Гаррет вскинул руку, и в тот же момент золоченая карета, запряженная пятеркой белых коней, остановилась прямо перед ними. На двери кареты красовались надпись «Лё-Гранд-Отель». Очевидно, экипаж ждал его у галереи и потом следовал их с Мэйсон маршрутом. Гаррет раскрыл кошелек и протянул вознице хрустящую банкноту достоинством в сто франков.

– Поезжай вперед и не останавливайся даже под угрозой смерти, пока я тебе не велю. Понял? – приказал он.

– Конечно, месье.

Гаррет открыл дверь и протянул руку Мэйсон. Она на мгновение заколебалась, но лишь на мгновение. Не в ее силах было остановить океанский прилив. Она заглянула в глаза Гаррету и увидела в них огонь страсти. Он не столько приглашал ее войти в экипаж, сколько приказывал. Глаза его буравили ее, а рот, с этими полными губами, изогнутыми в грубовато-чувственной, грешной и даже какой-то хищной усмешке, притягивал ее взгляд. Мэйсон чувствовала, как в нее проникает излучаемая им энергия. Энергия мужественности, перенасыщенная сексуальностью, которая не знает извинений и не просит дозволений. В пристальном взгляде Гаррета, в его исключительной нацеленности на нее было нечто гипнотизирующее. Мэйсон была во власти стихии… или колдуна, который умел приворожить женщину, сделать ее послушным орудием своих желаний. Но Мэйсон было все равно. Потому что она входила в эту пещеру колдуна по доброй воле, потому что все, чего ей хотелось сейчас, – это испытать на себе его чары, отведать того зелья, которое Гаррет для нее приготовил.

Мэйсон оперлась на протянутую ей руку. Прикосновение Гаррета растопило последний лед нерешительности. Он помог ей подняться в карету, необыкновенно просторную, обитую изнутри изумрудно-зеленым бархатом, с мягкими удобными сиденьями. Дерево было покрашено в белый цвет с позолотой в стиле Людовика XV, а дверные ручки выглядели так, словно были изготовлены из чистого золота.

Ричард опустил шторы на всех окнах, скрыв их от любопытных глаз.

В этом роскошном экипаже с комфортом могла бы разместиться семья из восьми человек, но не о роскоши, окружавшей ее, думала Мэйсон, она неотрывно следила за Ричардом, любуясь четкостью и гибкостью его движений. Он напоминал ей пантеру… и еще умудренного битвами гладиатора. В тот момент, когда экипаж тронулся, он обернулся к ней, и его слегка качнуло.

Увидев, как Мэйсон раскинулась на подушках, Гаррет замер, изучая ее взглядом, словно раздевая.

Голова у Мэйсон шла кругом от этого взгляда! Если Гаррет сейчас же не прикоснется к ней, она превратится в пламя.

В два шага он преодолел разделявшее их расстояние и взял ее за плечи. Мэйсон, едва дыша, упала ему на грудь. И тут же оказалась в его объятиях. Прижав Мэйсон к себе, Гаррет наклонил голову и завладел ее ртом. Он прижимал ее к себе так тесно, что она чувствовала его всего. Карета набирала скорость, и их сильно качало. Голова у Мэйсон кружилась так, что она едва сознавала, что происходит. Ладони Ричарда блуждали по ее телу, по всем ее чувствительным впадинкам и округлостям, по груди, по спине, вниз и, наконец, сжали ягодицы. Желание жаркими волнами прокатывалось по телу, Мэйсон уже не принадлежала себе, а Гаррет, колдун, продолжал поить ее сладким ядом, жадно целуя ее.

«О да! – едва не выдохнула она вслух. – Именно этого я и хотела».

Без предупреждения Ричард увлек ее за собой. Мэйсон оказалась у него на коленях, лицом к нему, раскинув ноги. Продолжая ее целовать, он приподнял ее, усадив так, чтобы она в полной мере смогла ощутить всю мощь его эрекции. Рот ее по-прежнему оставался в плену его рта.

Слишком скоро Ричард прервал поцелуй. Одной рукой прижимая Мэйсон к себе, другой он стал торопливо расстегивать лиф ее платья. Он действовал уверенно, как мужчина, привыкший быстро справляться с такого рода препятствиями. Он отодвинул в сторону ткань, обнажив ее грудь. Затем сгреб в кулак ее волосы и, откинув голову Мэйсон назад, взял в рот сосок.

Объятая наслаждением такой силы, что оно было на грани боли, Мэйсон уже сама, без побуждения со стороны с силой откинула голову, ударившись, и застонала в забытьи. Она чувствовала, что Гаррет качает ее все сильнее, все быстрее, от трения наслаждение взмывало вверх, набирая обороты, и кровь в груди бешено пульсировала под горячей влагой его рта. В том, как он удерживал ее, было нечто от насилия: он требовал, она беспрекословно подчинялась его воле. Но эта полная зависимость была особенно возбуждающей. Желание раскручивалось, словно до упора сжатая пружина. Все рассудочное куда-то пропало. Мэйсон пребывала в экстазе, на который и близко не рассчитывала. В том, кто был здесь главным, не возникало и тени сомнения. Мэйсон была словно перышко во власти ветра.

То была сладкая мука. Мэйсон больше не могла выносить этой пытки – пытки лаской. А между тем Ричард, раздвигая ее колени, побуждал Мэйсон еще сильнее открыться ему навстречу. Дыхание ее превратилось в серию мелких судорожных всхлипов, тело было целиком послушно его рукам, умным рукам кукловода. Или колдуна? Ничего в жизни не хотелось ей так, как сейчас же, сию секунду ощутить его в себе, сжаться вокруг него. Она была на волоске от того, чтобы взорваться от малейшего прикосновения.

Мэйсон подтянулась и сжала голову Ричарда в ладонях.

– Не заставляй меня ждать. Я не могу.

Он усмехнулся понимающе, но не смилостивился ни на йоту. Он знал о производимом им эффекте. И он наслаждался им. Он наслаждался тем, что сотворил с ней, любовался ею. Волосы ее растрепались под кокетливой шляпкой, шпильки выскочили, глаза затуманила отчаянная страсть; грудь ее, влажная и набухшая, была открыта его беспощадному взгляду.

Прищурившись, Ричард снял шляпку с ее головы и отбросил в сторону. Затем он просунул руки ей под мышки, лаская грудь, и, приподняв, резко оттолкнул так, что Мэйсон отлетела на кушетку напротив. Мэйсон вскрикнула от неожиданности и упала на подушки, словно тряпичная кукла.

Ричард поднялся, заполонив собой все свободное пространство кареты, ему даже пришлось немного наклонить голову, чтобы не удариться о потолок. Он приблизился к ней с неторопливой осторожностью хищника. Наклонившись, скользнул ладонями под ее юбки и медленно заскользил вверх, по икрам, коленям, по нежной коже внутренней стороны бедер, приподнимая пышные розовые шелка. Мэйсон мелко и часто дышала. Затем Ричард взялся за пояс ее панталон и одним резким движением спустил их. Быстро избавив Мэйсон от нижнего белья, он небрежно швырнул панталоны туда же, куда и шляпку.