Вместе с тем некоторые носители шотландского, фризского и множества других leid и taal считают, что их наречие является языком в большей степени, чем соседские диалекты, вроде ливерпульского или нижнесаксонского – регионального языка жителей северо-востока Нидерландов и прилегающих районов Германии. Наиболее речистые из них приведут множество аргументов в защиту своего мнения. Но с точки зрения лингвистики все эти аргументы не имеют никакого значения.

Красные лепестки кувшинки между диагональными синими полосами – традиционный символ Фрисландии. Во время гей-парада в Амстердаме им отмечены все фризские вещи: от сабо до лодок.

Frisian Gay Pride Parade: flickr.

В случае с фризским обычно прежде всего апеллируют к истории – «наш язык очень древний». Но почти все современные языки имеют долгую историю непрерывного развития, включая множество таких, которые большинство назовет просто диалектами, как нижнесаксонский. Да и вообще долгожительство не является обязательным признаком языка: ток-писин (язык Папуа – Новая Гвинея), британский жестовый язык и эсперанто возникли не так давно, но их никто не назовет диалектами. Так что возраст языка или диалекта к делу не относится, да и нужно отдать должное сторонникам шотландского (который отделился от английского относительно недавно по сравнению с отделением фризского от его соседей): они не ссылаются на его долгую историю.

Другой аргумент заключается в том, что все носители фризского понимают друг друга, а у остальных людей с пониманием фризского проблемы – точно так же, как у англичан проблемы с пониманием шотландского. Это правда, но тоже не относится к делу. Если перенести выпускника Итона и Оксфорда в рабочий квартал на севере Англии, не говоря уж о Шотландии и Северной Ирландии, он, возможно, не поймет ни слова из речи прохожих, но, как бы богаты ни были местные диалекты, и в Дадли и в Белфасте говорят по-английски. Азартные носители фризского и шотландского возразят, что их языки отличаются от соседских диалектов наличием словарей, грамматики и унифицированной орфографии. Это, конечно, существенное отличие, потому что большинство языков мира не могут всем этим похвастаться (хотя другие региональные языки в Нидерландах могут). Но словари и грамматика не создают языки – они просто описывают то, что уже существует. Так что язык без словаря в неменьшей степени язык, чем фризский.

Наконец самые рьяные защитники фризского скажут, что их язык занимает особое положение, потому что он дольше используется в письменной форме и применяется в большем числе социальных сфер, чем другие языки в Нидерландах. Первый аргумент сомнителен – здесь с фризским вполне может конкурировать нижнесаксонский. Второе утверждение верно, но здесь перепутана причина со следствием: фризский полностью признан нидерландским правительством в качестве официального регионального языка и поэтому используется в делопроизводстве, юридической и образовательной сферах. Его, конечно, используют не все, потому что только около четверти населения провинции умеет писать по-фризски, но в той мере, в которой он используется, это происходит именно потому, что он официально признан.

Так почему же фризский был поднят до уровня официального регионального языка? Здесь мы подобрались к самой сути – дело не в лингвистике, а в политике. Нидерландское правительство признало еще два региональных языка: нижнесаксонский и лимбургский, но не в полной мере – они не стали официальными. Однако мало кого из нижнесаксонцев и лимбуржцев это волнует, и, уж конечно, они никогда не вступали в стычки с полицией за право говорить на своих языках в суде. А фризы это сделали: в Леувардене 16 ноября 1951 г. Этот день вошел в историю провинции как Kneppelfreed (Пятница дубинок). Не прошло и пяти лет, как фризский был введен в начальной школе и в судах провинции Фрисландия наряду с нидерландским, а чуть позже языки были объявлены равноправными. Вот вам и ответ. Почему фризский в большей степени признан, чем нижнесаксонский? Потому что в Леувардене был бунт.

А что насчет шотландского? Это настоящий язык или нет? Ответ на этот вопрос колеблется в диапазоне от «Да, конечно» до «Ни в коем случае» в зависимости от точки зрения. «Ни в коем случае» вы услышите от англичан, которые считают, что их собственные диалекты отличаются от нормативного английского не меньше, чем шотландский. Лингвисты с этим не согласны: среди британских диалектов английского шотландские образуют группу, которая больше отличается от нормативного английского, чем другие диалекты. Сами лингвисты скажут «Да, конечно», но не потому что их убедили аргументы сторонников этой точки зрения (хотя некоторых и убедили), а потому что они вообще отвергают это различие. То, на чем говорят люди, всегда язык, утверждают лингвисты. Ничего другого просто не бывает.

Но есть и промежуточная точка зрения. Известный немецкий специалист по малым языкам Хайнц Клосс назвал шотландский полуязыком. До объединения с Англией лингвистические нормы того (германского) языка, на котором говорили шотландцы, не определялись языком Англии, поэтому разрыв между шотландским и английским увеличивался с каждым десятилетием независимости. После объединения, когда контакты между двумя культурами расширились, различия стали стираться, поскольку усилилось влияние языка доминирующего партнера.

И с политической точки зрения шотландский – тоже полуязык. Он признан лондонскими и эдинбургскими властями, но не считается официальным и ему не учат школьников, как учат фризскому. Шотландский мог бы получить такие права, если бы его носители дали себе труд поднять бунт в его защиту. Однако если Шотландия когда-нибудь получит независимость, шотландский вполне может рассчитывать на государственный статус.

Фризский

 Хотя фризский является близким родственником английского, в английском практически нет заимствованных из него слов. Заимствованные из нидерландского gherkin (корнишон) и freight (фрахт) могут иметь фризское происхождение. Фанаты конькобежного спорта иногда используют слово klunning в качестве английской версии фризского слова klune – переходить с одного катка на другой на коньках.

 Tafalle – оказаться лучше, чем ожидалось.

Шотландский

 Некоторые заимствования из шотландского – это старогерманские слова, которые английский потерял, а потом заимствовал заново. Например, (un)canny ((не)осторожный). Другие, такие как cairn (груда камней) и ingle (очаг), имеют гэльское происхождение или заимствованы еще откуда-то, как, например, queer (странный) – из нижнегерманского и glamour (очарование) – из французского.

 Sitooterie – буквально «место для пережидания», помещение для дружеского общения, например терраса, а также укромный уголок на вечеринке.

1967-й – разгар эры хиппи. В Америке – «Лето любви». «Битлз» в своей песне «Люси в небесах с алмазами» открыто воспевают ЛСД. И почти так же эпатажно звучит призыв высокопоставленного шведского чиновника к небывалой неформальности. Став генеральным директором Medicinalstyrelse (Совета по здравоохранению), пятидесятитрехлетний Брор Рексед объявляет, что будет отныне называть всех своих сотрудников по имени, и предлагает им так же обращаться к нему. И он своего добился. Его собственное имя, Брор, по-шведски означает брат – апофеоз демократизма, правда?