— Зачем ты пошла в полицию? Ты могла бы подождать, пока я вернусь домой, - мягко напомнила ей. В раздевалке больницы, где мне приходилось оставлять телефон во время смены, связь была отстойной.

— Я подумала, что, может быть, если я заявлю о пропаже Мигеля, копы сами найдут его, и потом расследование приведет к наркотикам и убийцам… - она вздохнула и потерла виски, высвобождаясь из моих объятий. — Полиция поймает убийц, наркотики конфискуют, а дилеры бросят это дело.

Я пригладила рукой ее волосы. Всё ясно. Люси росла защищенной, несмотря на то, что у нее была только старшая сестра в качестве родительской фигуры. Я позаботилась о том, чтобы худшее из той жизни, которую мы вели в неблагополучных кварталах и приютах, не коснулось ее. Она все еще верила в систему. В неиспорченном сознании Люси копы обладали властью и ловили плохих парней. Я прожила достаточно долго, чтобы знать, что это не всегда так.

— Все в порядке, я понимаю. В этом есть смысл, - заверила её. Как только ее плечи перестали дрожать, я откинулась назад и посмотрела ей в глаза. — Но запомни вот что. У нас нет никого, кроме друг друга. Полиция ничем нам не поможет; более того, они могут даже подумать, что ты причастна к этому. Они не на нашей стороне. Хуже всего то, что если мы расскажем им, что произошло, и они проведут расследование, неужели ты думаешь, что семья Де Санктис просто будет сидеть сложа руки и позволит полиции возбудить дело об убийстве против одного из их людей? Конечно, нет. Они устранят проблему, то есть нас. Думаешь, картель спокойно отнесется к тому, что мы видели, что случилось с Мигелем? Они могут захотеть получить деньги за наркотики от тебя.

Я коснулась ее руки. Ее кожа была холодной.

— У нас нет никого, кроме друг друга. Нам нужно избавиться от телефона прямо сейчас, прежде чем мне придется ехать в Ла Леонору, - сказала я ей.

Она долго смотрела на меня, закусив губу. Наконец, похоже, выиграв войну с самой собой в своей голове, Люси кивнула.

— Давай сходим на побережье, - предложила она.

Я крепче сжала ее руку. У сестер Берк, может, и дерьмовая удача, но у нас были мы. И мы переживем еще один день. Я бы не допустила ничего другого.

Глава 4

Чарли

После бесконечных двадцати четырех часов я передвигалась по Ла Леоноре, как зомби. По большей части я не возражала против работы официанткой в элитном казино. Конечно, клиенты могли распускать руки, но чаевые были отличные, а охрана исправно выгоняла нарушителей.

Когда мы росли в Доме Милосердия, нам рассказывали об опасностях азартных игр и пьянства и о том, что этот путь может привести к греховной жизни и горению в Аду. Реальность была куда менее драматичной: богатые развлекались, а бедняки отчаянно пытались поймать удачу. Сегодня не было ни святых, ни грешников. Просто обычные люди, хорошие или ужасные, какими только могут быть люди.

Этим вечером я бездумно суетилась вокруг столиков в баре «Атриум», раздавая напитки и чеки на сумму больше, чем мы с Люси потратили за всю неделю, рассеянная и измученная.

В баре сидели несколько крупных шишек, и игнорировать их громкий, раскатистый смех было практически невозможно.

— Неужели кому-то действительно нужно так громко смеяться? Кто-то когда-нибудь так радовался чему-то? - я пожаловалась бармену в середине своей смены.

Его звали Алек, и он был начинающим танцором. Как и весь персонал Ла Леоноры, он просто оплачивал счета и подрабатывал на стороне, прокладывая путь к своей мечте. В AC было полно мечтателей, которые пытались стать кем-то еще. Кем-то другим.

— Но как все узнают, что они отлично проводят время, если они об этом не сообщат? Хотя, думаю, в их случае за них разговаривает или смеется кокаин, - невозмутимо произнес Алек и вздохнул. — И только подумай, это ведь наша система правосудия.

— В смысле?

— Это комиссар Рейнольдс и судья Элленс. Посмотри, какие неприятные типы, а ведь они из команды «хороших парней».

Я уставилась на двух обрюзгших пожилых мужчин, которые смеялись, пили и подмигивали проходящим мимо официанткам. Стержни судебной системы Нью-Джерси. Я содрогнулась от этой мысли. При любом упоминании полиции меня бросало в пот. Кошмары наяву о копах, появляющихся, чтобы арестовать меня и Люси, заполнили мою голову. Не похоже, чтобы они купились на мои слова.

Еще страшнее было думать о пропавших наркотиках и телефоне. У картеля был номер Люси. Придут ли они за ней? Не окажется ли она на крючке из-за наркотиков или денег? Возможно, нам следовало рассказать все полиции. Нет. Я могла испугаться, но это все равно никогда не было бы моим основным инстинктом.

Я знала, как полиция может облажаться. Я видела это собственными глазами. Когда я только начала учиться в школе медсестер, одна из моих подруг-студенток заявила на своего жестокого парня, который избивал ее. Полиция почти не проводила расследования. Потом, после того как он отправил ее в больницу, они вызвали его на допрос и предъявили обвинение в нападении. Месяц спустя, после того как судья смягчил ему наказание, поскольку это было его первое правонарушение, он поехал за ней и сбил на своей машине. Не было никаких улик, связывающих его с наездом, но все знали, что это был он. Таково было наследие полиции в моей голове.

Или взять смерть моего отца. Бедный ирландский иммигрант, промышлявший на стороне и вряд ли вносивший большой вклад в жизнь общества. Преступника, который застрелил его, так и не нашли. Да никто и не пытался искать. Наш район не был в списке приоритетов у копов. Им было плевать, чем занимаются люди, живущие там.

Я была из этого района, и Люси тоже. В конце концов, копам будет все равно, если только у нас не будет чего-то, что они смогут использовать против кого-то важного. Семья Де Санктис была важной. В столкновении между ними и полицией мы стали бы жертвами. Я знала это без сомнений. Никто не позаботиться о вас, кроме вас самих.

У меня никогда не было причин сомневаться в правдивости этого неутешительного утверждения.

Я ушла с работы в облаке рассеянности. Скоро предстояли экзамены, и мне нужно было найти время для учебы. Типично, что моя голова была словно наполнена роем ос. Беспокойство клубилось внутри, злобное и подлое.

Я дождалась автобус на остановке возле казино и опустилась на редкое пустое сиденье, когда он подошел. Небо светлело. После ночной смены мои ступни пульсировали, как будто я ходила по голым костям. Я провела на ногах так много часов, что не имело значения, какую обувь я носила, они все время болели.

Я немного задремала и проснулась только тогда, когда где-то в глубине сознания промелькнуло понимание, что автобус стоит дольше обычного. Черт, неужели я доехала до конца маршрута, пока спала? Это было бы не в первый раз.

Я огляделась по сторонам. В автобусе было темно, хотя небо меняло цвет с серого на бледно-белый с розоватым оттенком и выглядело так, словно кровь пролилась на новый холст. Я вытерла рот и глаза. Они ощущались сухими и тяжелыми. Я смою засохший макияж, как только приду домой. Это всегда было кульминацией моей ночи.

Я схватила свою сумку и заставила себя подняться.

Автобус стоял в незнакомом мне месте. Похоже, это была заправка. Я выглянула в окно, гадая, какого черта мы здесь остановились. Вдалеке несколько человек торопливо пересекали парковку. Мне показалось, что я узнала в одном из них того, кто раньше был в автобусе. Всем нужно было выходить здесь?

До меня донесся тихий звук мужских голосов. Водитель с кем-то разговаривал. Я посмотрела вперед, прилив тревоги окатил меня, прогоняя остатки сна.

Впереди автобуса под странным углом был припаркован огромный черный внедорожник, как будто из-за него автобус вынужден был остановиться. Водитель автобуса разговаривал с кем-то снаружи, и вид у него был бледный. Он повернулся и зашагал прочь, как раз в тот момент, когда его собеседник повернулся и рявкнул через плечо что-то похожее на приказ. С ним были еще двое.