Меня захлестнуло разочарование. Этот ублюдок Андрей нашел ее? Возможно, он угрожал ей, и именно поэтому она прилетела сюда.

— Если я случайно проткну кого-нибудь в его клубе, какие будут неприятности? — спросил я.

— Никого ты не проткнешь, — отрезал Калеб. Интересно, всегда ли он такой сварливый?

— Обезглавливание — та еще развлекуха. Сажать на кол — по сути, то же самое. Безобидная забава, — сказал Кенджи, пожимая плечами. Я изучал его профиль, ожидая, что он посмеется. Чувак был серьезен.

Когда Калеб отвернулся к Скар, я протянул кулак, ударяясь им о кулак своего нового друга.

— Нифига они не понимают, — прошептал я.

— Мы все сумасшедшие, но Калебу нравится притворяться, что он лучше справляется с жаждой крови. Я нихуя не скрываю, — улыбка, которой одарил меня Кенджи, была леденящей.

Да, мне нравится этот ублюдок.

Кто-то прочистил горло, и мы с Кенджи подняли глаза и увидели, что на нас раздраженно смотрит Скар, уперев руку в бедро и приподняв тонкую бровь.

— Если вы закончили дрочить друг другу, проявите внимание. У нас всего несколько часов, чтобы разобраться в этом дерьме, чтобы не выглядеть как дебилы. Мы не знаем обстоятельств, при которых она поехала к нему, только то, что несколько часов назад Никки приземлилась в Нью-Йорке переодетой, а затем решила отправиться в район Андрея, прежде чем написать Райан о встрече в его клубе. Пригласив всех нас, — сказала она, глядя на Кенджи с чем-то похожим на раздражение и вожделение.

Руки Нико и Калеба были скрыты от моих глаз, и я не мог не задаться вопросом, прикасались ли они оба к ней в этот момент.

— Да, мэм, — ответил Кенджи, бросив шутливый взгляд, от которого она закатила глаза, но я заметил, как приподнялся уголок ее рта.

Я хмыкнул, когда Кенджи ткнул меня локтем в ребра.

— Ты когда-нибудь встречал женщину, которой был готов позволить наступить себе на горло, благодаря за это? Я — да, — сказал он, и в его словах сквозило страстное увлечение.

Псих определенно влюблен.

Комок эмоций болезненно сжался, застряв у меня в горле, зубы заболели от напряжения.

— Да. Встречал, но вместо этого она наступила мне на гребаное сердце, — ответил я, глядя вперед, пытаясь дышать. — А теперь я пойду в ебучий клуб мужика, к которому она сбежала.

— Пиздец, — прошептал он.

Что ж, и правда. Пиздец.

ГЛАВА 37

ДЕКС

ГАННЕР ТЕПЕРЬ ГУРУ ОТНОШЕНИЙ, И НАМ ЭТО НРАВИТСЯ

— Конечно, заведение долбоеба выглядит именно так, — пробормотал я, когда мы толкнули массивную стальную дверь здания, которое больше походило на театр.

Клуб Андрея представлял собой нечто среднее между рок-концертом и авангардным показом на подиуме. Темные стены были увешаны концертными афишами и фресками с граффити, позолоченные люстры отбрасывали тусклый свет на пространство. Старая зона отдыха была преобразована в бар, который был покрыт всякими наклейками, с рядами разноцветных бутылок на зеркальных полках. На сцене выступала группа, и музыканты спрыгивали в толпу.

— У него что, чертова пиротехника взрывается? — спросил я, разозленный тем, что мне показалось это место крутым.

— «Европанк», — прошептал Нико мне на ухо. — Так называется этот стиль. Андрею нравится вся эстетика анархии постсоветского пространства. Отсюда и название, — он указал на гигантскую неоновую лампу, на которой синим цветом было написано «Анархия». Весь клуб был залит синими и зелеными огнями, и все, кто там работал, больше походили на рок-звезд, чем на барменов.

Женщина, ведущая нас вверх по лестнице в VIP-зал, была одета в кожаные брюки и майку, которая едва прикрывала сиськи, хотя, кажется, так и задумано. Изоленты на сосках в форме «Х» выглядывали каждый раз, когда она двигала руками, а ее волосы были ярко-зелеными и собраны в два пучка на макушке.

А я подумал, что буду выделяться в своей белой футболке и кроссовках. Кажется, «Европанк» — это скорее «похуй на внешний вид».

Если бы я уже не злился на того парня, мне, возможно, понравился бы клуб.

— Пожалуйста, садитесь. Андрей скоро подойдет, — сказала девушка, прежде чем отойти за барную стойку, которая была спрятана в углу.

VIP-зона располагалась на отдельных балконах. С этого балкона открывался вид на сцену. Все ряды сидячих мест были убраны и заменены столами и бархатными кабинками, которые больше походили на кровати, с разбросанными подушками и меховыми пледами.

Кенджи плюхнулся, положив руку на спинку. Он выглядел как дома в своей сетчатой майке и черных джинсах. Калеб больше всего выделялся в своем костюме, но он не надел галстук, и его татуированные руки и хмурый вид дополняли образ. Этот ублюдок выглядел опасно, так что он выделялся, несмотря ни на что.

— Какого хрена мы думали, что смешаемся с толпой? — спросил я, занимая место рядом с Кенджи, стараясь держаться спиной к балкону, чтобы наблюдать за единственным входом. — Мы пугающая кучка ублюдков.

— И секси, — добавил Кенджи, заслужив раздраженные кивки от Нико и Калеба. — Ладно, ублюдки. Только я секси, — поправил он, наклоняясь вперед и хватая Скар за руку.

Он усадил ее к себе на колени и уткнулся лицом в изгиб шеи, отчего она тихонько взвизгнула. Рядом с ним она была другой, и стало ясно, что каждый из этих мужчин раскрывал в ней иную часть.

— Как и эта прекрасная задница, — сказал он, целуя ее.

Я оглянулся, чтобы посмотреть, как отреагировали двое других.

В их глазах не было ревности. Только плотский голод.

— Может, нам уйти, чтобы вы все потрахались? — спросил я, вставая, чтобы взять выпивку, потому что бог знал, что мне нужен бокальчик бухла. Или пять. Возбуждение смешалось с гневом и отвращением к себе. Да, и побольше водки.

— Как думаешь, Никки будет с Андреем? — спросил Ганнер, подойдя ко мне.

Я сжал челюсть. Понятия не имел, и, что еще хуже, не знал, что сделаю, если она придет.

— Не знаю, — я вытер рукой лицо. — Можно мне водки с «Редбуллом», куколка? — спросил я девушку, потом повернулся, чтобы поговорить с Ганнером. — Я не знаю, какого хрена она здесь делает, и почему попросила нас приехать сюда. Как, черт возьми, она вообще узнала, что мы в Нью-Йорке? Когда она отправила это сообщение Райан, мы едва приземлились.

— Я думаю, ты знаешь. Ты знаешь Никки лучше, чем она сама себя знает, — сказал он. — Небольшой совет, не позволяй ей убегать, ведь она напугана. Покажи ей, что ради любви стоит бороться.

— Правда? — выпалил я, глядя на него снизу вверх. — Она, блять, сбежала. Очевидно, я ей не важен. Она ясно дала понять, что я хорош в сексе, и только когда бегаю за ней. На этом наши отношения заканчиваются.

Ганнер покачал головой.

— Я же говорил, чувак. Ты уже влюбился в нее, Декс. Черт, мы оба знаем, что она сбежала, потому что ей не все равно. Она думает, что спасает тебя.

На стойку поставили напиток.

— Тебе пригодится, потому что, если ты говоришь о девушке, которая пришла сегодня с Андреем, она выглядит чертовски сексуально. Так что удачи, не думаю, что ты сможешь держаться от нее подальше, — сказала официантка со смешком, уходя.

— Охуенно, — пробормотал я, потом выпил, наслаждаясь жжением, а затем попросил еще.

— Послушай, мы оба знаем, что жизнь чертовски коротка. Если хочешь быть с ней, тогда скажи ей. Как ты там всегда говоришь? После Кэлли? — спросил Ганнер, его слова заставили меня напрячься.

Я повторил мантру, которая однажды спасла меня. Ту, в которую я верил настолько, что сделал татуировку на своем теле.

— Давайте жить, раз уж нам суждено умереть.

Ганнер хлопнул меня по плечу.

— Так что, живи братан. Потому что мы оба знаем, что она заставляет тебя чувствовать себя живым, — сказал он, прежде чем подойти к Райан, которая сидела рядом со Скар и Кенджи.

Он прав.

Никки убежала, как только открылась мне. Она верит, что быть одной не так больно, чем видеть гибель любимого? Черт возьми, я и сам был гребаным лидером этой секты, пока не познакомился с Никки.