— Да, обоих. — Падмабаи вытерла глаза. — Мне плохо без ай. Где она?

Княжна использовала просторечное слово, означающее на маратхи «мама». Это очень тронуло Первин. Отставив церемонии, она протянула девочке руку.

— Поедем ее искать. Я вас посажу на свою лошадь, будет как в сказке.

Чуть помедлив, Падмабаи взяла руку Первин. Подняла на нее глаза и сказала:

— А когда ай и Вагх нас увидят, они нас похвалят!

Первин попросила мистера Басу, Арчену и Свагату проводить их с Падмабаи до главных ворот. Хотелось убедиться: никто не заподозрит, что княжну увозят против ее воли. Кроме того, и Падмабаи увидит, что люди, которым небезразлична ее судьба, помашут ей вслед. Не сказала им Первин одного: существует призрачная возможность, что Падмабаи больше не вернется во дворец — в случае, если Мирабаи уже нет в живых. В этом случае Первин и Колин станут официальными опекунами княжны.

Первин знала об этом в силу существования юридического прецедента. Корнелия Сорабджи, первая женщина-юрист в истории Индии, была назначена опекуном нескольких осиротевших князей и княжон. Впрочем, хотя Первин и привязалась к девочке, брать на себя обязанности по полноценной опеке ей совсем не хотелось. Она вдохнула поглубже и напомнила себе: не думай про невзгоды, пока они не настали. Скоро она вернется в Бомбей к письменному столу, заваленному скучными контрактами, и отец снова будет зудеть ей в ухо.

Первин сосредоточилась на происходящем: они прошли через залы старого дворца, пересекли двор, миновали лабиринт коридоров, постепенно делавшихся знакомыми. Вышли за ворота — лошадей напоили, они были готовы к новой дороге.

— Этот документ нужно передать Колину Сандрингему, когда он здесь появится, — сказала Первин, протягивая своим сопровождающим конверт с дворцовым гербом, в который она положила исписанные листы, вырванные из блокнота. — Здесь сказано, что князь может находиться в двух местах: в лесу неподалеку от охотничьего домика и поблизости от дворца князя Сварупа.

— Понятно, — сказал мистер Басу, крутя конверт в пальцах.

— И еще: ведь вы как дворцовый управляющий уполномочены выпустить Читру из тюрьмы? Мы с княжной желаем до отъезда ее видеть.

— Да, уполномочен. И прошу Арчену привести ее сюда. — Наставник посмотрел на Арчену, она в первый момент вроде бы заартачилась, но потом передернула плечами и медленным шагом пошла через ворота в сторону старого дворца.

Мистер Басу сказал, глядя ей вслед:

— Она была ближайшей подругой вдовствующей махарани. И будет тосковать по ней сильнее других.

Первин вспомнила, как вскрикнула Арчена, поняв, что махарани плохо, — при этом она по непонятной причине сопротивлялась приходу врача.

— Возможно, Арчена и знала все ее тайны, но в конечном итоге я не уверена, что она очень хотела, чтобы махарани выжила.

— Кому ведом долг, тому ведом и страх, — изрек мистер Басу, потирая подслеповатые глаза. — Уж кому знать, как не мне, учившему детей.

— Три поколения детей. Чего вы только не навидались, — произнесла Первин с сочувствием.

— Да.

— Я не спросила вас про одного человека, отсюда, из дворца, с которым у махараджи Махендры Рао были особо дружеские отношения.

— Про какого человека? — рассеянно переспросил наставник.

Первин напомнила себе, что нужно быть осмотрительной и ничем не выдать своих подозрений касательно того, что танцовщица еще жива.

— Про танцовщицу по имени Девани. Которую изгнали по требованию вдовствующей махарани.

Наставник выразительно воздел палец.

— Она уехала, а потом вернулась.

— Вы о чем? — озадаченно спросила Первин.

— Во времена правления махараджи Мохана Рао Девани уехала в родную деревню — ей полагался отпуск. Месяц прошел — она не вернулась. Мы все сочли, что она решила покинуть дворец. Была она совсем молодой, лет четырнадцати, и, безусловно, лучшей из всех танцовщиц. Махараджа Мохан Рао послал за ней вестника, ее уговорили вернуться.

Первин посмотрела на Свагату.

— Я чего-то не понимаю. Раджмата сказала, что ее отослали навсегда.

— Она некоторое время отсутствовала, но потом вернулась, как вот говорит Басу-сагиб, — вставила Свагата. — А потом, перед свадьбой махараджи Махендры Рао, уехала опять и больше не появлялась.

— Совершенно верно, — подтвердил мистер Басу. — В 1905 году. Она могла помешать его помолвке.

Именно это Первин и слышала от Читры. Ей хотелось задать еще один вопрос, но тут появилась Падмабаи. За ней следовал Ганесан.

— Осторожно, близко не подходите! — крикнула Первин, испугавшись, что лошадь лягнет княжну.

— Так Рама-джи же смотрит за лошадями! — откликнулась Падмабаи. — Вот только их всего две. Которая моя?

Первин подошла ближе.

— Мы вместе поедем на маленькой, в яблоках. Зовут ее Рани.

— Ух ты! Так она королева?

— Для вас только все лучшее, раджкумари! — улыбнулась Первин.

— Мама хочет, чтобы я научилась ездить верхом, — сказала девочка и доверчиво взглянула на Первин. — А раджмата говорила, не надо. Потому что я могу упасть и переломать кости.

— Я посажу вас с собой рядом. И вы ни за что не упадете, — пообещала Первин, втайне надеясь, что так оно и будет.

Тут подбежала Читра, шлепая задниками сандалий по камням. Свагата раскрыла объятия. Туда девушка и устремилась.

То было счастливое воссоединение. Глядя на мать и дочь, Первин беззвучно молилась за то, чтобы и Падмабаи довелось испытать то же самое.

— Благодарю вас! — Читра оторвалась от матери и простерлась на земле перед Первин. — Князь и раджмата сказали, меня нужно заточить в тюрьму, потому что я враг Сатапура!

— Вы очень отважно себя вели, Читра. Встаньте, прошу вас! — Первин смущало, что с ней обращаются как с повелительницей.

Читра вскочила и тут же спросила:

— Правда, что раджмата скончалась?

— Да, на моих глазах. Похоже, речь идет о самоубийстве… а это грех, — угрюмо ответила Свагата.

Первин ждала, что Читра будет шокирована, но на лице ее показалась улыбка.

— Да что ж ты так! — укорила дочку Свагата. — Что, как ты думаешь, нас ждет, если не останется ни одной княгини и некому будет прислуживать? Нас отправят в поля, как крестьянок!

— А вот и нет. Потому что чоти-рани теперь станет раджматой! — Глаза Читры блеснули. — Она моя хозяйка, и я теперь буду старшей горничной!

— Не забывай, что я твоя мать! — нахмурилась Свагата.

— Сейчас не время ссориться. — Первин было совсем не по душе, что служанки борются за власть столь же непримиримо, как и правительницы. Она повернулась к дворцовому управляющему и сказала: — Басу-сагиб, попрошу вас организовать все необходимое для проведения погребальной церемонии.

— Что могу, предприму, но речь идет о государственном деле. И ничего не состоится до прибытия князя Сварупа. Обряд над матерью положено совершить сыну. — Мистер Басу говорил уверенно, как будто бы вновь оказался на знакомой территории.

Рама подвел Рани к мраморной глыбе — специальной подставке, чтобы садиться в седло, — и Первин поставила ногу в стремя. Читра подняла княжну и усадила на луку. Первин сняла кашемировую шаль и надежно привязала к себе девочку.

— Я знаю, что вам необходимо взять с собой Падмабаи, но Ганесана не отгонишь. Что делать? — Читра тревожно взглянула на Первин.

Пес кругами ходил вокруг лошади, смотрел вверх, на княжну, и лаял.

— Надеюсь, он не станет кусать лошадь за ноги! — высказала свою тревогу Первин.

— Лошадь он не тронет. Просто хочет вас сопровождать, — пояснила Свагата, опуская ладонь дочери на плечо — она явно простила той хвастливые слова, вырвавшиеся несколькими минутами раньше.

Первин знала, что вообще-то должна бы чувствовать облегчение. Путлабаи более не сможет отравлять жизнь своим родным. Ее сын Сваруп — человек неприятный, но ничто не говорит о том, что он мог похитить Дживу Рао. Пора бы отбросить мрачные мысли и сосредоточиться на другом — как лучше всего отыскать Дживу Рао. Первин взяла повод в руку и осведомилась у обитателей дворца: