— Мой господин будет рад узнать, — скрипнула со своего места госпожа Драут, положив предварительно приборы на стол, — что господин из Хиттена поклоняется Владыке Недр.

— Неужели? Прямо как старый брюзга Стум! Уж не родственник ли ты ему?

Товен заметно покраснел, и потёр правый глаз — он явно не ожидал такого рода расспросов.

— Я близкий друг его семьи, а вот мой оруженосец действительно родственник вашего судьи.

Зирл был впечатлён — весть о помощи ему принесли родственник и друг его вассала и доверенного лица. Кажется, Кенод Стум также будет вознаграждён.

Впрочем, по итогам вечера герцог распорядился наградить меня, а заодно — по доброте душевной — и госпожу Драут. Всё произошло так, как я и предсказывал. Сомнений не оставалось — сработало колдовство Адолы, эти совпадения нельзя было объяснить простой удачей. Все мои представления об устройстве мира были неверными; дочь вершителя оказалась права, а я нет. Признаться в этом самому себе было ужасно стыдно, но учение Церкви учит нас искать истину вместо того, чтобы укрепляться в своих воззрениях любой ценой. Товен, судя по всему, был частично посвящён в планы своей кузины и предложил отправиться домой как можно скорее, пока удача не кончилась. В свою очередь я тоже хотел побыстрее оказаться в Хиттене, так как время было ограничено, а мне за четыре месяца предстояло переправить на другой конец страны целую армию.

— Идиот! Придурок! Что вы… Что ты наговорил повелителю?!

Вершитель был вне себя от ярости, если бы не Нагена, стоявшая рядом, дело явно дошло бы до рукоприкладства.

— Ответьте, пожалуйста, как вы рассказали своё имя князю? — спросила она строгим, но спокойным тоном.

— Я назвал ему своё имя, без упоминания своей деревни. Он не спрашивал моего ранга и титула.

— И почему же ты, кротовье отродье, не сказал, откуда ты?! — Стум покраснел от гнева.

— Я счёл нужным умолчать об этом.

— Вы понимаете, что теперь ваш господин Одвиг Аускер останется без награждений и почестей, ради которых он и послал вас на это дело? Вы сделали решение захватить всю славу себе, хотя должны были служить ему.

— Я не собирался этого делать. Видите ли…

— Зачем вообще, обвал на твою голову, ты пошёл к герцогу, а не к старшему писарю, как делал это, будучи на службе у Аускеров?

— Просто я…

— Ты и малыша Товена втянул в свой обман!

— О, Владыка Недр!

— В твоё отсутствие к нам приезжал ещё один посланник от вашего владетеля. Получив ответ, что ты направился в Крапит, он немедля поехал назад. Теперь Одвиг ждёт тебя с хорошими вестями, представляешь, что он сделает с тобой, когда их не получит!

— Вы установили себя и нас в крайне неуютное положение. Вашей задачей была простая доставка князю письма от Совета Семнадцати. Вы должны были получить небольшое поощрение из казны, ровно такое, какое полагается человеку вашей должности, но не более того. Мы даже Товена с вами поставили, чтобы вы не испортили задачу.

— Товен, мальчик мой, что помешало тебе помочь ему выполнить это несложное поручение?

— До этого мне не приходилось ездить в Аннтеран, я не знаю тамошних порядков. Но я уверен, что господин посол разбирается; я доверяю ему как самому себе — он многому обучил меня, и мы плечом к плечу сражались против жителей Тумана, став настоящими друзьями.

Разумеется, парень слукавил — ещё до того, как мы стали друзьями, он получил инструкции от Адолы. Но подробности этого сговора он не рассказал даже мне. Что ж, если всё обернётся благополучно, стоит прояснить ситуацию, расспросив их обоих.

— Да позвольте мне всё объяснить, господин Стум!

— Дядя Кенод, он хороший человек, вы должны поверить мне! Дайте ему слово.

Нагена отошла в угол комнаты, села на дубовый сундук, отозвавшийся лёгким скрипом, и обречённо воздев руки, положила их на колени. Кенод вздохнул и уставился на меня в ожидании.

— Как вы знаете, местная знать оценила меня несколько выше моего реального положения. Виной тому разница в диалектах: в аннтеранском нет понятия «посол», так как…

— Об отличии диалектов мы знаем непонаслышке, нельзя ли побыстрее перейти к сути?

— Итак, после наших злоключений с Адолой меня вызвали в Совет Семнадцати, дабы я выслушал принятое ими решение и передал его герцогу. А так как они сочли меня дворянином…

— Я рассказал Альпу о твоём ранге ещё до Совета, так как понял, что ты собираешься злоупотребить его недопониманием. Никто не питал иллюзий по поводу твоего происхождения.

— Но ведь они вручили мне чекан, как знак равенства!

— Великий Змей! Что ты себе надумал?! Чекан здесь носят люди на службе! Тебе дали его, чтобы тебя без лишних вопросов пропускала стража! Это всё равно, что копьё посыльного, с той лишь разницей, что в Монте знак одинаковый для знати и простого люда!

Перед ним можно было не прикидываться дураком — я в самом деле таковым оказался. И только сейчас начал понимать, что план, придуманный Адолой и её кузеном, оказался провальным. Впрочем, я отомстил Аускеру, теперь он никогда не докажет, что это была его инициатива.

— Ну а кроме того, Совет решил, что Его Сиятельству помощь нужна как можно скорее — так, к слову, и оказалось — поэтому я и поспешил непосредственно к нему. Ну а важные послания, как вы, должно быть, знаете, передаются непосредственно во Дворец-под-Храмом, а не писарям. Я и не помышлял, что герцог примет меня лично!

— Тем не менее, это произошло, и как рассказал Товен, ваш разговор может повернуться к нам большими проблемами. Вы взяли очень большой груз на себя.

— Госпожа Стум, я считаю, что делать подобные выводы преждевременно. Можно найти способ быстро собрать армию и переправить её. Гораздо больше меня занимает вопрос что же будет со мной, ведь как выяснилось, я нахожусь в куда большей опасности.

— Кто бы сомневался, что ты в первую очередь будешь думать о собственной шкуре! Да, ты в опасности, и только то, что ты спас мою дочь, не позволяет мне отослать тебя в Аускер по частям. Завтра ты предстанешь перед Советом, а уж он решит, что с тобой делать. Если повезёт, кто-нибудь выкупит тебя у Одвига и ты станешь чьим-нибудь сервом. Если нет, тебя закуют в цепи и оставят в жерле Хиттена.

— Мы скажем за вас слово, но ничего не обещаем.

Обернувшись, супруги с укоризной посмотрели на Товена. Тот опустил очи долу, но как только Стумы отвернулись, бросил мне мимолётную улыбку, вселявшую надежду.

— Прервите сон, милорд! Это очень важно!

— Оа? Как вы попали сюда? Что происходит?

— Наше колдовство стало иметь большие проблемы.

— Проблемы? Я в последние сутки только о проблемах и слышу.

— Завтра вы предстанете перед Советом.

— Это я тоже слышал.

— И это…

— …не сулит мне ничего хорошего. Но ведь если вы смогли, как вы утверждаете, повернуть всё таким образом, наверняка вам не составит труда всё исправить?

— Всё не так просто. Я не могла предположить, что дело примет такой оборот.

— Что?! Да разве не вы сказали мне совершить все эти несуразные действия?

— Я не могла знать, куда именно вы пойдёте, и как всё обернётся. Этого не было в пророчестве.

— А что было?

— Лишь то, что без герба вас примут как хозяина, а с гербом как раба. А Ритуалом Величия я лишь укрепила вашу значимость в их глазах, а заодно и вашу уверенность в себе.

— Что же делать теперь?

— Мне этого не известно. Предсказаний не получается.

— Какой-нибудь ритуал благосклонности, или забывчивости?

В этот момент я готов был положиться на что угодно, если это поможет спасти меня.

— У документа есть ещё более глубокие надписи, но это шифр, который я ещё не разгадала.

Сноп искр, высеченных кресалом, прорезал непроглядную тьму — я зажёг свечу в фонаре. Гогос хрюкнул, но не проснулся. Адола в одежде своей служанки сидела на ковре и при свете начала разглядывать мою новую походную амуницию: получив от герцога вознаграждение, я зашёл к кожевнику и приобрёл пару сапог, перчаток, сумку, жилет и кожаную же личинную шапку, но не декоративную с пришитой личиной (как та, в которой я щеголял на приёме), а самую настоящую, защищающую от любой непогоды. В какой-то момент мою гостью сильно заинтересовал мой пояс — я не стал покупать новый, так как старый был ещё крепок и достаточно красив.