— А после этого прошлую императрицу казнили за измену. Официально родине, не официально императору.

Болтун находка для шпиона, а сплетник — для журналиста. Конечно, принимать всё сказанное за чистую монету я не собиралась, но над чем поразмыслить перед сном точно появилось. Вполне очевидно, что императрице нужен был свой послушный человек рядом с потенциально опасным герцогом. И тогда нет ничего удивительного в том, что она убедила Вивьен в предательстве отца. Внушила, что её продали за родительские грехи жестокому герцогу с востока. Разбитая и подавленная девушка, не имеющая опыта жизни в высшем свете, вероятно, легко бы поверила, если бы императрица пообещала её защитить, в обмен на преданность и послушание.

Но в таком случае, почему род Виллар, а не кто-то, кто изначально предан короне? И какой смысл требовать старшего ребёнка, если в тот момент наследницей была дочь Ингрид? Только если…

— Императрица с самого начала знала, что меня впишут в семейный реестр.

Всю драматичность момента испортило урчание в животе. И только в этот момент я вспомнила, что ничего съедобного так и не нашла. Решив продолжить разговор позже, графиня выпроводила Матиаса в свой кабинет, а сама поспешила вызвать прислугу. Через несколько минут, она уже хлопотала, раздавая указания на счёт обеда. На мой немой вопрос о том, зачем выгонять мужчину, она только пожала плечами:

— Не нужно, чтобы нас видели втроём. Прежде мы никогда не обедали вместе, да и таких мирных разговоров не случалось. Я верю тебе, кем бы ты на самом деле ни была, но прислуга точно начнёт распускать слухи. И они непременно дойдут до дворца.

Я стиснула в кулаках подол платья. Сердце забилось где-то в горле, и его стук, кажется, заглушал мысли. На мгновение показалось, что в бледно-серых глазах Ингрид вспыхнули искры. Или это просто свет из окна? Контролировать выражение лица не получилось. Это я поняла по задорной улыбке, скользнувшей по губам графини:

— Не бойся, я никому не скажу. Но не думай, что я на столько не знала Вивьен, чтобы поверить, что она может так говорить с обожаемым папочкой.

Поделиться хотелось очень многим. Желательно, всем и сразу. Но профессиональная привычка излагать мысли коротко и ясно не оставляла даже в чужом мире. А потому к тому моменту, когда рассказ о попадании в тело Вивьен подошёл к концу, и я замолчала, поданный сразу за основными блюдами чай даже не успел остыть.

— Вот оно как. — губы Ингрид дрогнули, складываясь в вымученную улыбку. — Значит, девочка покончила с собой. Сожалею. Видит Эни, не этого я желала.

— Но вы, определённо, догадывались, что она может выкинуть что-то подобное?

Графиня нахмурилась и кивнула. Отношения с падчерицей у неё, судя по всему, были далеко не идеальные. И теперь она винила себя за то, что ничего не смогла сделать. Или не захотела. Лезть женщине в душу я не стала. Теперь уже ничего не исправить, а портить неожиданно доверительные отношения в мире, где связей у меня ровно ноль идея так себе.

— Как бы там ни было, — я попыталась ободряюще улыбнуться, и, похоже, это подействовало. Ингрид вынырнула из мрачных мыслей, одаривая меня внимательным взглядом. — сейчас это тело принадлежит мне. А значит, если вы, конечно, ничего не имеете против, мы вполне могли бы стать друзьями. Или, хотя бы, плодотворно сотрудничать.

— Сотрудничать? Означает ли это предложение, что вы не собираетесь мирно выйти замуж, леди Вероника.

— В этом мире меня уже знают как Вивьен, — я заговорщицки подмигнула. — так что можете и впредь так называть. Не стоит заставлять людей гадать, от чего я неожиданно сменила имя. И можно на «ты».

— И то верно. А вот вспыхнувшую между нами дружбу всё же придётся как-то объяснять. Вечно прятаться не получится.

— Объясним. Так объясним, что никто сомневаться не посмеет. — прежде, чем продолжить, я сделала паузу, взвешивая все «за» и «против». — И да, от брака я не отказываюсь. Когда ещё выпадет шанс так близко познакомиться с разумным представителем демонического рода? Как его, кстати, зовут? Не припомню, чтобы ты хоть раз его назвала.

— Я и не называла. И Матиас, я уверена, тоже. Не принято членов императорской семьи по имени звать. А к нему и вовсе ради безопасности только «герцог восточных земель» стоит обращаться.

— Это что за местный «тот, кого нельзя называть»? — заметив замешательство графини, я махнула рукой. — Однако же, тварью из болота его зовут довольно смело.

— Репутация иной раз сильнее этикета. Только не вздумай при встрече использовать это прозвище. А иначе точно продержишься не больше прошлой зверюшки императрицы.

— О, так я, стало быть, не первая? — становилось всё интереснее. Профессиональная чуйка уже подсказывала, что при муже женщина сказала далеко не всё, что хотела.

— Не первая, это верно. Особого шума вокруг таких дел не поднимают. А если кто что и скажет, на правдивость рассчитывать не приходится. Но один из прошлых случаев всё же стал достоянием общественности.

Признаться честно, стало немного обидно. От чего-то я была уверена, что стала частью какого-то хитроумного плана местного монарха. А оказывается, императрица уже проворачивала нечто подобное. Только до свадьбы дело не дошло. Потенциальная марионетка, приставленная к герцогу, отправилась на родину всего через четыре дня после официальной помолвки. В закрытом гробу. Ни улик, ни доказательств. Учитывая его славу в кругах аристократов, всех собак повесили на неудавшегося жениха. Семье выплатили баснословную компенсацию, герцога лишили части земель, дело закрыли. О презумции невиновности в этом мире явно не слышали.

— Любопытно. — графиня удивлённо склонила голову в ответ на моё заключение:

— Необычная ты девушка Вик… Вивьен. Ведёшь себя странно, говоришь подозрительные вещи.

— Ты всегда можешь сдать меня местным священникам или экзорцистам. Пусть разбираются.

— Нет. — она помотала головой и улыбнулась. Немного потерянная и неуверенная, эта улыбка очень располагала. Я улыбнулась в ответ. — Я раньше не слышала ни о перемещениях в чужие тела, ни о других мирах. Но от чего-то тебе хочется верить.

«Хочется верить, да? И правда, от чего же? Не от того ли, что мы похожи как две капли воды». Я хмыкнула. Хорошо, конечно, в незнакомом мире иметь того, кому полностью доверяешь, но я уже слишком давно не наивный ребёнок. И пусть отношения с графиней у нас складываются явно дружеские, рассказывать ей абсолютно всё небезопасно.

Наверное, именно поэтому из моей истории незаметно выскользнули некоторые детали. Быть может, если бы я рассказала Ингрид о том, что она выглядит точно так же, как я из своего мира, или о магии, которая слушается меня будто дрессированный пёс, всё было бы проще. Графиня живёт в этом мире с рождения и уж точно знает о нём побольше моего. Даже если бы не дала точного ответа, то уж предположение о неожиданно появившихся способностях явно бы выдвинула. Но я об этом умолчала, надеясь только, что однажды, когда и если мы станем ближе, ещё выпадет удобный случай рассказать обо всём.

— Раз хочется, верь. Кто я такая, чтобы запрещать?

Графиня тихо рассмеялась, и на душе стало легче. Я и не предполагала, на сколько была напряжена всё это время с момента, когда Ингрид меня раскрыла. Но тем лучше. Хотя бы с одним человеком больше можно было не притворяться. Ну, или притворяться чуть меньше, чем с другими. В голову неожиданно пришла запоздалая мысль, которой я тут же поделилась:

— Если ты заметила, что я говорю с Матиасом… Кхм, с отцом не так, как обычно, значит и он это заметил? И ничего не сказал?

— Может и так. Хотя, думаю, для него ты вела себя как всегда. — графиня приосанилась и продолжила, подражая тону умудрённых опытом педагогов с кафедры истории: — Мир магии и мир простых смертных сильно отличаются. То, что видит волшебник, зачастую скрыто от глаз простых людей. Матиас пусть и носитель магии, но от обычного человека не отличается.