Дракон помотал головой, освобождая её из водоворота гномьих слов, и в голову тут же ввинтились другие слова: перед дверью домика, мимо которого они проходили, пожилая волокуша выговаривала юной:

— Да ты ж как валун с грузной жопой! Какой из тебя дозорный? Не позорься, Нить! Лучше я тебе скажу, чем стая! Что ты воздумала себе! В дозорные ей! С такой жопой!

Пожилая волокуша — массивная, толстогубая, замотанная в несколько слоёв лёгкой сиреневой и жёлтой ткани, на черноволосой голове — не то шляпа, не то заколка из многолистых бордовых цветов. Юная волокуша — тоненькая, как эльфка. Стоит перед пожилой, опустив голову, плечи, крылья, и даже серо-зелёные волосы выглядят поникшими. У Илидора в груди что-то встрепенулось протестующе, но он, поглощённый собственными мыслями, едва ли осознал увиденное и услышанное, прошёл дальше вместе с Конхардом, и только едкий осадок остался у него на языке.

— Ну а здесь-то ты что делаешь, Конхард? Ведь прежде торговцы Такарона не бегали на юго-восток! Из Такарона даже дороги не ведут в эту сторону, я ведь видел, когда улетал. Не просто так ты пришёл в Старый Лес, не просто так отыскал меня!

— Нет дорог — значит, проложим, — Конхард решительно выдвинул нижнюю челюсть вперёд. — Король Югрунн желает расширять торговлю. И какие гильдии пойдут вперёд прочих — тем и станет хорошей других, верно я говорю?

Илидор едва заметно сжал губы. Кому ты, мол, зубы заговариваешь, гном?

— Ладно, ладно, — пробурчал Конхард. — Но торговый интерес в этих краях у нас тоже есть, ты не думай. Вон в той самой телеге, что впереди нас скрыпит, в ней целые ящики товара, понял? Ты вот подсказал нам кой-чего про дыхание металлов, и сделали мы недавно несколько чудных штук, ну то я тебе потом покажу, как короба-то разгрузим в перекати-доме… Да, так вот, торговый интерес у нас тоже есть преогромнейший, тут никакого обмана, Илидор. И тебя я очень даже рад видеть, прям так рад — словами не передать! Вот чтоб мне сейчас же провалиться в подземья прямо в глотку самого голодного хробоида, что там отыщется, если я тебе вру!

И гном сильно топнул по земле ногой, взбив облако пушистой желтоватой пыли. Илидор не ответил, но глаза его повеселели и засверкали.

— Без тебя пусто стало в моём доме, дракон, — проворчал Конхард, не поднимая взгляда от земли у себя под ногами — точно она не разверзнется, чтобы забросить его в пасть голодному хробоиду? — Но. Что правда — то правда: я сюда прибежал не просто так, и тебя искал вовсе не потому, что соскучился.

— Так-так, — сдержанно подбодрил Илидор.

Вслед за повозкой, запряжённой мурашом, они дошли до перекати-дома. Там уже стояла другая повозка, запряжённая мохнатой зелёной гусеницей, которая всё оглядывалась на мураша и порывалась полезть на дерево, но упряжь не пускала. Мураш не обращал на гусеницу ни малейшего внимания — он чвякал жвалами на пушистохвостых хозяйских собак, которые патрулировали территорию у перекати-дома. Поговаривали, что нарушителей спокойствия собаки попросту и без затей сжирают, но Илидор был почти уверен, что эти бредовые слухи распускают хозяйка и распорядитель перекати-дома: на его взгляд, собаки были милейшие и дружелюбные.

Или просто не рисковали быть недружелюбными с драконом.

Приезжие распаковали свою кладь. С восточной, наветренной стороны перекати-дома, где стоял одинокий торговый столик, два эльфа закрепляли сверху навес. За ними присматривал третий, раздувавшийся от осознания собственной важности.

— Тут вот какое дело, — замялся Конхард. — Словом, это… Ну, когда векописцы стали разговаривать с живыми-то гномами, а не только со своими пыльными архивами, так на свет выплыло много всяких удивительностей. Не только о подземьях. Вот про металлы хотя бы мы тоже кой-чего… ну не то чтобы прямо уж новое узнали, а развили, скорее, продолжили… Да ты потом увидишь, я тебе покажу одну интересную вещицу, да и ты тоже говорил. Вот. Ну и там, словом, в векописных архивах отыскалось кой-чего про Старый Лес.

— В гномских векописях? — поразился Илидор так громко, что на него нервно рявкнул один из сторожевых псов.

— Не в векописях, конечно, а в заметках давней давности, из тех времён, когда мы ещё только начали выбираться наружу, когда ещё только налаживали надземную торговлю, — торопливо пояснил Конхард, и дракон понял, что теперь его приятель говорит не своими словами, а повторяет то, что ему велели заучить перед путешествием. — Так вот, недавно один гном, да ты помнишь его, Палбр Босоног, он нарисовал векописцам хробоида. И тут старший векописец, Брийгис Премудрый, он вспомнил, что прежде уже видал похожий рисунок в заметках про Старый Лес. И описание похожее видал, да и кто ж из гномов Гимбла не слыхал про хробоидов, а только Брийгис не со… не состо-павил эти описания и картинки, потому как в архивных заметках хробоиды… ну, они нестрашные совсем.

Сторожевой пёс, гавкавший на Илидора, подбежал мириться. Боднул дракона круглым лбом в ляжку, метнул хвостом, потёрся боком о ногу над коленом. Илидор рассеянно потрепал пса за острым ухом, и тот, довольный, потрусил дальше по своим сторожевым делам.

— Как хробоид может быть нестрашным, Конхард? Как может быть нестрашным червяк размером с дерево, который хочет тебя съесть?

— То-то и оно! — гном обрадовался так, словно Илидор решил сложнейшую задачу. — То-то и оно! На тех старых рисунках из архивов, там хробоиды — маленькие совсем, навроде змей или даже гусениц! И выходит по всему, что срисовали их у одного озера тут, в Старом Лесу… У меня и карта есть, вот всё на ней указано, векописцы сделали списку!

— Я думал, хробоиды появились от болезни отца-Такарона, — сбитый с толку дракон потёр виски.

— Во-во! — ещё пуще обрадовался Конхард. — А теперь выходит, что они, может, вызвали его болезнь, если попали в Такарон через подземные воды и отожрались там на… ну что там вкусного есть в подземьях? И вот, словом…

Тут гном вдруг окончательно смутился, сдулся, словно проколотый шилом бурдюк.

— Словом? — до Илидора наконец дошло, к чему клонит Конхард, почему ему неловко и почему он тянет время — и от пришедшего понимания Илидору и самому отчаянно захотелось потянуть время.

— Словом, — гном сделал медленный неохотный вдох и веско, чётко проговорил: — Гимбл послал меня попросить тебя попросить того бешеного эльфа исследовать ползучую живность у этого озера, потому как оно, видно, несёт свои воды прямёхонько под землю, в Такарон, и с водою несёт туда всякую погань. И не делай такого лица, дракон! Тебе, я так думаю, тоже не всё равно, что происходит с нашим отцом-Такароном из-за этой хробоидской заразы!

***

Пока Илидор ожидал, что Конхард устроится в перекати-доме, разгрузит свои драгоценные ящики, сменит дорожную одежду на свежую, пока вёл своего приятеля на храмовую стоянку — гном неумолчно трещал, делился новостями из Гимбла, передавал многочисленные приветы и пожелания от знакомых, а в заключении принялся подробно объяснять, каким образом умудрился добраться в глубину Старого Леса и отыскать дракона.

— Ты не думай, — как бы между прочим уронил гном, заметив немой вопрос в глазах Илидора, — я никому не говорил, что ты дракон. Едва ль вашего брата тут обожают сильнее, чем в Эльфиладоне, эге?

Гном шагал рядом, крепко впечатывая в землю свои башмаки, и с цепким торговым интересом рассматривал волокушинский посёлок.

— Я ж соображаю: тебе ни к чему молва! — степенно гудел Конхард. — Те эльфы из Донкернаса, небось, всё ещё ищут тебя, как считаешь, м-м? Я так думаю, они ищут тебя ещё усердней, чем прежде, когда ты только-только сбежал. У них с тех пор появилось столько новых причин разбить тебе лицо, верно я говорю?

Илидор улыбнулся уголком рта, глаза его чуть сощурились, как бы говоря: «О, я даже почти хочу, чтобы они попытались», выражение лица сделалось плотоядно-хищным, и Конхард решил не развивать тему. Хотя ему очень даже было что ещё сказать по поводу донкернасских эльфов — начиная хотя бы с вопроса: а чего это вдруг Илидор сам, своими двумя крыльями улетел из родных такаронских гор, чтобы оказаться в компании Йеруша Найло, одного из своих прежних тюремщиков?