Когда почти все осколки оказались собраны, демон вернулся в свой родной мир, занял место мертворождённого дитя императора и принялся ждать. Прожив множество жизней, он достиг в этом настоящего мастерства.

Однажды в небольшом поместье на окраине большой империи у графа и служанки родилась дочь. К несчастью дитя не было человеком. Не обладая собственной душой, оно было лишь пустой оболочкой со вздорным характером.

Дитя росло, окутанное любовью родителя, и презрением окружающих. И чем старше становилось тело, тем круче делался её нрав. Однажды девица даже оставила отчий дом, пожелав жить самостоятельно, но не забывая пользоваться преимуществами своего происхождения.

Так девушку нашла правительница той большой империи. Женщина предложила сделку — статус в обмен на фиктивный брак. Девушка согласилась. Так в действие пришли сразу два плана: план по устранению опасного для империи герцога и план по получению пустого сосуда для собранных в разных мирах осколков души.

Но в итоге, как бы хорошо авторы всё не продумали, кое-чего им всё же предусмотреть не удалось. Будучи пустой оболочкой, девушка всегда чувствовала, что что-то не так. И, найдя подтверждение своим догадкам, во что бы то ни стало пожелала помешать всем и сразу.

Приняв душу, принесённою императрицей в жертву, девушка лишила себя жизни. Конечно, она не сумела бы предположить, что у Её Величества была ещё одна душа в запасе, на случай неудачи. И уж конечно она даже представить не могла, что её тело, тщательно создаваемое в течение поколений, притянет к себе осколки души, для которой оно и предназначалось.

Но кое-что ей всё же удалось сделать. Поспешив лишить себя жизни, девушка не дала демону шанс осторожно извлечь последний осколок из хранительницы. Притянутый насильно, он сохранил воспоминания о жизни своей владелицы, приняв их за свои собственные. И воспоминания эти не дали наконец собравшейся воедино душе обрести себя до конца.

Однажды открыв утром глаза, бессмертный дух осторожно провёл кончиками пальцев по светлой коже спящего демона. Демон распахнул винные глаза и, притянув духа к себе, бережно коснулся мягких губ.

В то утро многие годы переплетавшиеся истории стали для них одной.