Еще один лингвист – еще одна марка. Это В. У. Хаммерсхаймб – вот кого надо винить во всех выкрутасах фарерской орфографии.

Нет, лучше всего пройти летние курсы в Фарерском университете Fróðskaparsetur Føroya (Fróðskaparsetur – буквально: вместилище мудрости). Здесь, по крайней мере, выйдя из аудитории, можно погрузиться в языковую среду. Только среда эта не такая однородная, как хотелось бы, потому что мнения островитян по поводу произношения сильно расходятся – единственное, в чем они едины: нельзя руководствоваться орфографией. Например, буква ó для одних звучит, как o в слове dove, для других – скорее как i в слове bird, а для третьих – как ow в слове fowl. Но это еще не все: в буквосочетании ógv оно читается как короткое e, как в слове egg. Везде, кроме острова Suðuroy (Южный остров), где…

В общем, ладно. Учите лучше сорбский или баскский. От них и то больше проку.

 Maelstrom (водоворот) – слово, общее для ряда германских языков, но источником его могли служить Фарерские острова и их язык.

Когда я сказал друзьям, что беру уроки жестового языка, их реакция удивила меня в двух отношениях. Во-первых, они проявили гораздо больше интереса, чем когда я говорил, что беру уроки датского, испанского, русского, норвежского, румынского или чешского. (Нет, я не говорю на этих языках.) А во‑вторых, хотя в целом у меня довольно образованные друзья, многие их замечания по поводу жестовых языков поражали своей дремучестью.

Оказалось, что несмотря на всю просветительскую работу, которую вели специалисты по жестовым языкам и их пропагандисты с начала 1980-х, большинство старых предубеждений живы. Поэтому у этой главы совершенно конкретная цель: развеять семь самых распространенных мифов и описать реальную ситуацию.

Если б это было так! Я прошел вводный курс нидерландского жестового языка NGT (Nederlandse Gebarentaal). Если бы я вздумал объясняться на своем ломаном NGT с британцами, им было бы трудно меня понять, потому что они, скорее всего, изучали британский жестовый язык BSL (British Sign Language), который с NGT никак не связан. Двое глухих, владеющих двумя разными жестовыми языками, смогут быстрее и эффективнее объясниться между собой, чем двое слышащих, говорящих на разных языках, но в основном потому, что владеющий языком жестов обычно хорошо умеет жестикулировать экспромтом. Пока они обсуждают конкретные вещи, они – при наличии доброй воли – всегда смогут объясниться. Но как только разговор перейдет на абстрактные материи вроде необходимости более жесткого регулирования финансового сектора, они будут так же беспомощны, как и все мы.

Но почему в мире нет единого жестового языка? Ведь это было бы намного практичнее? Несомненно. Говорить тоже было бы гораздо практичнее на каком-то одном языке, будь то английский, эсперанто или даже эстонский. Однако и устный и жестовый язык возникает как средство общения членов какого-то сообщества между собой, а не с окружающим миром. И если язык выработан, сообщество будет всегда пользоваться именно им. Смена языка иногда происходит (посмотрите на Ирландию), но лишь при совершенно исключительных условиях.

Со своими 30 000 носителей британский (НЕ английский, заметьте) жестовый язык – респектабельный язык среднего размера, но до мирового явно не дотягивает; вот индо-пакистанским жестовым языком (IPSL) пользуются миллионы. Если же речь о том, какой жестовый язык аналогичен английскому в мире говорящих, то это американский – ASL. Так сложилось, что этот язык совершенно не связан с британским, а гораздо ближе к французскому LSF (Langue des Signes Française). Семейства звуковых языков – германские, романские, славянские и т. п. – не нашли своего отражения в мире глухих. У жестовых языков тоже есть семейства, но устроены они по-другому, потому что возникли в результате того, что их преподаватели использовали методы и жесты своих иностранных коллег, не всегда живших поблизости. Поэтому жестовые языки Швеции, Финляндии и Португалии входят в одно семейство, а французский жестовый язык является предком не только для американского (ASL), но и для ирландского (ISL), нидерландского и нескольких других. Ближайшими родственниками британского жестового языка являются австралийский (Auslan) и новозеландский (NZSL), которые настолько похожи на BSL, что иногда рассматриваются как его диалекты.

Наверное, самым убедительным опровержением этого на удивление распространенного мифа служит успешное функционирование Университета Галлодета. В этом вашингтонском учебном заведении все предметы – химия, бухгалтерское дело, философия и многое другое – преподаются и обсуждаются на ASL.

«Хирограммы» жестового языка, XVII в.

Я вовсе не хочу сказать, что всякий носитель ASL может обозначить жестом формулу хлорида ртути или экзистенциализм, но ведь и большинство носителей английского не знают соответствующих английских слов. Не надо думать, что во всех жестовых языках есть условные знаки для этих понятий – их нет, как, например, и в большинстве языков Папуа – Новая Гвинея нет для них слов. Но точно так же, как всякий звуковой язык может расширить – и расширяет – свой словарный запас по мере роста потребностей его пользователей, это может сделать и сделает каждый жестовый язык. А если вам кажется, что это невозможно, потому что рано или поздно они исчерпают все жесты, прикиньте: разве похоже, что у нашего языка, губ и горла больше различных положений и движений, чем у рук, пальцев и лица? Скорей уж наоборот.

Большинство жестов никак не связаны с произносимыми словами, имеющими тот же смысл. Однако произносимые (или, точнее, написанные) слова можно передавать с помощью так называемой ручной, пальцевой или дактильной азбуки, которая позволяет передавать слова звукового языка по буквам. Но ее используют только для передачи имен собственных и других понятий, для которых нет готового жеста. Если одно и то же имя или понятие нужно использовать неоднократно, то для него введут какой-то условный знак, предварительно воспользовавшись пальцевой азбукой или временным знаком. И опять-таки пальцевые азбуки не интернациональны. Например, британский пальцевый алфавит оказался своего рода отщепенцем: если в ирландском, французском, американском, нидерландском, немецком и многих других используется одна рука, то в британском – две.

Жестовые языки возникли среди людей, которые не могут слышать, поэтому было бы очень странно, если бы они были прямыми переводами звуковых языков. И на самом деле этого нет. Существенно то, что предложения жестового языка устроены не так, как предложения звукового (см. миф № 6). Отметим среди прочего еще одно различие: для ряда понятий, для которых в английском есть одно слово, таких как маленький или давать, в жестовом языке будет несколько различных жестов, часто зависящих от формы объекта, к которому они относятся. Это не значит, что жестовые языки существуют независимо от окружающих их звуковых языков: лексика звуковых в некоторой мере влияет на лексику жестовых. Многие жестовые словосочетания (яблочный сок, страхование жизни, даже жест для обозначения жестового языка) следуют схеме звукового языка. Кроме того, часть слов сопровождается движением губ, которые иногда – хотя и не всегда – беззвучно произносят соответствующие слова звукового языка. Иногда различия в движении губ меняют смысл одного и того же жеста. Однако самих по себе движений губ недостаточно, чтобы понять смысл жестового предложения.