Основное сражение развернулось вблизи этого последнего оврага, ровно милей к северу от здания суда. Подробности завязки боя неизвестны, но около полудня почти 5000 американцев, выстроившихся наспех, вступили в схватку с 2000 британцев, в основном пехотинцев, под командованием Корнуоллиса[756].

До этого места отчеты о сражении носят всего лишь неопределенный характер, после него они становятся запутанными и запутывающими. С обеих сторон заработала артиллерия, и американские полки, по-видимому, сменили свои позиции по приказу своих командиров и Ли. Каковы были намерения Ли, было известно только ему одному, но факт состоит в том, что он отвел часть своих сил назад. Этот маневр поставил под угрозу подразделения Максвелла, полковника Чарльза Скотта и Уэйна на левом фланге. Уход войск с правого фланга оставил их незащищенными, и им тоже пришлось отступать. В считанные минуты их примеру последовали все остальные американские силы. Некоторые полки, по-видимому, сохранили свой порядок и отступали упорядоченным строем. Другие перемешались между собой, создавая впечатление (в значительной мере соответствовавшее истине), что отступление превратилось в беспорядочное бегство.

Почти все американские военачальники — Уэйн, Скотт, Максвелл — спустя несколько дней доложили, что они не получали от Ли никаких приказов. Он не говорил ни им, ни кому-либо еще, что именно следует делать. Столь же предосудительной в их глазах была его неспособность (или нежелание) указать линию или позицию, с которой можно было бы атаковать неприятеля. Его обвинители были несправедливы к нему: Ли скрывал свою цель не намеренно — он сам не знал ее. Как только началось отступление, он послал Дюпортая, французского инженера, разведать один из холмов в тылу, где, как он надеялся, можно было создать линию обороны. Дюпортай осмотрел холм — он возвышался прямо над Средним оврагом — и объявил его подходящим. Когда Ли со своими мокрыми от пота солдатами прибыл к этому холму, то пришел к выводу, что это место никуда не годится. Неподалеку возвышалось еще несколько холмов, где, как подозревал Ли, могли находиться англичане.

Энтони Уэйн с большей частью авангарда отступал в полном замешательстве. Уэйн не получал приказа ни атаковать, ни отступать. Но он и Скотт отвели свои силы, так как после многократных обращений к Ли с просьбой прислать им подкрепления для удара по противнику они внезапно обнаружили, что американский правый фланг, располагавшийся к югу и востоку от поселка, исчез, словно его и не было. Как Уэйн, так и Скотт считали, что американский авангард имеет численное превосходство над противостоящими ему англичанами — и они хотели атаковать. Скотт, стоявший в километре от здания суда по другую сторону Восточного оврага, после исчезновения правого фланга убедился в своей полной незащищенности. Английская кавалерия, похоже, не заметила, насколько уязвим был Скотт, так как большая часть его солдат укрывалась в лесу. Тем не менее полки Скотта едва не попали в окружение.

Поскольку до начала отступления Ли не отдавал почти никаких приказов и не составил никакого плана, его намерения остаются неизвестными. После сражения, представ перед трибуналом за отказ атаковать врага и отступление, он оправдывал свои действия стремлением отсечь английский арьергард от основных сил путем атаки с флангов и тыла[757]. Согласно Ли, отступление началось лишь после ухода сил Скотта, приведшего к тому, что американский левый фланг фактически повис в воздухе, в то время как на правом фланге англичане пошли в развернутое наступление, грозившее его флангу окружением. Примерно в этот момент он получил «некоторые сведения» о том, что главные силы Клинтона движутся в его направлении по Мидлтаун-роуд. Когда он оказался открыт для удара слева, единственный выход для него состоял в том, чтобы отвести свои силы, и этот маневр был проведен «слаженно и четко». Почти никто, кроме Ли, не заметил в отступлении его солдат ни слаженности, ни четкости. Равно как ни один из полковых или бригадных командиров не считал, что его отступление было необходимым. Не было никакого крупного сражения; они вступали в небольшие небезуспешные стычки; потери были незначительными, причем часть солдат умерла от жары, в первой половине дня достигавшей 38 °C. Спрашивается: кто виноват, что они превратились в беспорядочно отступающую массу?

Вашингтон тоже пришел в смущение, когда встретил отступавших солдат Ли рядом с Западным оврагом. Он и его адъютанты тщетно пытались добиться объяснения от офицеров, которых они встречали по пути, и вскоре столкнулись с самим Ли. Последовавшая беседа была короткой: Вашингтон гневно потребовал объяснить ему суть происходящего, и Ли, начав с восклицаний «Сэр! Сэр!», разразился серией жалоб на ошибочные разведданные, неподчинение приказам и тому подобное и под конец напомнил, как он сомневался, нужно ли атаковать Клинтона[758].

Этот содержательный разговор мог бы продолжаться и дольше, если бы не появился всадник с известием о приближении англичан, которых осталось ждать от силы пятнадцать минут. Тогда Вашингтон сделал то, что ему всегда хорошо удавалось, — восстановил порядок в окружавшем его хаосе. С помощью других офицеров он выстроил солдат на восточной стороне Западного оврага в линию, которая была призвана если не остановить, то замедлить врага. Уэйн оказывал активную помощь, да и Ли тоже не стоял в стороне. Но истинным вдохновителем солдат и офицеров был Вашингтон с его хладнокровием и решительностью. Создав этот рубеж обороны, он вернулся к главным силам, которые маршировали по дороге из Инглиштауна, возглавляемые Грином и Стерлингом. Эти двое быстро вникли в суть ситуации и выстроились в боевом порядке на гребне позади Западного оврага: Стерлинг слева, Грин справа[759].

Когда появились англичане, американцы были наготове. Сражение длилось несколько часов. Тактическое чутье Клинтона и Корнуоллиса на этот раз изменило им или, во всяком случае, отступило на задний план перед желанием сражаться. Их противник занимал сильную оборонительную позицию, расположившись на возвышенности, окруженной болотом, при этом американский левый фланг находился в лесу, а правый — на холме Комбс-Хилл, где были установлены полевые орудия генерала Нокса. Штурмовать такую позицию было рискованно, окружить — невозможно. И все же Клинтон предпринял попытку штурма, но не одной сокрушительной массовой атакой, а в виде разрозненных спорадических приступов с попеременным использованием пехоты и кавалерии. Он увяз в этой глубоко ошибочной тактике после того, как первые английские подразделения бросились в атаку без предварительной координации своих действий. Постепенно подтянулись главные силы англичан, и никогда еще они не сражались так яростно, как в тот день. В один из моментов сражения Корнуоллис, чьими главными боевыми качествами были упорство и находчивость, повел свою кавалерию на Грина и за считанные минуты потерял значительную часть своих людей[760].

В шесть часов вечера англичане, истощившие свои силы, отошли за Средний овраг. Вашингтон попытался организовать атаку, но его солдаты были изнурены не меньше, чем англичане. Обе стороны угомонились и расположились на ночлег. С наступлением утра Вашингтон узнал, что Клинтон оставил поле сражения и теперь находится на пути в Мидлтаун. Американцы не пытались преследовать противника, и английские войска достигли Санди-Хук 1 июля. Пять дней спустя корабли доставили английскую армию — солдат, припасы и фургоны — в Нью-Йорк[761].