«Ты подходишь лучше других…»

Африка. Ночь. Чёткие тени, будто бы нарисованные углём.

«Не стоило соглашаться на сомнительные магические ритуалы…», «Шаман заставил нити времени вздрогнуть…», «Ритуал закончен…»

Африканский шаман, из-за которого Сапфироглазый обратил на меня внимание, поставил магическую метку ещё на трёх оперативников. И только один из них был мёртв — я убил его своими собственными руками.

Мерцающий свет стробоскопа. Ручка-шприц с ядом. Распластанное на танцполе тело. И последние слова умирающего : «Обманул шаман, да?»

— У тебя, наверное, много вопросов, да? — Ворон развалился поудобнее. Пламя костра освещало половину его лица.

Мой собеседник чувствовал себя хозяином положения. Он владел информацией, а я, по его мнению, был слепее новорождённого котёнка.

— Вопрос только один… — негромко произнёс я.

— Ну давай, не томи! — Ворон поёрзал от нетерпения. — Мы ведь ждём.

Я криво усмехнулся, вытащил из памяти уже ставший привычным образ и спросил:

— Теперь ты веришь шаману?

Темноту разрезали яркие неоновые вспышки, а прямо рядом с костром сгустилась тень, бьющаяся в предсмертных конвульсиях. Небольшую полянку накрыло волной страха.

Ворон вскочил как ошпаренный. От былой вальяжности не осталось даже следа. Он тяжело дышал и смотрел на собственное умирающее тело как кролик на удава — завороженно, с нескрываемым ужасом.

Если у меня и были какие-то сомнения по поводу того, кто находится передо мной, то сейчас, после этого взгляда, они развеялись без остатка.

— Теперь верю… — осипшим голосом ответил Ворон.

Ему явно было не по себе, однако уже через секунду он взял чувства под контроль и с хриплым смешком произнёс:

— Не зря Сан Саныч всегда тебя выделял, Феликс… На чём мы прокололись? На картошке, да?

Я кивнул.

— Приятно, что ты не забыл нас, — Ворон сверлил взглядом сотканный из теней труп. — Мы тоже о тебе частенько думали…

Несмотря на всё тот же дружелюбный тон, в его словах слышалась скрытая угроза. Потому догадаться, что это были за мысли, не составляло никакого труда.

— Мы больше не держим против тебя зла, Феликс, — продолжил Ворон. Моё воспоминание о его смерти, наконец, развеялось, и он вздохнул с облегчением. — Всё, что случилось… Уже случилось. А раз так, то пусть прошлое останется в прошлом. И здесь, в этом дивном новом мире, ничего не помешает нам начать дружбу с чистого листа.

Ложь. Ворон и на Земле был той ещё паскудой. Сильно сомневаюсь, что смерть каким-то невероятным образом улучшила его характер, превратив мстительную тварь в образец христианского всепрощения.

— Ты поэтому приказал своим головорезам схватить меня? — спросил я. — Потому что хотел предложить дружбу?

— Ну а чего? — хмыкнул Ворон. — Воспринимай это как приключение, которое должно было стать фундаментом наших новых отношений.

— Согласен. Нападение, похищение и следующие за всем эти великолепием пытки наверняка сблизили бы нас как ничто другое.

— Знаешь в чём твоя главная проблема, Феликс? — Ворон взял небольшую паузу, а затем заразительно рассмеялся и продолжил: — Ты слишком драматизируешь! Ну какие пытки? Мы не собирались причинять тебе боль… Ведь ты бы не стал упрямиться и сделал то, что нам нужно, да?

— Возможно, — я пожал плечами. — Всё зависит от того, о чём ты хотел меня попросить.

Я специально сделал акцент на последнем слове — это должно было зацепить моего собеседника. Он и раньше просить не любил, а уж теперь, встав во главе собственной армии, и подавно.

Лёгкий укол достиг цели. Ворон поморщился. Это хорошо — чем сильнее смогу его «раскачать», тем больше информации удастся получить.

Однако действовать нужно очень аккуратно. Мой бывший коллега владел всеми теми же приёмам, что и я сам.

— Неважно, Феликс, — сквозь дружелюбный тон Ворона прорвалась капелька яда. — Не бери в голову. Теперь ты бесполезен, и значит, больше нам не нужен.

Он хотел поддеть меня, но вместо этого выдал довольно важные сведения. Я быстро «качал» ситуацию.

«Теперь ты бесполезен». Почему? Что со мной случилось за этот, в общем-то, недолгий срок? Событий, безусловно, было много, но главное — это, разумеется, свидание с Сапфироглазым.

Вопрос лишь в том, как встреча с божеством могла повлиять на мою «нужность» для Ворона. И пока я видел только один ответ: после разговора с Сапфироглазым у меня начисто пропала нездоровая тяга к зёрнам ликвера.

— Да… — осторожно произнёс я. — Я больше их не чувствую.

Маленький «вброс», чтобы оценить реакцию собеседника и проверить свои догадки.

Ворон улыбнулся. Я использовал очень простой приём, и он, разумеется, сразу всё понял. Впрочем, это не имело значения — его взгляд был красноречивей любых слов.

Я оказался прав. Ворон знал о Сапфироглазом и хотел с моей помощью найти какое-то зерно… Какое-то зерно или сразу целую жилу.

— Нам нужно было навестить тебя раньше, — сказал он. — До того, как котик поймал тебя своими лапками…

Ворон вдруг замолчал и потёр глаза — так, словно неожиданно захотел спать. Затем он на мгновение завис, будто бы прислушиваясь к кому-то, а потом продолжил как ни в чём не бывало:

— Ну что скажешь, Феликс? Подписался завалить кошака, да?

Я не собирался отвечать, но ответа и не требовалось. Ворон дёрнул головой, словно отстраняясь от кого-то, и протараторил:

— Хотя знаешь что? Ничего не говори! Раз ты здесь, а не висишь в пустоте за пределами бытия в компании милого котика, то, стало быть, ты согласился на его предложение…

Мой собеседник вёл себя странно. Казалось, что кто-то отвлекал его, шептал на ухо, не давая сосредоточиться. Всё это походило на проявление психического расстройства, но раньше Ворон никаких проблем с головой не имел. Будь иначе, его ни за что не приняли бы на службу в Управление.

Тогда в чём дело? Он «подцепил» шизу уже после того, как оказался в этом мире? Или все странности как-то связаны с его даром? Ответов у меня, к сожалению, пока не было.

— Ну чего молчишь? Не молчи! — совершенно непоследовательно заявил Ворон, который буквально секунду назад хотел ровно противоположного.

Я пожал плечами — так, чтобы нельзя было однозначно понять, входило ли убийство Сапфироглазого в мои планы.

Однако Ворон придал этому жесту тот смысл, который хотел.

— Всё как всегда Феликс, — поморщился он. — Нашёлся начальник, который сказал тебе фас, и вот ты уже мчишь вперёд, высунув язык, чтобы выполнить приказ…

Ворон снова замолчал, будто бы потеряв мысль. Очередная странность. В прошлом он не отличался подобной забывчивостью. Да и до Альцгеймера дожить у него не получилось…

— Но ты не таков, — я подсказал подвисшему Ворону следующую фразу.

— Я не таков, — согласился он. — Я всегда плыву против течения, и ты это знаешь.

Какой незамутнённый юношеский нонконформизм. Можно было подумать, что это следствие пребывания в молодом теле, но нет — Ворон и раньше был таким же. Даже обзаведясь сединой на висках, он не сумел постичь одну простую мысль: не стоит плыть ни по течению, ни против него — плыть стоит туда, куда тебе нужно.

— Ты только не утони, — негромко произнёс я. — А то в прошлый раз твой заплыв оборвался на самом интересном месте.

— Раз ты здесь, — хмыкнул Ворон, — значит, тебе тоже не удалось долго продержаться на плаву.

— Не удалось, — я кивнул, — за мной прислали команду из четверых «пловцов».

— Вот как? Солидно! И что с ними стало?

— Они пошли на дно вместе со мной.

Ворон снова поморщился после этих слов. Ему не понравилось, что я забрал убийц с собой. В отличие от него.

— Теперь мы не утонем… — он тряхнул головой. — Ты больше не сможешь подобраться к нам со спины… Ведь теперь нас двое…

Я внимательно наблюдал за Вороном. Его глаза, в отличие от глаз той же Лэйлы, выглядели совершенно нормально. Ни безумного блеска, ни бессознательной пустоты — ничего такого. Но вот поведение… Поведение было, мягко скажем, весьма специфическим.