Закралась неуверенность. Я все еще не знал о ее чувствах. Она убегала от меня не раз. Может, мне просто нужно понять гребаный намек и отпустить ее наконец.

Я разозлился от этой мысли.

— Сними трусики, Никки.

— Что? Нет. Зачем? — спросила она, отводя лицо.

Моя рука скользнула вверх, хватая ее за горло.

— Потому что, если ты снова убежишь, я хочу воспоминать, как трахал твою тугую киску, — сказал я, подчеркивая свои слова, оттягивая нижнее белье.

Ее вдох был больше похож на стон, и я погрузил пальцы в ее теперь уже обнаженную киску.

— Ты так промокла, злючка, — я вытащил пальцы, поднес их к губам и облизал дочиста. — Из-за меня? Из-за меня ты течешь, малышка? — спросил я.

Она склонила голову к моей руке, ее сердце билось в восхитительном ритме под моей ладонью.

Я крепко поцеловал ее, просовывая язык в ее теплый рот, позволяя ей попробовать себя на вкус, потом снова наполнил ее своими пальцами, двигая все быстрее и быстрее.

— Декс, — простонала она. — Мы в гребаном клубе.

— Если захочешь сбежать от меня, тогда я трахну тебя на публике, дам всем знать, что ты моя. Заявлю свои права, чтобы никто другой не посмел, — я приблизил свой рот к ее уху, чтобы прошептать следующее: — Я украшу тебя своей спермой и заставлю пройти по этому гребаному клубу в качестве моего маленького шедевра. Поняла, Никки? Поняла? Моя сперма будет капать из твоей жадной пизды всю ночь.

Она задрожала, вагиной сжимая мои пальцы.

— М-м-м. Похоже, твоей киске нравится эта идея, малышка.

Я опустился на колени, раздвигая ее ноги, игнорируя протесты, поднял ее ногу, стягивая стринги до конца и засовывая их в карман, потом нырнул ей под платье и лизнул ее киску. Протесты превратились в крики удовольствия, когда я пососал ее клитор, добавив третий палец. Она сжала мои волосы в кулак, дергая за пряди все сильнее и сильнее, приближаясь к оргазму.

Я хотел посмотреть, как она разваливается на части, но моя голова была полностью скрыта под ее платьем. Я бы трахнул ее на публике, но не хотел, чтобы кто-нибудь увидел то, что принадлежит мне. От этой мысли я застонал в ее киску.

Моя. Вот кто она.

Я начал дрочить свой член, чтобы немного ослабить давление. Черт, а я даже не внутри нее.

— Боже, мне нравится смотреть, как ты дрочишь, вылизывая меня, — выдохнула она, ее слова были едва слышны из-за музыки. Я задвигался сильнее, мурлыча от удовольствия в ответ на похвалу. Она была чертовски близко — я чувствовал это. Желание подтолкнуть ее к краю было чересчур сильным. Я убрал пальцы, заменив их языком, скользнув к ее попке, указательный засовывая внутрь до костяшки. Кончая, она выкрикнула мое имя, ее внутренние стенки сжались вокруг моего языка.

Я встал, развернул ее и зафиксировал запястья у поясницы, наклонившись, чтобы прошептать ей на ухо.

— Я сейчас так трахну тебя, злючка, — сказал я, стягивая джинсы ровно настолько, чтобы войти в нее, но не выставлять свою задницу на всеобщее обозрение.

Я лишь предупредил и тут же вогнал в нее свой член. Никогда не хотел женщину так сильно, как Никки.

— Второе имя, — потребовал я между толчками.

— Что? — спросила она со вздохом.

— Скажи свое второе имя, — прошептал я, лаская ее клитор. — Сейчас же, — я шлепнул ее по круглой попке, когда она слишком долго медлила с ответом, захваченная страстью момента.

— У русских отчество. Александровна.

Я вышел, перевернув ее и поднял за одну ногу, чтобы смотреть ей в глаза, снова трахая.

— Петрова Наташа Александровна, я хочу быть с тобой до последнего вздоха, — сказал я, подчеркивая это толчком, обхватывая ладонями ее лицо. — Мне насрать, если это не очень романтичное признание, но я люблю тебя. Я больше не могу ждать. Не могу быть без тебя, и устал от твоей беготни, — сказал я ей в губы, целуя. — Я выслежу тебя, куда бы ты ни пошла, дорогая, — она замерла в моих объятиях, но я не мог остановит поток слов, желая, чтобы она услышала все, что у меня на сердце. — Нет смысла жить без тебя, злючка. К черту твое прошлое. Мне нужно лишь твое настоящее и наше будущее.

Мои слова прозвучали как мольба. Я сделал немыслимое: вытащил свое сердце из укромного местечка и рискнул.

Но она того стоила.

Я буду терпеть боль каждый гребаный раз, лишь бы провести с ней еще мгновение.

Она обхватила ладонями мое лицо. Одинокая слезинка скатилась по прекрасному лицу, и я наклонился вперед, слизывая ее языком.

— Впусти меня, злючка. Позволь мне любить тебя, — прошептал я.

— Мне страшно.

Я обнял ее, уткнувшись носом в ее шею, при этом не вытаскивая член. Роберт был прав, когда сказал, что я тугодум в отношениях.

— Никки, я ни хрена не знаю о том, как быть романтиком или прекрасным принцем. Но я буду рядом и помогу победить всех твоих демонов. Я буду подбадривать тебя и обнимать, если ты упадешь духом, — я поймал еще одну ее слезинку. — Летай, любимая, а я буду внизу, чтобы подхватить тебя в случае падения.

Она хмыкнула, слезы потекли рекой. Мое сердце сжалось, потому что я не знал, что это значит. Мое сердце колотилось от предвкушения. Ее соленые губы встретились с моими, и в этот момент время остановилось. Поцелуй был нежным танцем, страстным выражением чувств. Я хотел, чтобы она прочувствовала все мои обещания.

— Навсегда, злючка, — сказал я ей в губы. — Даже если ты не захочешь, я буду рядом с тобой.

Рыдание сорвалось с ее губ, отчего мое сердце сжалось. Сломалось.

Она этого не хотела. Она не готова, и не знаю, будет ли когда-нибудь, но я подожду, пока этот день не настанет или пока жнец не заберет мою душу.

Я еще раз обхватил ладонями ее лицо, целуя кончик носа.

— Но просто предупреждаю, каждый мужчина, который приблизится к тебе, окажется в могиле, — сказал я, выходя из нее.

ГЛАВА 40

НИККИ

Я ВОДОЛЕЙ, У МЕНЯ ПРОБЛЕМЫ С ОТЦОМ²⁶…

Он был как таран, полный решимости разрушить мои стены, пока я не сниму все слои защиты. Жар его тела начал исчезать, он отстранился.

— Куда ты? — спросила я, схватив его за плечи и не давая ему уйти.

В его глазах промелькнуло замешательство.

— В смысле? Ты не готова, и это нормально, Никки. Ты никогда мне ничего не обещала, — он запечатлел сладкий поцелуй на моих губах, но ненадолго.

Я запустила руки в его волосы, прикусила его нижнюю губу, а затем просунула язык ему в рот. Он зарычал, прижимаясь своим ртом к моему, потом отодвинулся и посмотрел сердитым взглядом.

— Нужно сорвать пластырь, Никс. Нужно остановиться. Я слишком влюблен, чтобы играть в эту игру, — его голос дрогнул, он отвел взгляд, его руки безвольно повисли по бокам.

Я ударила его в грудь, привлекая его внимание обратно ко мне.

— Ты самый большой идиот, Декс. Замолчи на две долбанные секунды и я скажу, что тоже влюблена в тебя, — сказала я, повышая голос, чтобы он расслышал меня сквозь свою болтовню.

Он замолчал на полуслове, приоткрыв губы, моргнул, глядя на меня.

Я обхватила пальцем его подбородок.

— Декс, я Водолей, у меня проблемы с отцом, так что эта любовь не будет милой или поэтичной. Я, блять, не знаю, как это делать. Но никогда не была так напугана и так уверена, что хочу отдать кому-то свое сердце. Я умру, если мое сердце еще раз разобьется, но ты того стоишь. И… вся эта покрытая шрамами девушка твоя, если хочешь, — прошептала я.

Слова едва вырывались, а он уже меня целовал, прижавшись так крепко, как будто пытался заползти внутрь. Раздался смех, и я не могла остановить его. Декс отстранился, глядя на меня так, словно я сошла с ума, отчего я рассмеялась еще сильнее.

— Мы такие… — еще раз засмеявшись, я изо всех сил пыталась взять себя в руки, чтобы сказать.

— Женщина, какого хрена?

— У нас сейчас были эмоциональные качели. Мы поругались, занимаясь сексом в гребаном коридоре, — сказала я, изо всех сил стараясь произнести слова, не впадая снова в истерику.