Основным автором обоих документов был Джордж Мейсон. Ему, по-видимому, не было нужды блистать ораторским искусством, поскольку за него это прекрасно делал его старый друг и сосед Джордж Вашингтон. Зато он блестяще владел пером, в чем Вашингтон никогда не мог с ним сравниться. На заседаниях конвента Мейсон говорил мало, зато он дал услышать свой голос в Декларации прав.

Первая статья Декларации задавала тон всему документу: «Все люди по природе являются в равной степени свободными и независимыми и обладают определенными прирожденными правами, коих они — при вступлении в общественное состояние — не могут лишить себя и своих потомков каким-либо соглашением, а именно: правом на жизнь и свободу со средствами приобретения и владения собственностью, правом на стремление к счастью и безопасности и их приобретение». В пятнадцати последующих статьях конвент постановлял, что вся власть принадлежит народу, что правительство является слугой народа и что, когда оно оказывается несоответствующим, общественное большинство имеет право «на реформирование, замену или свержение такого правительства». Конвент также декларировал периодическую смену должностных лиц, регулярные выборы и надлежащую правовую процедуру при уголовных преследованиях и запрещал чрезмерно большие залоги, общие ордера и содержание армии в мирное время. Декларация констатировала приверженность Виргинии институту суда присяжных, свободе печати и «свободному исповеданию религии»[1071].

Принятием Декларации прав конвент продемонстрировал верность Виргинии принципам, которые, как он надеялся, будут определять деятельность свободного правительства. Правительство, утвержденное конституцией, которая была принята двумя с небольшим неделями позже, не вполне соответствовало этим принципам.

Декларация предоставляла власть народу, однако народу не была дана возможность ни ратифицировать, ни отвергнуть конституцию 1776 года. Конечно, вероятность того, что народ отвергнет конституцию, была ничтожно малой, ибо, если не считать предложенной ею структуры правительства, она не была «радикальным» документом. К тому же форма правительства, которую она предусматривала, была объяснимой. Та форма, какую конвент придал новому правительству, отразила его разочарование в исполнительной власти.

Предложенная структура правительства, на первый взгляд, отвечала надеждам американцев иметь сбалансированное правительство, ибо конституция провозглашала, что «законодательная, исполнительная И судебная власти будут отделены друг от друга, так чтобы ни одна из них не осуществляла полномочия, по существу принадлежащие другой». Но фактически конституция распределила полномочия таким образом, который обеспечивал верховенство законодательной власти, то есть генеральной ассамблеи Виргинии. Ассамблея, состоявшая из палаты горожан и сената, ежегодно выбирала губернатора путем голосования обеих палат. Почти все меры губернатора требовали согласования с советом штата, состоявшим из восьми человек, также выбиравшихся ассамблеей. Даже когда он действовал совместно с советом, его полномочия были ограничены: он не мог ни накладывать вето на законопроекты, ни назначать судей и других важных правительственных служащих. Конституция также отрицала за ним право роспуска ассамблеи, а также отсрочки ее заседаний или назначения перерыва в ее работе[1072].

В ассамблее главенство принадлежало палате горожан, преемнице палаты горожан. Каждый округ делегировал двух членов, в то время как сенат состоял из 24 человек, выбираемых один раз в четыре года от избирательных округов. Только делегаты имели право законодательной инициативы; сенат мог предлагать поправки в законопроекты, за исключением финансовых законопроектов, которые он мог либо одобрить, либо отвергнуть, когда палата выносила их на обсуждение.

Старое колониальное избирательное право осталось неприкосновенным. Правительство Виргинии должны были выбирать те, кто владел землей. И, как указывал Томас Джефферсон, большинство делегатов и сенаторов выбирались в прибрежных районах. Западная часть штата, которая всегда была недостаточно представленной, должна была такой и остаться.

Многие испытывали озабоченность в связи с условиями жизни людей. Томас Джефферсон был не из их числа, однако в 1776 году у него возникли опасения, что Виргиния упустит возможности, предложенные революцией. Он вернулся в Филадельфию в качестве делегата конгресса в мае 1776 года, когда конвент Виргинии как раз приступал к работе над конституцией. Вскоре ему предстояло написать Декларацию независимости, и он отдавал себе отчет в важности этой работы, однако его мысли оставались прикованными к Виргинии. Он страстно желал принять участие в составлении конституции для Виргинии. Создание правительства, сказал он в те дни, «есть главный предмет нынешних дебатов»[1073].

Джефферсон, разумеется, остался в Филадельфии, чтобы составить Декларацию. Но он переписывался с членами виргинского конвента и подготовил несколько вариантов конституции Виргинии. Из его писем и черновых набросков можно узнать много о его идеях и о конституционной мысли в штате Виргиния.

Конституции, предложенные Джефферсоном, во многом напоминали ту, что и была принята в Виргинии. Общая структура правительства была сходной, но более сбалансированной. Сенат, исполнительные власти и суды имели больше полномочий. Так, в его двух первых проектах конституции предусматривалось, что сенаторы должны избираться палатой горожан и служить пожизненно. Джефферсон разработал такую схему в стремлении добиться равновесия ветвей властей. Как он объяснял своему другу Эдмунду Пендлтону, он хотел «заполучить мудрейших из числа избранных и сделать их совершенно независимыми после избрания». Джефферсон вкладывал в понятие «народ» более широкий смысл, чем большинство его современников, — он хотел распространить право голоса «на всех, кто имеет твердое намерение проживать в стране», но он не считал, что предоставление этим людям права выбирать обе палаты ассамблеи приведет к созданию хорошего правительства. Одну палату следовало оставить для мудрейших. Но как распознать их?[1074]

Идея поручить выбор сенаторов нижней палате импонировала ему, потому что, как он выразился, «выбор, сделанный самим народом, как правило, не отличается мудростью. Его первое выделение обыкновенно грубо и разнородно. Но придайте избранным таким образом возможность второго выбора — и они выберут достойных»[1075].

Пендлтон не соглашался, предпочитая вместо этого оставить верхнюю палату для людей «большого достатка», которые будут служить пожизненно. Предоставление права выбора таких людей нижней палате имело тот недостаток, что оно создавало зависимость. Выбранные таким образом, они были бы «всего лишь ставленниками этого собрания и, конечно, совершенно непригодны для исправления его ошибок или улаживания разногласий, которые время от времени возникают во всех крупных собраниях». Джефферсон не возражал Против всего этого, но и не разделял доверия Пендлтона к богатым людям. «Я не замечал, — говорил он, — чтобы честность людей возрастала с их богатством».

Гораздо хуже, по его мнению, было то, что конституция Виргинии сосредоточила все властные полномочия в руках легислатуры. Через пять лет после провозглашения независимости он писал, что сосредоточивание этих полномочий «в руках одного ведомства составляет определение деспотического правительства в точном смысле этого слова». И неважно, что власть будет осуществляться не одним, а многими лицами, ибо «173 деспота, несомненно, будут угнетать так же, как один»[1076].

Тот факт, что конституция не включала положение о ее ратификации народом, являлся в глазах Джефферсона еще одним доказательством ее несовершенства. Сам конвент был обычным законодательным органом, едва ли правомочным для разработки основного закона. Тем не менее, когда он закончил свою работу, эта работа была признана конституцией.