Николай на время потерял нить незатейливой беседы и невольно припомнил утреннюю встречу с Бобби и ее дочуркой. Он решил при возможности ненавязчиво расспросить невесту первого помощника, что бы она могла рассказать о них. Офицер не был уверен, что это правда то, что нужно сейчас, на пороге тяжеловесного расследования, но обещал себе, что не станет одиночкой, как старшина Громов, или, во всяком случае, постарается не быть таковым.

Когда Давыдов пришел в себя, беседа заметно переменилась. В квартире остались одни представители административных служб, так что разговор неизбежно перешел к обсуждению дела Громова. Обеспокоенный, как убийство скажется на горожанах, тему поднял мэр Леонов.

– Друзья, не хочу казаться неблагодарным, – ни с того ни с сего заявил он, обращаясь к собравшимся, – но скажу откровенно: есть только один выход из текущего положения. Вы его знаете. Необходимо во что бы то ни стало привлечь к ответственности ублюдков, которые это сотворили. – Градоначальник меж тем ходил вдоль полупустых книжных полок, и было ясно, он не на шутку встревожен. – Чес-слово, влипли, – нервно вертел он головой. – Влипли! У нас нет права на ошибку. Совсем! Народ простил бездеятельность в отношении Акимовых. Потом нас нагрели с прокля́той поставкой. Затем бойня у Ящинских. Теперь Громов! Неужто верите, люди станут терпеть до бесконечности? Черта с два!

– Полетят головы? – перебил Антон Минин.

Градоначальник, однако, даже не повернулся к первому помощнику:

– Не так много вещей народ покорно стерпит, – сказал он, растерянно выглянув в окно. Во внутреннем дворике, по локоть измазавшись в грунте, пожилая пара обустраивала летний садик. Впрочем, едва ли Леонов любовался плодами их медитативной работы. – Согласитесь, среди этих вещей нет и не может быть посягательства на безопасность, – договорил он. – Если люди почуют, что полиция не способна защитить саму себя… нам несдобровать.

Камилла на этих словах дяди вскочила с кресла, будто ошпаренная кипятком.

– И речи быть не может! – выпалила она. – Мы держим город в ежовых рукавицах!

– Ценю энтузиазм, дорогая, но хотелось бы не простых бравад. Как говорится, слова – пигмеи, дела – гиганты. – Леонов поглядел на племянницу с умилением, близким к жалости, и спросил: – Что мы имеем с расследованием спустя неделю?

Реплика, конечно, адресовалась Давыдову, так что молодой начальник, не раздумывая, вступил в разговор:

– В самом деле, у нас нет права на ошибку, – согласился он. – Потому мы пашем в разы усердней обычного. Работаем на износ. У нас нет времени задуматься о возмещении кадровой потери. Не забыли, господин Леонов? Но не стану оправдываться, – махнул рукой Николай. – Если нужны факты, а не наши с офицерами заверения и усталые мины, будет вам парочка… – Он откинулся на спинку дивана, на котором расположился рядом со стариком Хоевым, и стал демонстративно загибать пальцы: – Итак, первое. Пещеры, в которых обнаружилось тело, без сомнения, использовались в качестве бандитского тайника. Синтетики, как я докладывал пару дней назад, нашли в одном из проходов несколько брошенных контейнеров. Все маркированы корпами. Причем кого только не найти. Стоит думать, в свое время там складировалась целая коллекция краденых грузов со всей округи. Как вам? Факт второй, – впрочем, не дождавшись ответа, продолжил Николай. – Громова, покой его духу, убили где угодно, но только не в тех пещерах. Уверены ли мы, спросите? Да, уверены. Раз триста мы пересмотрели улики и отчеты коронеров и согласились, что убийство произошло в другом месте. Полагаю, его…

– Все это верно, разумеется, – неожиданно перехватил эстафету первый помощник. Он, видимо, устал отмалчиваться, когда речь шла о его наставнике. – Все верно, – повторился он, – однако возникает несколько неудобных вопросов, на которые мы пока не в силах ответить.

– Действительно? – насмешливо подыграл Давыдов.

– Скажем, почему, если убийцы хотели избавиться от тела, просто не закопали его где-нибудь на чертовой пустоши? Думаете, у нас такое впервые? Все знают, что иной раз пройдут годы, прежде чем кто-то случайно отыщет останки… – Минин серьезно пожал плечами, давая понять, что тайна этого ускользает от него, не дает покоя. – Кроме того, неясно, – проговорил он через паузу, – стала ли зачистка так называемого тайника решением, последовавшим *за* убийством Громова, или старшина вышел на бандитский схрон, и *поэтому* его убрали. Если так, то почему Василий ничего не сообщил о находке? Зачем держал крупное расследование в секрете? Что-то не сходится…

Градоначальник Леонов вдруг остановился и, нахмурившись, фыркнул.

– Столько вопросов, чес-слово, и ни единого путного ответа! – бросил он раздраженно. – Меж собой согласиться не в состоянии. А я требую максимальной эффективности! Дожили!

– Может, оно и так, господин мэр, – тем не менее спокойно ответил Давыдов. – Но вот третий и весьма немаловажный факт. Вы сами вспоминали, пару недель назад корпоративную поставку ограбили бандиты с пустоши, как бы их там ни называли. Это случилось впервые за месяцы, и почти сразу после пропажи Громова, который, как мы теперь знаем, на самом деле не исчез, а был убит. Понимаю, это весьма заурядный вывод по итогам долгой недели работы, – всплеснул руками молодой начальник, – но паззл кажется сложенным.

– За убийством стоят Призраки Охоты? – догадался мэр.

Николай быстро закивал в ответ:

– В точку. Хотя, как вы догадались, среди моих коллег теория не слишком прижилась, – добавил Давыдов. Он пристально поглядел на первого помощника, а затем на Камиллу – эта парочка была первой в рядах сомневающихся, хотя Николай совершенно не понимал, отчего.

Взбешенный несогласием законников, градоначальник развел руками:

– Какого хрена происходит? Что за безответственность? – обратился он к племяннице.

– Вы Антона не слушали, дядя? – однако, не растерялась та. Девушка переглянулась с Мининым и, встретив в его взгляде полную поддержку, сказала, что, по ее мнению, это далеко не такой случай, когда очевидный вывод является по определению верным. – Раскройте глаза! – бросила она резко. – Громов явно вляпался в гораздо более мутную историю, чем кажется на первый взгляд. Считайте это интуицией, – уверенно заключила Камилла, хотя переубедить ни начальника, ни дядю у нее, разумеется, не было шанса.

Последний вовсе в ответ лишь снисходительно покачал головой и пробормотал:

– Я в ваших штучках не разбираюсь, дорогая.

Вероятно, из этого простого несогласия вылился бы настоящий спор, однако ситуацию на корню пресек доселе отмалчивавшийся старик Хоев. Умудренный опытом офицер, хрипло прокашлявшись, заставил замолчать всех собравшихся и затем заключил, что нет совершенно никакого проку от дискуссий, раз новый начальник уже все сказал. Более того, он предостерег молодых офицеров, Минина и Леонову, чтобы не думали ставить решения высших чинов под сомнение, если не способны со своей стороны предложить достойной альтернативы. Всякий, мол, горазд чесать языком, однако четкого ответа на вопрос, что делать, предложить способен не каждый.

Эта очевидность, простая и понятная, как устройство молотка, тем не менее, слетевшая с уст бывалого законника, прозвучала до невозможного мудро. Как одно из тех изречений, за которыми всякая полемика бессмысленна, потому как лучше все равно никто не скажет.

Тем не менее случившееся на поминках старшины Громова препирательство ожидаемо породило разногласия в рядах полицейских Борей-Сити. Пускай офицеры и были вынуждены смириться, что в отсутствие лучшей версии станут прорабатывать Призраков Охоты, все-таки Николай чувствовал, что Минин с Камиллой не согласны с его решением. Причины их тупого недоверия к выводам молодого старшины всерьез беспокоили. Давыдов поначалу решил, что дело в поступившем на неделе из Большого Кольца назначении его на пост постоянного главы управления. Что те приятные служебные и дружеские отношения, которые сложились у них за последние недели, на самом деле не значили ничего, потому как все трое полагали, что вскоре Николая уже не будет в Борей-Сити, и все встанет на круги своя.