— Это тайное желание? Или… — осторожно и тихо спросил я, чтобы все парни, толпящиеся вокруг, не услышали наш разговор. Казалось, она не хотела, чтобы кто-то еще знал, о чем мы говорим. Черт, наверное, она даже и мне говорить не хочет.

Ее плечи напряглись, отчего и без того хорошая осанка стала почти идеальной. Было что-то странное в ее тоне. Моя интуиция подсказывала, что она сказала это не в теории.

Кто ее предал? Не поэтому ли она нужна русским? Она убила того, кого не должна была убивать?

— Я бы… — все, что она собиралась сказать, прервалось.

Роберт встал между нами, разрушив маленький пузырь нашей близости. Уязвимость в голубых глазах Никки исчезла, сменившись игривой улыбкой и веселым тоном — это тактику я мог распознать за милю.

Как говорится, рыбак рыбака видит издалека.

— Эй, ублюдок. Где мой буррито?

Роберт выхватил бумажный пакет у меня из рук, не теряя времени, развернул фольгу, откусил кусочек, громко застонав с набитым ртом. Вот ублюдок. Не могу винить его — я также стонал, когда чуть раньше ел буррито. Никки дразнила меня, говоря, какой я голосистый, поэтому, естественно, я сказал ей, что в постели звучу еще лучше.

Это обернулось против меня, потому что то, как она смотрела на мои губы, облизывая свои, заставило мой член пробудиться к жизни. Сегодняшний вечер будет мучительным. Я должен буду смотреть, как она танцует, потому что теперь это моя работа, а значит, синие яйца — неизбежная часть моей жизни в обозримом будущем.

Моя рука покроется мозолями.

Я обнял Роберта за плечи, надеясь отвлечь себя от мыслей о том, что мне придется увидеть тело Никки в кружевах, и пытаться действовать профессионально.

— Слушай, придурок, иди в другое место ешь, потому что я пиздец какой голодный, — проворчал я.

Никки остановилась на полуслове в разговоре, который они с Бето вели о сегодняшнем шоу.

— Ты недавно сожрал буррито и три тако. Как ты можешь быть голодным? — спросила она, бросив на меня шокированный взгляд.

— Тако не считается, — сказали мы с Робертом в унисон, стукнувшись кулаками.

— Реально, — сказал Роберт с набитым ртом. — В некоторых тако даже нет калорий. Они просто восхитительно сочные, — он ткнул меня локтем в ребра, как будто я нуждался в подсказке.

Я ухмыльнулся ему.

— Роберт, ты жрешь так, будто лижешь пизду. Хотя, если ты лижешь ее так, то странно, что у тебя вообще были девки, — сказал я, указывая на то, как он неаккуратно ел буррито. — Никакой, сука, утонченности, — за поддразнивания он показал мне средний палец.

Я чуть было не оступился и не сказал ему, что он может спросить Никки, насколько я хорошо владею языком, но вовремя очухался. Хотя, оглядываясь назад, вижу, как она замерла, потому что ей не понравились мои слова.

— Вы странные, — сказала она, вскидывая руки вверх, как актриса в одной из тех испанских мыльных опер, которые смотрел Бето, когда я отдыхал у него дома. Я понятия не имел, о чем там говорили, но, очевидно, что это было чертовски пикантно, ведь они раздавали пощечины налево и направо.

Сейчас Никки выглядела так, словно готова сделать то же самое с нами или, может быть, стукнуть нас головами.

Она ушла, крикнув через плечо.

— Иди, найди себе занятие. Увидимся позже. И не вздумай приглашать кого-то на приватный танец, Декс.

Ее тон казался откровенно пугающим, но я мог поклясться, что в нем был оттенок ревности, отчего внутри у меня все вспыхнуло. Я ненавидел, когда женщины ревновали — это означало, что они слишком привязываются. Так какого хрена я был готов позволить Никки надеть на меня гребаный поводок, если она того пожелает?

Роберт бросил на меня быстрый взгляд, дожевывая остатки буррито.

— Какого хрена, почему нельзя?

Я пожал плечами, стараясь скрыть ухмылку.

Но подумал, что, возможно, пришло время изменить мои взгляды на дружбу с девушками.

ГЛАВА 19

НИККИ

ЕСЛИ ТЫ ВЕДЕШЬ СЕБЯ КАК ТВАРЬ — Я ТОЖЕ ВЕДУ СЕБЯ КАК ТВАРЬ

Даже в гримерке чертовски много народу.

Устроившись сюда, я была просто еще одной танцовщицей, танцевала и тут, и в других местах. Большинство, кто здесь работает, убегают от какого-то дерьма. Либо от прошлого, либо от настоящего, либо от будущего. А такая особенная, как я, убегает от всего сразу.

Танцы — это все, что у меня есть.

Любимый папочка вложился в лучшее обучение, которое только можно было купить за деньги. Я была наивна, верила, что так он признает мой талант, и я стану профессиональной балериной. Я и не подозревала, что все это было для него просто способом держать меня в узде и под постоянным наблюдением.

— Черт.

Я слизнула капельку крови, которая выступила там, где я умудрилась порезаться крошечными ножницами, которыми подстригала свои накладные ресницы. Кристал издала смешок рядом со мной.

— Подруга, ты не в себе уже несколько дней. Стринги в заднице мешаются? — спросила она, разглядывая меня через зеркало. Мы были соседками по столикам уже год, и она мне всегда нравилась. Она держалась особняком и была приветлива со всеми, но никогда не задавала слишком много вопросов. Естественно, ей пришлось выбрать сегодняшний вечер из всех, чтобы нарушить эту привычку. Я подула на клей, выигрывая себе несколько секунд, чтобы придумать ответ.

— Э-э-э, — я хмыкнула, пожимая плечами. — Устала просто. Скорее, это Райан стала у меня занозой в заднице. Добавляет еще немного дерьма в тарелку, понимаешь?

Лучшая ложь — это версия правды. Дорогой папочка научил меня и этому.

«Конечно, я верю, что ты совершишь великие дела».

Он опустил одну важную часть этого предложения.

«Например, сделаешь меня очень важным человеком, когда я обменяю твою свободу на власть».

Янтарные глаза Кристал несколько секунд смотрели на меня сверху вниз, прежде чем она медленно кивнула и вернулась к нанесению макияжа.

В комнате танцовщиц было оживленно, и обычно мне это нравилось. Сегодня действовало на нервы. Кóнча так громко пела песню «16 shots», что я удивилась, как Рикки еще не ворвался сюда, крича, чтобы мы убавили звук. И две новенькие девушки ругались из-за того, кто будет выступать первой. Хотя это невыгодно. Большинство посетителей появлялись только ближе к ночи, так что я не понимала, почему они вцепились друг другу в глотки из-за этого.

— Эй, — крикнула я, разворачиваясь на стуле лицом к ним двоим, все еще занятым выяснением отношений. — Прекратите это дерьмо, — я подошла туда, где они стояли. Они уставились на меня, как два оленя в свете фар. — Если вы не можете вести себя как профессионалы, найдите новый клуб, понятно? Мои танцовщицы так себя не ведут.

В любой другой вечер я бы отвела их в сторонку по отдельности и отнеслась к этому более дипломатично. Но сегодня так хотелось сцепиться с кем-нибудь. Я втайне надеялась, что кто-нибудь шлепнет меня по заднице на сцене, чтобы я могла выцарапать ублюдку глаза, как будто сошла с ума. Тогда хотя бы смогу скинуть с себя вину, вместо того чтобы признать правду:

У меня внутри крутится водоворот эмоций, и я не в себе.

Одна из девушек усмехнулась.

— В смысле, твои танцовщицы?

Позади меня раздался вздох. Я догадалась, что он принадлежал Кристал, но не обернулась. Вместо этого подошла ближе к блондинке, которая работает около недели — Сапфир, или как там ее.

Напористая сучка. Она могла бы мне понравиться, если бы всех не раздражала.

— Что именно ты не поняла? Хочешь, я найду определение в словаре? — я склонила голову набок, стараясь говорить снисходительным тоном. Она сделала шаг вперед, и ее смелость вызвала ухмылку на моем лице. Главным образом потому, что она, наверное, думала, будто я отступлю.

— А ты че не поняла, сучка? — плевок попал мне на грудь, что было довольно неприятно, ведь я уже посыпала на себя «Пылью дьявола». И это блестки, а не наркота. Я теперь не смогу смыть ее отвратительную ДНК.

Кристал появилась рядом со мной, ее руки поднялись между нами.