Пока близ Дорчестерских высот шла стройка, а солдаты вгрызались в мерзлую землю, которой нужно было наполнить габионы и бочки, Вашингтон готовил войска в Кембридже — им предстояло штурмовать Бостон через Бэк-Бэй. Командующим этой операцией был назначен доблестный «Старый Пат», Израэль Патнэм, а за переправу отвечали Джон Салливан и Натаниэл Грин. Эта операция должна была служить ответом на любые попытки британцев выбить американцев с Дорчестерских высот. К 1 марта все было готово.

Чтобы скрыть свои намерения, Вашингтон приказал устроить в ночь на 2 марта легкую бомбардировку Бостона с Личмир-Пойнта, Коббл-Хилла и Роксбери. Было произведено лишь несколько залпов, а ущерб был причинен разве что гордости американцев, так как разорвалась «Старая свинья» — одна из тяжелых мортир. Огонь возобновился следующей ночью уже в ответ на залпы англичан. В ночь на 4 марта артиллерийская дуэль продолжалась, а около 7 часов вечера, когда стемнело, генерал Томас отправился на Дорчестерские высоты. Он возглавлял отряд в 1200 рабочих, которым предстояло соорудить брустверы, а также 800 пехотинцев, готовых их прикрывать. Помимо этого в его распоряжении было свыше 300 повозок, запряженных волами, и телег, на которых лежали канделябры, габионы, фашины и шанцевый инструмент. Группа рабочих начала сооружать редут, а пехота заняла временные позиции на холме Нукс-Хилл. Рано утром на вершины холмов поднялись свежие рабочие, сменившие тех, кто уже находился там, и к рассвету два редута были практически готовы.

Утром 5 марта Хау с изумлением смотрел на перемены в ландшафте. Высоты были заняты американцами, хорошо защищенными и готовыми сомкнуть зубы на его горле. Командующий британским флотом контр-адмирал Молино Шалдхэм, в декабре прибывший на смену Грейвзу, также не порадовал хорошими новостями: флот не сможет оставаться в гавани, если противник установит свои орудия на холмах[552]. Несколькими неделями ранее Хау принял решение эвакуировать Бостон — он ненавидел это место, чувствуя себя в ловушке, как ранее Гейдж. Инструкции, полученные им из метрополии, давали свободу действий, но сейчас он должен был начать эвакуацию, не закончив приготовления к ней, или же ему было нужно выбить американцев с высот, чтобы выиграть время. Поначалу он склонялся к атаке: корабли и баржи начали сосредотачиваться, развертывались войска, началась раздача провианта и боеприпасов. Согласно плану, войска должны были высадиться на полуостров ночью и утром начать штурм. Но прежде чем подготовка завершилась, сомнения, вызванные воспоминанием о фиаско при Банкер-Хилле, привели к тому, что он свернул все приготовления и приказал эвакуировать город. Сильный ветер и ливень, бушевавшие всю ночь с 4 на 5 марта, позволили Хау сохранить честь мундира: ветер разбросал суда англичан, и в таких условиях об атаке не могло идти и речи[553]. Пока Вашингтон, всегда предполагавший худшее, тревожно вглядывался вдаль, британские корабли подошли к пристаням Бостона, где в течение двух недель на них грузили оружие, запасы, снаряжение и, наконец, войска. Операция не была продумана, суда грузились наспех, поэтому неудивительно, что многое осталось на берегу, включая артиллерийских и драгунских лошадей. Как бы британцы ни спешили, они нашли время на разграбление жилых домов и лавок, оставив, таким образом, еще более дурную память о своем пребывании. 17 марта загрузился и отправился последний корабль, оставив Бостон армии Вашингтона. Однако еще добрых десять дней англичане не могли покинуть внешнюю гавань порта — погрузка осуществлялась столь небрежно, что требовалось закрепить груз, которому предстояло долгое плавание в открытом море. Впрочем, 27 марта 1776 года они оставили и эту гавань, что было концом британского правления в Бостоне.

Прошел почти год с момента начала боевых действий, и если их нельзя назвать «половинчатой войной», как ее в свое время окрестил Джон Адамс, то в равной степени нельзя утверждать и то, что американцы использовали все свои ресурсы. Попытка захватить Канаду опровергла утверждение Адамса о том, что колонии удовлетворятся действиями «на линии обороны», то есть, другими словами, ведением оборонительной войны, и его разочарование можно было понять[554]. Он хотел большего, чем осада Бостона и экспедиция на север, — он жаждал объявления Америкой независимости. В марте 1776 года такая декларация была ближе, чем Адамс мог предполагать. Вряд ли он был, впрочем, доволен, если бы независимость была объявлена на следующий день после эвакуации англичан из Бостона. Джон Адамс никогда не был человеком терпеливым, но он был проницательным и даже (иногда) мудрым деятелем. В 1776 году его соотечественники проявили больше терпения, чем он, и, возможно, большую мудрость.

Пока мучения английской армии в Бостоне подходили к концу, прения на втором Континентальном конгрессе находились в разгаре и пока не вылились в Декларацию независимости. Второй конгресс собрался 10 мая 1775 года, как раз между сражениями при Лексингтоне и Банкер-Хилле. С самого начала был обозначен самый насущный и мучительный вопрос: в лоне Британской империи или вне ее американцы смогут лучше защитить свои свободы? И пока делегаты спрашивали себя о целях предпринимаемых американцами действий, они в то же время знали, что действовать необходимо.

А действовать предстояло безотлагательно. Противники, все еще не отойдя от кровопролитного сражения на Лексинггон-роуд, стояли друг перед другом у Бостона. Предложение, внесенное едва ли не сразу после сбора делегатов, казалось, проистекало из логики событий: конгресс должен набрать регулярную армию. Следующие полтора месяца конгресс занимался преимущественно этим и в результате взял вопросы ведения войны в свои руки. Однако параллельно с присвоением генеральских званий, созывом войск и расходованием денег (которых у него не было) на нужды армии конгресс также взволнованно обсуждал, как наилучшим образом защитить права американцев.

Весной 1775 года лишь немногие делегаты отстаивали идею независимости, и из этих немногих вообще никто не выступал за ее немедленное провозглашение. Скорее они считали, что если попытка примирения с англичанами и провалится, предпринять ее стоит, хотя бы потому, что за мир выступает большинство американцев[555].

Джон Адамс выступал за отделение от Великобритании, хотя и говорил: «Я являюсь таким же сторонником мира, как и все мы…» Однако Адамс не очень рассчитывал на мирное решение, так как король, парламент, министры и население Британии, угнетая колонии, «уже много лет постепенно идут по пути морального разложения». Ясно, что «раковая опухоль [разложения властвующих] укоренилась настолько глубоко и пустила столь сильные метастазы, что ее можно удалить только скальпелем»[556].

Чтобы получить шансы на успех, политическая хирургия требовала поддержки народа, но народ Америки был разделен по этому вопросу, как и делегаты конгресса, где большинство было против столь решительных действий. Адамс сравнивал народ с «громоздкой, неповоротливой машиной»; им нельзя управлять, а можно только позволить идти своими путями, пока он сам в конце концов не поймет, как нужно защищать собственную свободу[557].

В любом случае, в мае ни Адамс, ни кто-либо иной не предлагал заявить о независимости. Адамс уверял коллег, что сношения с метрополией можно осуществлять через короля, а парламент должен быть отстранен от управления колониями. С ним не соглашался Джон Дикинсон, агитировавший за уступки. Он предлагал оплатить груз чая, уничтоженный в Бостоне, позволить парламенту регулировать торговлю колоний и составить еще одну петицию в адрес короля с требованием устранения несправедливостей[558].