Первин посмотрела на небо. Полдень еще не настал, облака рассеялись, светило солнце. Времени хватит, погода подходящая — она доберется до охотничьего домика. Но прежде нужно рассказать старшей махарани обо всем, что она узнала.

Служанки проводили княжну Падмабаи вниз по узкой лестнице, которая вела с крыши на третий этаж дворца. Потом айя сопроводила ее назад в детскую, а Свагата последовала за Первин на первый этаж и оттуда в старый дворец.

По дороге Первин сказала:

— Вы — главная служанка раджматы. Хорошо знаете все ее настроения.

Свагата поджала губы.

— Да.

Первин подумала: даже если служанка раньше была безусловно предана старой махарани, все это улетучилось после того, как раджмата отправила в тюрьму ее дочь.

— Я поговорю с раджматой про Читру, но я пытаюсь понять, в каком госпожа настроении после исчезновения Дживы Рао. Сердита? Опечалена?

— Она больше молчит. Попросила слуг достать для всех чистую церемониальную одежду. Видимо, поэтому княжна и стала готовить куклу к трауру.

— Им обеим пришлось пережить столько смертей, — заметила Первин.

А вот вопрос, который крутился у нее в голове, она высказать вслух не решилась: старшая махарани готовится, потому что она фаталистка или потому что ей что-то известно?

Через золотую дверь они попали обратно в зенану. Пересекли дурбар, там Свагата указала на крутую лестницу — стены с ней рядом были инкрустированы каменными узорами: цветы лотоса и виноградные лозы. Указав на лестницу, служанка сказала Первин:

— Комната вдовствующей махарани наверху.

— Она поднимается по такой крутой лестнице? — Первин видела пожилую даму только сидящей.

— Нет. Ее носят на руках, — произнесла Арчена, которая смотрела на них с верхнего этажа.

— Женщины? — изумилась Первин.

— Разумеется! — Арчена расплылась в приторно-сладкой улыбке. — Мы для нее готовы на все.

Именно о том, на что способна Арчена, Первин и думала, поднимаясь вслед за фрейлиной в покои раджматы. Спальня махарани оказалась круглой — стало ясно, что расположена она в одной из башен. А вот вида, на который рассчитывала Первин, из нее не открывалось. Более того, маленькие окошки были закрыты решетками-джали, отбрасывавшими на пол и кровать пятна света. Королевское ложе оказалось простой походной кроватью — своего рода холщовым гамаком, — убранной, однако, роскошным шелковым златотканым покрывалом. Раджмата лежала на спине, голову и плечи подпирал валик. Глаза ее были закрыты, но когда Первин заговорила, она подняла веки.

— Намасте, раджмата. — Первин сложила ладони в почтительном жесте. — Я приехала помочь в поисках махараджи.

Свагата присела, съежившись, у двери. Она не сводила с раджматы глаз, будто боялась того, что будет дальше.

Из-под шелкового покрывала выпростался искривленный палец и ткнул в сторону Первин:

— Как вы его найдете, если мои люди не смогли?

— Я узнала от княжны одну вещь, которая задает направление поисков, — пояснила Первин.

— Не может быть! — выпалила княгиня. — Княжну уже опрашивали. Она не видела, чтобы кто-то увез князя, но, возможно, это произошло, пока она играла в куклы.

Перед Первин была отнюдь не та притихшая скорбящая раджмата, которую ей обрисовала горничная. Видимо, княгиня так сильно не доверяла Первин, что в ее присутствии вела себя совсем иначе, чем с другими. Да и Первин не доверяла раджмате.

— Хорошая новость состоит в том, что князя, скорее всего, не похитили, — сказала Первин, присаживаясь на бархатную банкетку возле кровати, чтобы махарани могла ее видеть. Первин смотрела на Путлабаи, ожидая, что морщины на темном лице хоть немного разгладятся. Этого не произошло.

Махарани Путлабаи, не перебивая, выслушала рассказ Первин. В конце потянулась исхудавшей рукой к тумбочке у кровати. Свагата поднесла стоявшую там чашку с чаем к губам княгини. Та, отпив, заговорила:

— В поисках уже участвуют два десятка мужчин. Если княжна говорит правду, почему они его не обнаружили?

— Может, он от них спрятался, или успел добраться до охотничьего домика, или кто-то помог ему попасть во дворец вашего сына. Не исключено, что князь Сваруп сам причастен к его исчезновению. — Первин помолчала, давая княгине возможность осмыслить ее слова. — Как он был причастен и к исчезновению князя Пратапа Рао.

— Мой сын тогда был ни в чем не повинен, не повинен и сейчас. Он никогда бы не разрешил махарадже отправиться в такой путь пешком. — Раджмата пошевелилась под одеялом, и Первин обратила внимание, что, хотя на той шелковая ночная сорочка, между ключиц все еще сверкает кулон с лунным камнем.

Первин решила, что нужно как минимум задать еще несколько вопросов. Незаметно открыв свой блокнот, она начала записывать:

— Когда в точности князь Сваруп покинул дворец?

Княгиня покосилась на блокнот.

— Да, записывайте все мои слова, потому что они чистая правда. Вскоре после полудня. Когда прочитали письмо.

— Письмо? — повторила, не понимая, Первин.

— Сын принес мне ужасное письмо, которое Читра пыталась отправить из дворца. В нем англичанам сообщали, что дворцом управляют преступники.

Первин почувствовала, как краснеет от стыда.

— Письмо написала я, и ничего подобного в нем не говорилось. Там лишь содержались соображения, которые я вам высказала ранее, касательно будущего махараджи. Кроме того, я упомянула о возможности отравления — об этом мы с вами говорили — и о других тревогах, которыми со мной поделилась махарани Мирабаи. Жестоко было сажать Читру в тюрьму за то, что она согласилась отправить это письмо.

Пока Первин говорила, Свагата приблизилась и простерлась перед ложем княгини на полу. Не поднимая головы, тихо произнесла:

— Раджмата, я умоляю вас, проявите милосердие, позвольте моей ни в чем не повинной дочери вернуться к работе.

— Не смей мне указывать! — рявкнула на нее вдовствующая княгиня.

Первин, расстроенная такой реакцией, отвернулась и посмотрела на группу фрейлин и горничных. Все горничные стояли потупившись, будто бы разделяя горе Свагаты, а вот парочка фрейлин прикрывали рот рукой, будто стараясь не хихикать. Стараясь сохранять нейтральный тон, Первин обратилась к благородным дамам:

— Хочу задать вам вопрос. Кто приехал сюда на машине вместе с князем Сварупом?

— Мы не покидаем зенану. Откуда нам знать? — ответила Арчена, передернув узкими плечами.

Первин указала на окна-джали.

— Умные женщины умеют пользоваться джали, чтобы видеть и слышать всех посетителей.

Тут круглощекая горничная, тихо просияв, сказала:

— У меня хорошие глаза и уши! Адитья сказал, что с ним приехали трое охранников.

— А потом уехали на машине?

— Да, обратно к нему во дворец, по хорошей дороге. Он велел им привезти оттуда оружие и лошадей, чтобы прочесывать лес.

Поиски начались бы немедленно, если бы мужчины воспользовались лошадями и оружием из этого дворца. Почему князь Сваруп настаивал на том, чтобы сперва доехать до своей резиденции?

Возможно, по пути он отыскал махараджу и отправил в надежное место — а может, и убил. Первин обдумала эту мысль, но потом отвергла. Слишком рискованно было бы князю совершать такое злодейство при трех свидетелях.

При этом Родерик Эймс последние два дня находился где-то в лесу, поэтому тоже попадал под подозрение.

— Слышали ли вы про инженера-электрика по имени Родерик Эймс?

Молодая горничная качнула головой.

— Нет. Он англичанин?

— На самом деле англо-индиец. Он участвовал в охоте, на которой погиб последний махараджа. — Первин посмотрела на фрейлин. — Возможно, кто-то из вас видел его сквозь джали.

— Я слышала это имя. Именно он ездил за врачом после охоты, — вставила Арчена. — Помните, раджмата?

— За врачом, который ничего не смог сделать. — Княгиня закашлялась, сухо, хрипло. Первин обратила внимание, что лицо ее, обычно бледное, густо покраснело.