегка оттянув простыню. В нижней части живота красовался свежий, еще слегка воспаленный, хирургический шов.

«Что со мной произошло? Откуда этот шов? Как давно я в больнице?» — мысли роились в ее голове. Что со мной произошло? Боже, неужели аппендицит… Нет, не в том месте. Может кесарево? Я что была беременна? Нет, я бы это не забыла, да и шов маловат. Меня пырнули?'

— Очнулась?

Ария повернулась на звук исходящего откуда-то сверху голоса. Над ней стояла женщина в хирургическом костюме. На вид ей было лет сорок или сорок пять, темные волосы были затянуты в тугой пучок, а маска скрывала половину лица.

— Я позову врача.

С этими словами она покинула палату.

Через несколько минут она вернулась в сопровождении молодого мужчины. Он был невысокого роста, крупного телосложения, в темно-синем хирургическом костюме. Черные, как смоль, волосы слегка завивались у висков. Маска скрывала почти все лицо, оставляя лишь темно-карие глаза.

— Как себя чувствуете? — голос звучал низко.

Ария попыталась ответить, но голос упрямо ее не слушался. Пересохшее горло саднило, язык, казалось, прилип к небу. С трудом пересилив себя, она произнесла:

— Неплохо. Только рана болит. И голова немного тяжелая.

— Это ожидаемо после наркоза. Вы помните, как вас зовут? Где вы находитесь?

— Я Ария Ягина. Это… Что ж, это видимо палата реанимации какой-то больницы.

— Уже что-то. Помните, как тут оказались? Что с вами случилось?

Ария помотала головой, от чего перед глазами заплясали «мушки».

— Что было последним, что вы помните?

В голове было абсолютно пусто.

— Если честно, не могу припомнить ничего.

— Вы помните какой сейчас год?

— 2020-й, насколько я помню. Вроде бы весна.

Брови врача на секунду взметнулись вверх.

— Я так понимаю, я ошиблась? Сильно?

— Примерно на год.годме

— Год⁈ Как?.. Как такое может быть?

— На это я пока не могу дать ответ. К концу дня, если вы будете стабильны, мы переведем вас в общую палату. А сейчас отдыхайте. В ближайшее время вас осмотрят другие специалисты.

С этими словами он вышел из комнаты.

Ария лежала, уставившись в потолок.

«Год? Как я могла забыть целый год⁈ Или я столько пробыла здесь? Во что я вляпалась? — мысли расползались по голове, как густая текучая жижа. — Надо собраться. Меня зовут Ария. Мне двадцать три года. Стоп, значит, уже двадцать четыре. Я ординатор второго года по неврологии. Водолей по знаку зодиака и Виева потомственная Яга по сущности. Что со мной произошло, и почему я не помню последний год? Почему я лежу в реанимации с заштопанной раной на животе и абсолютно не помню, где я ее схлопотала⁈ Что со мной?»

Но в голове было пусто. И как она ни пыталась, никак не могла вспомнить ни малейшего отрывка из произошедшего за это время, словно огромный кусок ее воспоминаний был вырван и уничтожен из памяти.

Промучившись еще полдня данным вопросом, Ария решила отложить это неблагодарное дело до «лучших времен», заработав при этом дикую головную боль.

Ближе к вечеру ее перевели в палату. За это время Арии провели несколько диагностических процедур. Осматривавший ее невролог, проведя ей полный осмотр и проверив изображения томографии, не обнаружил каких-либо данных за повреждение головного мозга. Неврологическая симптоматика, как таковая, тоже отсутствовала. Пришедший ближе к полудню психиатр, провел с ней весьма долгую и утомительную беседу, оценивая наличие поведенческих и когнитивных изменений. Но единственное заключение, к которому он смог прийти, это наличие ретроградной амнезии неуточненного генеза, что на языке простых смертных означало: «У вас пропала память, но мы понятия не имеем почему».

Ближайшую неделю Ария провела в стационаре. Часы тянулись медленно, дни казались годами. Словно запертая птица, Ария билась в клетке разрушенной памяти. Постепенно, рваными отрывками, всплывали моменты прошедших дней, работа в стационаре, общение с семьей, встречи с друзьями. Каждый новый всплеск отдавался пульсирующей головной болью и приступами головокружения и тошноты. Первые ночи Ария просыпалась от собственных криков, не помня, что ей снилось, и лишь чувствуя себя потерянной и одинокой. После двух таких эпизодов психиатр провел повторный осмотр, сделав заключение о панической природе этих приступов, и скорректировал лечение. С тех пор ночи стали спокойнее, и восстановление пошло плавнее. И хотя дни все так же казались слишком долгими, чувство сковывающей безысходности понемногу отступало. К концу недели сняли швы, она понемногу шла на поправку. Восстановление воспоминаний тоже стало значительно более легким, хоть и все еще вызывало приступы необоснованной тревоги. Отрывки выстраивались в цепочку часов, дней, месяцев, постепенно дополняя общую картину. В один из дней она внезапно она вспомнила день рождение подруги, на который ходила в марте, прием на работу в августе, переезд от родителей в съёмную квартиру в мае, и с каждым таких кусочком, память приобретала целостный вид. Но что бы она ни делала, она никак не могла избавиться от ощущения, что чего-то не хватает. И это не давало ей покоя. Она связалась с родственниками и друзьями, но никто не мог ей ответить, почему в тот день она там оказалась, и кто нанес ей эту рану. Сестра рассказала, что ее нашли на главной площади всю в крови с глубокой раной на животе. После операции она четверо суток не приходила в себя.