— Так, Чубатый… Проверь холодильник и газовую плиту. Сними панели, и осмотри замороженные продукты. Загляни в духовку. Не упускай ничего. Обращай внимание на каждую мелочь, — встав посреди зала, он отдавал приказания четко и ясно.

Оплошавший Мамонтенок, все еще потирая расшибленный лоб, спросил:

— А что ищем? Бабки, документы, ствол?..

Развернувшись, Фейсал бросил на него испепеляющий взгляд:

— Не задавай лишних вопросов. У нас мало времени. До рассвета надо управиться. Все интересное — показывай мне. Начинай с одежды. Пошарь по карманам. Проверь подкладки Посмотри между бельем. Любую бумажку, любую ксиву сразу неси ко мне. Если есть грязное белье, тоже проверь.

Получив задание, Мамонтенок направился к шкафу. Бормотал себе под нос:

— Полный улет. Иди туда — не знаю куда. Найди то — не знаю что. Совсем обалдели. Грузят мозги какой-то ерундой…

Подойдя к шкафу, Мамонтенок раскрыл створки и критическим взглядом окинул небогатый гардероб. Продолжая бормотать проклятия, он принялся перебирать вещи, словно старьевщик в ломбарде. А вот Чубатый действовал с воодушевлением настоящей ищейки.

Вообще обыск — это искусство. В милицейских академиях существует целый курс криминологии под названием «тактика обыска». Воры постигают этот курс в тюремных камерах и на зоне. Опытные преступники ищут спрятанные ценности по четко определенной схеме, не делая лишних движений и не оставляя без внимания самые необычные места

Проверив холодильник и занявшись банками, упаковками и прочими предметами, составленными в навесном шкафчике, Чубатый щедро делился байками, услышанными в местах заключения:

— Слышь, Мамонтенок, ты шуруди аккуратно. Мужик здесь проживает крученый. Такому палец в рот не клади. Любую подлянку завернуть может. Так что ртом мух не лови. Обращайся за советом к старшим товарищам…

Рывшийся в белье здоровяк отмалчивался, не отвечая на подколки приятеля.

— …особенно с хавалкой надо быть осторожным, — продолжал Чубатый, выставляя на стол баночки с сыпучими продуктами. — Ты ведь любишь похавать? Как ребенок, тянешь всякую дрянь в рот. А мне на зоне такую байду рассказывали: забрались два домушника на хазу. Конкретно обчистили квартирку. Взяли три тонны гринов, рыжье там всякое, «деревянных» немного. В общем, прибарахлились домушники. И решили это дело прямо на кухне сбрызнуть. Благо, прямиком на холодильнике бутылка коньяка стояла. Ну они «конинку» разлили, по кусочку колбаски отрезали и выпили за удачу, — Чубатый сделал эффектную паузу, заглянул в комнату, где возился с бельем Мамонтенок, и довел историю до логического конца. — Через пять минут оба домушника загнулись.

Повернувшись к напарнику, Мамонтенок удивленно, по-детски выдохнул:

— Как?

Довольный произведенным эффектом, Чубатый улыбнулся:

— Легко. В бутылочке вместо «конинки» был яд претив тараканов. Хозяйка развела эту бурду в старой заварке и сахарку добавила. Сделала все по рецептуре. По цвету, запаху и даже вкусу эта муть от паленого коньяка мало чем отличалась. Вот ребята и залетели… Хозяева из отпуска вернулись, а у них на кухне два жмурика за столом банкуют, — разразился хриплым смешком бандит…

Шел четвертый час обыска. Троица уже теряла силы и терпение. Дом свято хранил тайну хозяина.

В столе они нашли несколько ничего не значащих бумаг. Перебирая их, Фейсал убедился, что поиски какой-либо зацепки бесполезны. Он боялся возвращаться к шефу с пустыми руками, но оставаться в этом странном доме больше не имело смысла. Приложив руку к животу, Фейсал сообщил:

— Я на очко сбегаю. Что-то у меня в животе неспокойно. Бурлит…

Когда командир тройки вышел в нужник, Мамонтенок подошел к стойке с аппаратурой. Осмотрев компакт-диски, освоившийся в доме бандит презрительно хмыкнул:

— Не… мужик точно чокнутый. Ни одного нормального компакта. Только черные рожи с дудками и плешивые лабухи чего-то наяривают.

Более осведомленный в музыкальных течениях Чубатый поправил приятеля:

— Дубина. Парень джазовые записи коллекционирует.

Отойдя от стойки с аппаратурой, Чубатый остановился возле камина, облокотился о каменную полку. Затем, что-то заподозрив, заглянул в дымоход.

В это время Мамонтенок нажал на кнопку. Лоток, на котором лежал компакт-диск, бесшумно выдвинулся. Проверив наличие диска, повторным нажатием кнопки бандит отправил его обратно.

— Послушаем, что за джаз, — пробормотал Мамонтенок, регулируя громкость.

Внутри аппаратуры невидимый человеческому глазу зажегся луч лазера. Пройдя сквозь призму, он упал на серебристую поверхность вращающегося диска. Мембраны колонок дрогнули, выдавая первые аккорды джазовых вариаций великого Дюка Эллингтона. Вместе с ним к электронным детонаторам, вставленным в пластит, отправился высокочастотный сигнал.

Услышав музыку, Чубатый вздрогнул. Он резко выпрямился, ударившись макушкой о каменную полку.

— Какого… шарманку завел! — почуяв опасность, рявкнул он.

Мамонтенок усмехнулся. Его физиономия, напоминающая яркий баскетбольный мяч, светилась от самодовольства. Он хотел что-то ответить, но не успел.

Взорвавшиеся пластит сметающей все на своем пути волной ударил с четырех сторон. Эти дьявольские потоки взвихренного воздуха и огня соединились и поднялись вверх, захватывая с собой куски мебели, вздыбившегося пола и разорванных тел бандитов.

Направлявшийся к дому Фейсал увидел, как медленно проседает крыша с рассыпающейся по кирпичикам печной трубой. Он инстинктивно присел прикрыв голову руками. Он не видел, как из окон вместе с вылетающими рамами рвутся наружу языки пламени. Взрывная волна опрокинула Фейсала на спину. Он прокатился по мокрой от предутренней росы траве и ударился о покосившийся забор с переломанным штакетником.

Поднявшись, чудом уцелевший бандит закрыл ладонью рот, чтобы остановить рвавшийся наружу крик ужаса. Дом пылал, складываясь, словно карточный домик.

Взглянув в последний раз на пожарище, Фейсал понял, что пора убираться подальше от этого проклятого места.

Филимон висел на металлическом крюке, вмонтированном в потолок. Его руки, заведенные за спину и перехваченные в запястьях наручниками, были вывернуты. Он болтался между небом и землей, подвешенный за скованные руки, словно освежеванная туша бычка на мясокомбинате перед окончательной разделкой.

Еще несколько часов тому назад он наслаждался жизнью, а сейчас готовился к смерти.

Филимона взяли на перекрестке, когда включился красный глаз светофора. Из вставшего рядом джипа вышел человек со шрамом на лице, за ним — еще двое. Человек со шрамом подошел к «Мазде» Филимона, постучал пальцем в стекло дверцы и приветливо улыбнулся. На секунду Филимон упустил из виду остальных пассажиров джипа.

— Чего? — не слишком дружелюбно бросил он, чуть приспустив стекло.

Человек со шрамом, продолжая загадочно улыбаться, весело сказал:

— Перебазарить надо.

На всякий случай водитель «Мазды» заблокировал дверь. Негромко щелкнул центральный замок.

Филимон, уставившись на странного человека, которого видел первый раз в жизни, с нескрываемой подозрительностью спросил:

— Ты че, приятель, с дуба грохнулся? На перекрестке с какой-то хренью подваливаешь. Ты, мужик, вообще в себе или малость чокнутый? — он выразительно покрутил пальцем у виска.

Утром машин на дороге было много. Счастливчики ехали за город спасаться от жары. Менее удачливые спешили на работу. И никому ни до кого не было дела в этой железной толчее на асфальте.

Незнакомец оглянулся, словно желая удостовериться, не наблюдают ли за ними. Убедившись, что все спокойно, махнул рукой, подавая кому-то сигнал. Филимон услышал, как дрогнула крыша у него над головой. Он поднял глаза и вжался спиной в сиденье. В проем открытого люка на него смотрел ствол пистолета. Взобравшийся на крышу тип шутить не собирался.

— Открывай ворота, Филя. Покалякаем маленько в спокойной обстановке, — заглядывая в окно, с угрозой в голосе произнес незнакомец и тут же добавил металла в голос. — Двери, сучара, открывай, а то башку прострелим…