Неожиданно в коридоре раздался топот. Это сторонники Жигана мчались на помощь. Толпа за спиной у киргиза на мгновение замерла. Шестерки стушевались. Соотношение сил изменилось не в пользу беспредельщиков.

Мгновенно оценив ситуацию, Жиган предупредил свору:

— Пригасите рога, сволочи. Махалово будет один на один. По честяку. Мы с Малахаем сами перекрестимся.

Свора прижалась к стене, оставив главаря в одиночестве.

Оказавшись в безвыходной ситуации, киргиз пошел в атаку. Он сделал резкий выпад, стараясь воткнуть финку в живот противнику. Отпрянув, Жиган ударил киргиза в челюсть. Тот, харкая кровью, отступил, чтобы через мгновение повторить атаку.

Холодная сталь задела плечо Жигану. Не успев увернуться, он напоролся на ловко подставленную финку. Из неглубокой раны засочилась кровь.

Приободренный успехом, киргиз хрипло засмеялся:

— Поймал, падла. Щас яйца по самый нос рубить стану.

— Не вспотей, сайгак, — зажимая рану рукой, ответил Жиган.

Неожиданно он запрыгнул на разделочный стол. Неплотно прибитая жесть тонко тренькнула у него под ногами. Киргиз подбежал к столу, попытался вскочить на него, но Жиган молниеносным ударом ноги проверил лоб колченогого на прочность. Пошатнувшись, Малахай, чтобы не потерять равновесия, облокотился рукой, сжимавшей финку, на поверхность стола.

Жиган моментально припечатал ногой запястье киргиза. Он давил каблуком, пока пальцы Малахая не разомкнулись. Оружие упало на пол.

Кто-то из шестерок подался вперед, но был остановлен сторонниками Жигана:

— Назад, твари, в стойло!

Быстро присев, Жиган ухватил колченого за уши и, притянув к себе, ударил головой в лоб. Повторил удар и, втащив оглушенного противника на стол, отпустил его.

Ослепленный собственной кровью, беспредельщик попытался подняться. Однако ноги скользили по металлической поверхности стола. Мощным пинком Жиган опрокинул узкоглазого на спину.

Малахай оказался удивительно выносливым.

Из неудобной позиции он с ловкостью гимнаста неожиданно вскочил и нырнул под стол, чтобы снова появиться с подобранной финкой.

Но на сей раз Жиган не допустил промашки. В прыжке достал противника, опять сбил с ног. Оседлав его, вывернул руку с финкой под одобрительные возгласы друзей:

— Мочи змея… Вали вшивоту…

Хрипя, точно стреноженный конь, Малахай извивался, пытаясь сбросить с себя Жигана. Он встал на четвереньки и теперь полз от стола к электропротивню, неся на себе жестокого наездника.

А Жиган все сильнее, до хруста в суставах, заводил руку с финкой. От дикой боли, пронзившей тело, Малахай, зайдясь в крике, выгнулся дугой, выронил оружие, но при этом сбросил Жигана.

Поднявшись, киргиз затряс головой, пытаясь прийти в себя. Ударив Малахая по виску ребром ладони, Жиган заставил его развернуться спиной и подпрыгнул, чтобы нанести последний удар.

Взмахнув руками и подняв сноп горячих брызг, Малахай грохнулся на раскаленный электропротивень. От нечеловеческого крика все оглохли.

Жиган стащил противника с пышущего жаром противня.

Вздох ужаса пронесся по залу

Лицо Малахая превратилось в обожженный комок мяса, на котором белели глазные яблоки.

Отпустив киргиза, Жиган негромко, но внятно произнес, обращаясь к застывшим от страха шестеркам:

— Беспредела не будет…

Хозяин зоны, недавно вступивший в должность, расследования не проводил. Происшедшее с Малахаем списали на несчастный случай.

Спустя несколько месяцев, едва только сошел снег, Жигана, отбывшего свой срок, освободили. Провожавший его до КПП Филимон, расчувствованно сказал своему спасителю:

— Может, свидимся еще.

Распахнув дверь в узкий тамбур, отделяющим от долгожданной свободы, Жиган полуобернулся и громко крикнул:

— Только не на зоне. Тут наши дороги расходятся.

Никому из них и в голову не пришло, что судьба снова их сведет.

Камера не лучшее место для беседы, но Жиган и Филимон не замечали времени. В коридоре недовольно кряхтел следователь. Напарника Филимон отправил слушать музыку в машину:

— Дай по душам поговорить с человеком. Мы вместе пайку на зоне ломали.

После малозначительных восклицаний и похлопываний по плечу беседа пошла на конкретные темы.

Жиган говорил мало, больше слушал. Он был неприятно поражен тем, что его узнали. Не для этого нож пластического хирурга кромсал ему лицо. В то же время он рад был видеть этого московского паренька, которого когда-то отвел от края бездны.

Впрочем, сейчас Филимона вряд ли можно было назвать пареньком. Из худосочного восемнадцатилетнего пацана он превратился в респектабельного, хорошо упакованного, уверенного в себе мужчину.

Сначала Жиган вел себя осторожно.

Дружба дружбой, но с тех пор много воды утекло. Люди быстро забывают сделанное им добро. Впрочем, Жиган, выручая кого-нибудь из беды, никогда не думал об этом и уж тем более не рассчитывал на благодарность.

Словно прочитав мысли друга, Филимон в самом начале разговора предупредил:

— Я не из ментовки. Не бойся.

— А я уж испугался. Парюсь в ментярне и думаю, кто еще в гости наведается. Хозяин тачки или нанятые им вышибалы. Я же теперь крайний. Всех собак на меня вешают. Ты случайно не на разборки приехал? Так сказать, в качестве доверенного лица хозяина джипа, — рассмеялся Жиган.

Филимон кисло улыбнулся.

— Хозяин тачки откинулся вчера в больнице.

— Как? — невольно приподнялся Жиган.

— А хрен его знает. Дело вроде пошло на поправку. Врачи уже поговаривали о выписке пациента, а потом у Капканова какой-то отек начался. Мозг из черепушки вроде перебродившего теста полез. Лекари говорят, такое может случиться после травмы, усиленной нервным шоком, — сообщил Филимон.

Смерть владельца «Судзуки» неприятно удивила Жигана. Дело принимало совсем другой оборот.

Жиган в задумчивости прошелся по камере. Предстояло выяснить цель визита неожиданно появившегося старого лагерного знакомого.

Глядя в глаза Филимону, Жиган спросил:

— Так чем ты сейчас занимаешься?

Филимон, не отводя глаз, ответил:

— Работаю, в… скажем так, отделе собственных расследований крупной страховой компании.

— Как контора называется?

— «Светко». Слышал про такую?

— Нет, — честно признался Жиган.

Достав пачку «Мальборо», Филимон ловким жестом выбил из нее несколько сигарет. Протянув пачку, предложил:

— Кури.

— Вообще-то я предпочитаю «Кэмел», — заметил Жиган.

— А разве в камере выбирают? На зоне мы смолили, что попало.

Выпустив кольцо дыма, Жиган заметил:

— Зона — в прошлом. Зачем его ворошить? Лучше расскажи, как ты так круто поднялся. Упакован по первому классу. Пахнешь, как цветочная клумба, и прикид у тебя, наверное, от «Версаче» — не меньше.

— Чуть похуже, но тоже ништяк, — польщенный, ответил Филимон. — Ладно, давай все по порядку перетрем. А потом о деле побазарим.

Жиган отодвинулся к стене, приготовившись слушать.

Отмотав срок, Филимон вернулся в Москву. Отец, считавший сына законченным подонком, пил по-черному. К тому времени завод, на котором вкалывал Филимонов-старший, шел ко дну. Предприятие, выпускавшее до перестройки военную продукцию, сейчас штамповало кухонные приборы — никому не нужные электрошашлычницы и прочую дребедень. Вскоре на заводе начались сокращения.

Старик целыми днями сидел на кухне, тупо уставившись на батарею бутылок.

И бывший зэк начал искать свое место под солнцем.

Филимон устроился в коммерческий ларек ночным продавцом. Коротая долгие ночи, придумывал себе разные занятия, чтобы хоть как-то разнообразить общение с подвыпившими клиентами и проститутками.

Случайно в соседнем киоске, торгующем всякой всячиной, обнаружил пеструю коробку с дюжиной магнитофонных кассет. Сосед-продавец отдал Филимону коробку, относившуюся к разряду неходовых товаров, во временное пользование. На кассетах был записан базовый курс итальянского языка.