Жигану показалось, что в его зрачки вонзились две острые булавки — настолько холоден был взгляд дочери Колесникова. Это длилось сотую долю секунды. Сделав вид, что ничего не произошло, Клавдия отвернулась и исчезла за дверью.

После размолвки с дочерью у Колесникова испортилось настроение. От былой словоохотливости не осталось и следа. Когда Филимон и Жиган покинули свое укрытие, он был мрачнее тучи. Вернувшись к бару, Владимир Петрович поднимал жизненный тонус порцией чистой водки.

Опрокинув стопку «Абсолюта», неприязненно покосился на Жигана и Филимона.

— Подслушивали?

— Я — нет, — поспешил заверить Филимон.

Жиган промолчал.

— Большие дети — большие проблемы, — угрюмо пробормотал Колесников.

Аудиенция была закончена. Хозяин сухо попрощался, не подавая руки. На прощание сказал:

— Подождите, пока они уедут.

По лестнице Филимон и Жиган спустились в подземный гараж, куда охранник отогнал красную «Мазду». Подняв капот, Филимон принялся осматривать двигатель автомобиля. Жиган устроился в салоне.

«Гнилая семейка. Надо поподробнее узнать о родственничках Колесникова. Раскрутить Филю. Может, ближайшее окружение этого самоуверенного борова и заварило всю эту кашу? Труднее всего обнаружить противника, если он у тебя под носом. Часто люди переоценивают свою проницательность… Да, кажется, запутанное дельце. Головоломка со многими неизвестными. А самое мерзкое — это моя роль, ~ Жиган улыбнулся. — Впервые меня в открытую подставляют. Поручают грязную работу и одновременно роль приманки. Неслабый расклад. Даже в чем-то захватывающий. Уже поздно выходить из игры, но принимать ее правила я не обязан. Пока есть время, надо провести собственное расследование. Покопаться в прошлом Колесникова, в его связях. Сыграть на опережение, а не ждать у моря погоды. Но с чего начать?.. Филя слишком предан хозяину. На него нельзя полагаться. Придется действовать в одиночку. Поднимем старые связи, напомним кое-кому о себе. Придется выходить из тени. Закончился твой отпуск, Жиган».

Размышления Жигана прервал негромкий гул. Железные ворота гаража поднялись, приведенные в действие охранником. Возникнув на пороге, он радостно изрек:

— Путь свободен. Стартуйте.

Филимон занял место водителя. Мерно заурчал двигатель «Мазды». Машина тронулась и плавно покатилась по бетонным плитам. Преодолевая порожек гаража, «Мазда» слегка подпрыгнула Водитель машинально вцепился в баранку. Жиган видел, как побелели костяшки пальцев у Филимона.

— Расслабься, приятель, — он шутливо хлопнул Филимона по плечу.

Машина миновала центральные ворота. На прощание Филимон нажал на сигнал. Пронзительный гудок нарушил спокойствие виллы. Жиган оглянулся.

Колесников стоял на балконе со стопкой в правой руке и бутылкой «Абсолюта» — в левой.

«Богатые тоже плачут», название популярного сериала пришло на ум Жигану неспроста. Главная героиня мыльной оперы удивительно напоминала дочь Колесникова. Только вот сентиментальности Клавдии недоставало. Девушка производила впечатление расчетливой стервы, затаившей обиду на отца. Впрочем, столь категоричные выводы делать рано. Жиган постарался не сосредоточиваться на ее персоне.

Открыв окно, он подставил лицо потоку воздуха.

— Ну, что, Филимоша, на сегодня дела завершены? — спросил Жиган.

— Похоже, да.

— Отвезешь меня в апартаменты или посидим где-нибудь в кафешке? Покалякаем по душам, — дипломатично предложил Жиган.

— О чем? — уставившись на ленту шоссе, поинтересовался Филимон.

— Былое вспомним. О семейке шефа посудачим.

«Мазда», выполнив поворот, выскочила на прямую как стрела трассу. Элитный поселок остался позади.

— Какого хрена ты к ним прицепился. Люди как люди. Клавка и ее муженек не у дел. Ничего не решают. Гужуются на папашины деньги. Прожигают жизнь. И весь базар… — неожиданно огрызнулся приятель.

Закуривая, Жиган с показным равнодушием заметил:

— Тем более интересно, чье благосостояние я спасаю. За кого шкурой рисковать придется.

Видимо, найдя доводы приятеля резонными, Филимон согласился:

— Ладно. Вечерком загляну. Притараню кое-какие железки для тебя. Заодно бутылочку раздавим. Расслабимся маленько… — Глубоко вздохнув и расстегнув верхние пуговицы рубашки, он с грустью добавил: — Чего-то на душе паршиво. Такое чувство, что в спину все время кто-то пялится. Может, у меня крыша едет? Мания преследования развивается?

Жиган озабоченно посмотрел на приятеля. Он и в самом деле выглядел неважно. Фиолетовые круги под глазами и морщины на лбу добавляли Филимону пару-тройку лет.

Желая поддержать приятеля, Жиган бодро произнес:

— Не дрейфь, Филимон, прорвемся. Где наше не пропадало...

Пока красная «Мазда» не взяла курс на Москву, на обочине дороги, ведущей от Кольцевой к элитному поселку, прятался в тени придорожных деревьев черный «БМВ». С дороги машина, скрытая порослью кустарников и стволами деревьев, не была видна. А вот из нее обзор открывался отличный.

В салоне «БМВ» находились Клавдия Колесникова и ее рано располневший супруг.

Увидев красную «Мазду», Клавдия повернулась к мужу:

— Вот они… я же говорила, что этот сучонок привозил кого-то к старику. Папаша что-то задумал. Не зря он гостей в соседней комнате спрятал. Не хотел, чтобы я видела.

— Думаешь? — произнес Пономарь.

— Уверена?

— Тогда, может, стоит проследить? Давай за ними, Клементина.

Мужчина потянулся к ключу зажигания, вставленному в замок. Узкая женская рука перехватила его запястье. Обдав мужа едва различимым запахом алкоголя, Клавдия Колесникова решительно сказала:

— Брось. Не барское это дело слежкой заниматься. Надо предупредить Мармелада. Пусть за сучонком его люди присмотрят. Если возникнут неприятности, то на Филю можно надавить. Взять в оборот. Он паренек только с виду крутой. А на поверку — шестерка шестеркой. Мигом канарейкой запоет. Так что, Сережа, не будем суетиться.

Не желая перечить жене, Пономарь кивнул:

— Тебе виднее, дорогая…

Выждав еще несколько минут, «БМВ» направился к плавящейся от жары автостраде.

Отдельная бригада морской пехоты готовилась к отправке на войну. Командиры рот и батальонов днями пропадали в штабе. Старшины получали на складах дополнительное обмундирование и сухой паек на время следования к месту назначения. Взводные занимались с личным составом воспитательной работой, инструктажем по проведению в районе боевых действий и неизменной строевой подготовкой.

Сборы проходили в суматохе и спешке. Приказ о выступлении еще не был получен. Командир бригады ждал его со дня на день. А на станции уже формировался эшелон для переброски частей бригады в мятежную республику.

Шел девяносто пятый, недоброй памяти, год…

В каптерке разведроты коротали вечер двое морпехов.

Накануне пронырливый каптерщик Сергей Пономаренко раздобыл у секретчиков спирта — получил его в качестве благодарности за новые тельники, отнятые у молодых солдат. «Духи» переоделись в выцветшие, провонявшие потом полосатые майки старослужащих, а каптерщик отправился за «огненной водой».

Спиртом протирались части шифровальных машин, стоявших в секретной комнате штаба. Прапорщик, заведовавший этим хозяйством, приносил из дома тройной одеколон, которым и обрабатывались головки аппаратуры. Часть сэкономленной драгоценной жидкости воровали подчиненные прапорщика. Он ругал бойцов, даже занимался рукоприкладством, но вышестоящему начальству, по понятным причинам, о воровстве не докладывал.

— Салаги долбаные. Якорь вам в задницу. На гражданке киряли и здесь пьете. А кто родину защищать будет? Пушкин? — проведя пробу украденного спирта, вопил прапорщик.

Спиртягой секретники делились неохотно, но на дембель каждый хотел отправиться в новом тельнике. Поэтому для Сергея Пономаренко обмен с доплатой прошел без проблем.

Угостив как положено одногодок по службе, каптерщик уединился с самым близким другом. В трехлитровой банке из-под сока черноплодной рябины еще оставался спирт, а вот с закуской было слабовато. Из еды на столе присутствовали начатая буханка хлеба, пара луковиц и пожелтевший кусок сала. Под такую закуску разговор получался мрачноватым