— Мнение моего деверя тут ни при чем! Он встанет на ее сторону, — прошипела Мирабаи.

Первин продолжила, повысив голос:

— «Однако наиболее ценно то, что я имела возможность наблюдать за махараджей Дживой Рао и говорить с ним. Это физически здоровый, развитый в умственном отношении молодой человек десяти лет. Прекрасно владеет речью, уверенно высказывает свои пожелания».

Тем самым Первин деликатно обошла вопрос о том, что манеры князя оставляют желать лучшего. Она продолжила:

— «Махараджа хорошо знает историю маратхи, интересуется животными, природой. Однако у него нет склонности к регулярным занятиям, наставник не способен составить учебное расписание, которое включало бы в себя что-то, помимо основных предметов. Считаю, что, дабы развивать природные способности махараджи, в программу его обучения нужно включить современную биологию и физику, математику, письмо, литературу. Если махараджа свободно освоит английский язык, это поставит его в число главных индийских правителей».

— Что-что вы сказали про изменение учебного расписания? — с раздраженным видом прервала ее старшая махарани.

— Да дайте ей договорить! — прикрикнула на нее Мирабаи.

Пронзительные глазки Путлабаи сузились, она кинула взгляд на невестку.

— Ты! Как смеешь хамить!

Первин ждало потрясение: Путлабаи замахнулась и нетвердой рукой бросила усеянный самоцветами скипетр в направлении колонны. Он с грохотом рухнул в нескольких сантиметрах от Мирабаи. Младшая махарани вскрикнула от ужаса; Ганесан вскочил, подбежал к вдовствующей княгине, встал перед ней. Оскалился, зарычал.

Теперь уже старшая махарани вскрикнула, защищая лицо локтями. Полные руки ее тряслись.

— Вы этого заслуживаете! — пробормотала Мирабаи. — Ганесан знает вашу подлинную суть. Символ нашей страны и семьи вы швыряете, как никчемную палку. А символ этот дороже всего — как и мой сын!

Ганесан все стоял перед старшей махарани, лаял и рычал. Дамы, сидевшие на подушках, верещали, одна из них, совсем маленького роста, вскочила и, задыхаясь и вскрикивая, подняла скипетр. Несколько лунных камней выпали из гнезд и остались лежать на мозаичном полу.

— Отзовите его, пожалуйста! — попросила Первин Мирабаи. Она хотела добиться сближения сторон, но все пошло не так.

Мирабаи бросила на нее укоряющий взгляд, а потом щелкнула языком.

— Ганесан, ко мне!

Пес вернулся к ней столь же стремительно, как и отбежал. На Первин это произвело впечатление: прекрасно выдрессированный охранник, способный отогнать нападающих. Фрейлина протянула попорченный скипетр раджмате, та стиснула его в руке и злобно посмотрела на Мирабаи. Она напоминала ребенка, который успел позабыть, что первым начал скандалить.

— Молодец, Ганесан! — сказала Мирабаи, улыбнулась и погладила пса по спине.

Первин собралась с духом и продолжила:

— «Первоклассное образование махараджа может получить в ряде достойных школ по всему миру. Однако учебный год уже начался, махараджу поздно зачислять в одно из соответствующих его рангу учебных заведений в Великобритании. Наилучшим вариантом представляется обучение в высококлассной школе-пансионе в Индии, где таких много. Обучаясь в Индии, махараджа приобретет более обширные познания в биологии и истории, особенно необходимые для управления…»

— Обучаясь в Индии? — по-английски выкрикнула Мирабаи. — Как вы смеете мне перечить? В Индии — только через мой труп!

— Что она вам говорит? Какие у вас секреты? — рявкнула раджмата на маратхи. Фрейлины дружно взревели. Первин пока не поняла, которую из махарани они поддерживают, но очевидно, ее рекомендации не устроили никого.

Пытаясь игнорировать шум, Первин мужественно продолжила:

— «Проживая в пансионе, махараджа познакомится с другими представителями аристократии и молодыми людьми, которым предстоит сыграть заметную роль в политической и деловой жизни Индии. Он заведет надежных друзей, к которым сможет обратиться с целью введения прогрессивных изменений в Сатапуре. Кроме того, ему полезно будет обучаться совместно с англичанами и у педагогов-англичан. Он свободно овладеет английским языком».

— Владение английским — самая важная вещь, а не то, что стоит упомянуть только в конце. — Голос Мирабаи дрожал от переживаний. — Если он будет учиться здесь, он никогда не заговорит как настоящий англичанин! Вы сама учились за границей. Почему вы рекомендуете ему остаться в Индии?

Тут в разговор вмешалась старшая махарани:

— Безусловно, в Индии, но ему не следует уезжать из дома. Басу научит его всему, что ему необходимо.

— В отчете я зафиксировала, что Басу-сагиб не в состоянии усадить махараджу за уроки, — отметила Первин, опасаясь, что разговор превратится в бесконечный круговорот несовместимых пожеланий двух махарани. — Кроме того, у Басу-сагиба мало времени на обучение, поскольку он также исполняет обязанности дворцового управляющего.

Раджмата пробормотала:

— Может, если нанять нового учителя…

— Нет! — отрезала Мирабаи. — Она говорит, что мальчик должен заводить новых знакомых, которые станут его друзьями и впоследствии окажут ему поддержку.

Наконец-то Мирабаи согласилась хоть с какой-то частью плана Первин.

— Какой с этого толк, если, уехав из Сатапура, он умрет? Ты сама видела, чем кончили твой любимый муж и старший сын, покинув эти стены, — мрачно изрекла махарани Путлабаи.

— Мы будем молиться за благополучие махараджи, а что таит в себе будущее, никому не ведомо. Он может умереть и в этих стенах. — Первин помедлила, потому что собиралась озвучить просьбу, которой не было в изначальном плане агентства. Но ведь она — опекун, у нее нет выбора. — В этой связи я хотела бы со всем почтением попросить разрешения забрать его в гостевой дом до момента поступления в школу.

Мирабаи выдохнула.

— Я хочу, чтобы мой сын отбыл из дома должным образом. А не с вами в грязном паланкине. Для его отъезда нужна торжественная процессия. В противном случае народ встревожится.

— Да вы о чем? Говорю вам: здесь он в полной безопасности! — загремела раджмата. — Вы не имеете права его у нас похищать!

Чтобы переубедить раджмату, придется выложить правду. Первин набрала в грудь побольше воздуха и сказала:

— В блюде, которое сегодня утром приготовили специально для меня, возможно, содержался яд. Я не стала его есть, но полагаю, что его попробовал Бандар. Это и стало причиной его гибели.

Путлабаи злобно вытаращила на нее глаза.

— Если вы так считаете, почему ничего не сказали моему сыну? Его высочество лишь сообщил нам, что вы нервничаете и дурно себя чувствуете.

В дальнем конце зала раздались шелест и бормотание: благородные дамы обсуждали новость. Первин встревожилась, ведь шут все стоял за дверью. Догадается ли он, что это по ее вине Бандар проглотил отраву?

— И кто, как вы думаете, отравил вашу еду? — спросила Мирабаи.

Первин отчетливо произнесла:

— Сказать наверняка, подсыпали туда яд или нет, мы не можем. Я подозреваю, что сделать это мог человек, который не заинтересован в том, чтобы я зафиксировала на письме свои рекомендации.

Младшая махарани вперила в нее взгляд, а когда наконец заговорила, в голосе сквозило понимание:

— Итак, кто-то пытался вас убить. Да, похоже, речь идет о яде.

Первин не стало легче от сочувствия чоти-рани. Может, та просто занимается манипуляциями и подталкивает Первин к тому, чтобы возложить ответственность за покушение на свекровь.

Следя, чтобы на лице не отразилось недоверия, Первин раздвинула губы в полуулыбке.

— Я выслушала мнение обеих княгинь. Судя по вашим словам, мои рекомендации не устраивают вас обеих, и все же я очень надеюсь, что вы найдете время их обдумать. Важная часть этого плана состоит в том, чтобы махараджа и дальше жил под вашим надзором, ощущал вашу любовь, возвращался домой на каникулы. В Панчгани есть хорошие пансионы с британскими преподавателями, добираться туда недалеко. Слышали ли вы о школе Святого Петра?