На следующий день после посещения Оперы Ричард провожал Мэйсон в Овер. Поезд ждал отправления с минуты на минуту. Ричард явно нервничал. Когда, как ему казалось, Мэйсон не смотрела в его сторону, он тревожно оглядывался. Но Мэйсон наблюдала за ним с пристальностью ястреба, высматривающего добычу. Вчерашняя встреча в театре подействовала на нее как ушат ледяной воды.

Фактически именно Ричард предложил Мэйсон вернуться в Овер. Конечно, он очень старался, чтобы его предложение прозвучало так, словно он не особенно настаивает на ее отъезде. Но Мэйсон не поддалась на уловку. Она гадала, что же такое он скрывает и почему так не хочет, чтобы она встречалась с очаровательной герцогиней?

– Тебе что-то очень уж не терпится отправить меня подальше из Парижа. Но тебе не стоило так волноваться, и провожать мой поезд совсем не обязательно.

– Ты же сама говорила, что любишь бывать за городом. Если ты помнишь, я, можно сказать, насильно утащил тебя из Овера на встречу с Хэнком. Ты пошла мне навстречу, и за это тебе спасибо, но теперь можно и вернуться туда, где тебе так хорошо дышится.

– Ты такой внимательный.

– К тому же в городе у меня много дел, которые отнимают все свободное время. Сегодня начнется строительство павильона, и я должен постоянно отслеживать ситуацию, чтобы все прошло гладко. Через несколько дней я встречаюсь с журналистом, который приедет сюда из Берлина, и надеюсь убедить его сделать то, что Катбер сделал для нас в Лондоне.

– Эта лондонская статья привлекла к нам весьма интересных персонажей.

Ричард вопросительно приподнял бровь, спрашивая себя, не сарказм ли услышал он в ее замечании? Но он решил не развивать тему.

– Еще одно: как только ты получишь известие о том, что картины отправлены из Америки, дай мне знать, чтобы я мог их получить.

Может, ей показалось, что в голосе его прозвучал вызов?

– У тебя и так много забот. Получение оставшихся картин я возьму на себя.

– Мне всего лишь хотелось помочь.

– Столько любезностей за одно утро. Не пересластить бы.

Ричард окинул Мэйсон быстрым взглядом, но в ответ лишь пожал плечами:

– Как тебе будет угодно. Но картины нужны нам не позднее середины июня. Необходимо внести их в каталог, заказать рамы, правильно развесить. И это требует времени.

– Не переживай. Картины будут в срок.

– Поезд отправляется! – прокричал проводник.

– Ну что же, тебе пора в путь. Приятного путешествия.

И снова Мэйсон заметила это странное выражение в его глазах. Ричард наклонился и быстро чмокнул ее в щеку, затем помог ей подняться на приступку и передал носильщику ее саквояж.

Поезд медленно тронулся. Удовлетворенный, Ричард пошел к выходу. Мэйсон высунула голову из окна, проследив за Ричардом, пока он не скрылся из виду, затем, выхватив саквояж из рук обескураженного носильщика, соскочила с движущегося поезда.

Поезд в облаке пара проследовал дальше, а Мэйсон, порывшись в сумочке, достала визитку, которую ей доставили сегодня рано утром. Мэйсон еще раз взглянула на буквы с золотым тиснением: ГЕРЦОГИНЯ УИМСЛИ.

Мэйсон испытывала легкое чувство вины из-за того, что обманула Ричарда. Но она была в него влюблена и имела право знать, какую именно роль та, другая женщина играла в его жизни.

Взглянув на вокзальные часы, Мэйсон обнаружила, что у нее есть всего двадцать минут, чтобы вернуться в отель. Покинув вокзал через боковой выход, Мэйсон наняла кеб и велела отвезти ее на улицу Писцов.

На все про все у нее оставалось всего несколько минут, но Лизетта была почти готова. Лизетта надела рыжий парик, строгое платье и очки. Увидев подругу в таком виде, Мэйсон расхохоталась:

– Мне нравится твой парик. Где ты его раздобыла?

– В цирке, конечно. Его носит Мими, пожиратель огня. В нескольких местах он попорчен огнем, но, надеюсь, это не слишком заметно.

– Ты знаешь, что будешь говорить?

– Думаю, да.

– Впрочем, все это не так уж важно. Главное, чтобы ты присутствовала при нашем разговоре. Мне очень важно, какое ты составишь мнение об этой женщине.

В дверь постучали. Мэйсон торопливо расправила юбки, сделала глубокий вдох и пошла открывать. Но вместо ожидаемых гостей она увидела человека в ливрее. Он стоял в коридоре, теребя шляпу.

– Я вас слушаю, – сказала Мэйсон.

– Меня зовут Персиваль, мисс Колдуэлл. Я имею честь представлять ее светлость герцогиню Уимсли. Как я понимаю, вы ее ждете?

– Да, жду.

Персиваль развернулся и пошел к лифту.

– Ваша светлость, вас ожидают, – сообщил он. Мэйсон взглянула на Лизетту, та закатила глаза.

Из лифта вышла герцогиня, вся в мехах и страусовых перьях. Она неторопливо прошла к двери, и шла она так, словно не ступала по твердому полу, а парила в воздухе. Выглядела она еще более ошеломляюще, чем накануне в Опере.

– Боже мой! – не удержавшись, прошептала Лизетта.

Герцогиня протянула Мэйсон изящную, затянутую в перчатку руку и сказала:

– Мисс Колдуэлл, как это любезно с вашей стороны позволить мне злоупотребить вашим обществом после столь краткого знакомства. Надеюсь, что вы простите мое вторжение после того, как узнаете о цели моего визита?

Мэйсон пожала руку. Тонкая кожа перчатки была такой соблазнительно нежной, что ей захотелось ее погладить.

– Прошу вас, заходите, миссис… герцогиня…

– Перестаньте, вы же обещали называть меня Эмма. И я буду звать вас Эми, если позволите. Я надеюсь, мы станем близкими подругами. – Герцогиня вошла в комнату и тут заметила Лизетту в нелепом парике и в платье тюремной надсмотрщицы. – О, но, может, я пришла не вовремя? Кажется, я вам помешала.

– Позвольте представить мадемуазель Лафарж, – сказала Мэйсон. – Она личный секретарь месье Берта, который, как вам, вне сомнений, известно, является одним из самых богатых плантаторов французской колонии на острове Реюньон в Индийском океане. Похоже, месье Берт намерен купить картины моей сестры для украшения своего нового дома.

Эмма смотрела на Лизетту с веселым любопытством.

– Месье Берт… Тот самый Эмиль Берт? Лизетта ответила с непринужденной улыбкой:

– Я никогда не слышала об Эмиле Берте. Моего работодателя зовут Генри.