Джива Рао поморщился и заговорил прежним насупленным тоном:

— Мне Басу не нравится. Старый и все время кашляет.

— Постоянно кашляет и носовым платком не пользуется! — поддержала его Падмабаи. А потом показала, как это выглядит.

Бабушка угрожающе наставила на нее палец.

— Твое счастье, что он не слышит, как грубо ты про него говоришь! Все, ужин окончен.

После этих слов слуги, ожидавшие у стен, подошли убрать тарелки. Пока они занимались своим делом, Первин еще раз попыталась заручиться союзниками. Посмотрев на обеих махарани, она сказала:

— С вашего позволения я хотела бы после ужина вручить детям небольшие подарки.

Падмабаи так и запрыгала на стуле с высокой спинкой:

— Я знала, что она нам что-то привезла! Все гости привозят!

— Вы привезли мне воздушного змея? — Джива Рао с надеждой посмотрел на Первин.

— Нет, прошу прощения. — Первин уже поняла, что книге Джива Рао совсем не обрадуется.

— Она вернула мне лунный камень Сатапура. — Вдовствующая махарани поглаживала камень на груди. — А тебе она что привезла?

— Мне — перчатки.

По безразличному тону Мирабаи Первин поняла: подарок недостаточно ценный. Она взволнованно сказала:

— Надеюсь, они вам подошли.

— Великоваты в пальцах. Такое ощущение, что уже ношенные. — Мирабаи с подозрением посмотрела на Первин. — Подарки детям в гостевых покоях?

Первин кивнула, почти не сомневаясь в том, что молодая княгиня придерется и к книгам. Но менять что-либо было уже поздно.

Мирабаи вздохнула.

— Пойдем туда вместе — после того как подадут чаши для омовения. Княжна Падмабаи совсем перепачкала руки.

Оберточная бумага, которую дал ей Колин под подарки для детей, была ярко, по-рождественски украшена зелеными листьями омелы и красными ягодами. Первин надеялась, что правителей Сатапура не оскорбит связь бумаги с Рождеством, как и то, что она не новая. Еще в гостевом доме Первин аккуратно расправила на ней все морщины — бумага явно успела побывать в употреблении — и завернула книги как можно аккуратнее, перевязав красной лентой для официальных документов. Переживала она зазря. Дети не обратили на бумагу никакого внимания и тут же содрали ее, чтобы рассмотреть содержимое.

— Мои дети перевозбудились. Приношу свои извинения. — Мирабаи, лежавшая на одном из диванов, смотрела, как клочки бумаги разлетаются по мраморному полу. Читра кидалась поднимать каждый из них.

— Ничего страшного, — заверила всех Первин. — Пусть порадуются сюрпризу.

Джива Рао стремительно пролистал «Ветер в ивах». Поднял глаза, на лице отражался интерес, хотя и несильный.

— А почему эти животные в одежде? И кто они такие?

Падмабаи, смотревшая брату через плечо, пришла к собственному выводу:

— Там животные в мальчиковой одежде. Очень странно!

— Как интересно. Принесете мне обе книги? — попросила Мирабаи.

Первин подошла тоже и встала рядом с семейной группой. Хорошо, что вдовствующая княгиня не пришла — она бы все испортила своим присутствием.

— Перед вами типичные костюмы, какие носят английские джентльмены, — сказала Первин. — Я могу почитать вам из обеих книг, если ваша мама сочтет, что у нас есть на это время.

— Почему и нет? — На лице Мирабаи мелькнула улыбка. — Вот только английский у них слабоват.

— Тогда я буду переводить на маратхи. — Первин начала читать и тут же наткнулась на несколько непереводимых слов. В уголке сидела Читра и хихикала, зажимая рот ладошкой.

— А этот английский лес такой же большой, как у нас в Сатапуре? — прервал ее на полуфразе Джива Рао.

— В книге описан ненастоящий лес, так что трудно сказать. А вот горная цепь, которая обрамляет джунгли Сатапура, много длиннее всего острова, где находится Англия!

— Совершенно верно, — сказала Мирабаи, подвинувшись на диване, чтобы посмотреть сыну в лицо. — Горная цепь Сахьядри — ее еще называют Западными Гатами — начинается на юге, в Траванкоре, и проходит через весь Гуджарат. Это то место, куда много веков назад пришли соплеменники Первин-мемсагиб.

— Вы изучали историю и географию? — с интересом спросила Первин.

— Еще бы. Я получила достойное образование в монастырской школе, в отличие от моих несчастных детей.

Да, княгиня не стесняясь проталкивала свой план заморского образования. Что понятно — женщина со светлой головой, не забывшая того, чему ее учили, считала, что ее детям важно получить такое же образование. Первин продолжила читать вслух, но вскоре ее прервал стук в дверь.

— Явилась — видимо, хочет отправить их спать, — пробормотала Мирабаи.

Читра с извиняющимся видом кивнула махарани, а потом бросилась открывать дверь.

Но то была не пожилая княгиня. В комнату вступил щут Адитья, на плече у него сидел Бандар. Увидев собравшихся, обезьянка спрыгнула на пол, подбежала и устроилась на коленях у Падмабаи, совсем рядом с Первин. Первин долго любовалась Хануманом и его сородичами, равно как и Бандаром у Адитьи на плече, но сейчас едва удержалась, чтобы не отодвинуться. Ей было не отделаться от ощущения, что одна из каменных гаргулий на здании Верховного суда в Бомбее вдруг взяла и ожила.

— И что это вы тут делаете все вместе? — поинтересовался Адитья, подходя и заглядывая в книгу. Первин подумала: похоже, он недоволен, что с ним не поделились планами на после ужина.

— Всего лишь читаем, — сказала Первин и улыбнулась, потому что обезьянка протянула руку и попыталась вырвать у нее книгу.

Адитья отобрал книги и стукнул Бандара по голове.

— Вот ведь глупый! Ты же не умеешь читать!

— Бандар, наверное, недоволен, что мы смотрим на других животных! — хихикнула Падмабаи, а обезьяна забралась обратно Адитье на плечо. — Адитья, ты бы купил Бандару шапочку для верховой езды, какую носит мистер Жаб.

— А в Сатапуре животные — которые живут за стенами дворца — тоже носят одежду? — спросил Джива Рао у Адитьи.

— Наше княжеское животное — тигр. Возможно, в лесу обитает княжеское тигриное семейство — и они носят одежду наших цветов! — Фигляр оскалил зубы, изображая свирепого тигра, и дети расхохотались.

На лице Мирабаи не было ни тени улыбки, и Первин подумала: она, видимо, вспоминает, какой смертью умер ее старший сын. Наверное, каждый раз, когда ее второго сына называли придуманным именем, ей делалось больно.

— В следующий раз, как поедешь через лес, ищи там животных в одежде, — приказал Адитье Джива Рао. — Можешь взять у раджматы бинокль.

— Она мне его не даст. Все высматривает из старого дворца чужаков. — Адитья приставил к глазам воображаемый бинокль и поджал губы, очень точно подражая сердитому виду вдовствующей махарани. Дети опять рассмеялись, Мирабаи же нахмурилась сильнее прежнего.

— А может, она высматривает еще и дядюшку Сварупа! Он всегда привозит такие замечательные подарки! — воскликнула Падмабаи, бросив быстрый взгляд на мать. Потом княжна подошла к ней поближе, и Мирабаи ответила ласковой улыбкой.

— Вы, наверное, часто видитесь с дядюшкой, — предположила Первин. Еще бы, он же премьер-министр.

— Очень часто. У него нет своих детей, поэтому он нас очень любит. — В голосе Дживы Рао зазвенели счастливые нотки.

— Может, кто и называет это любовью. Только не я. — Голос Мирабаи прозвучал зловеще.

Каковы, по мнению Мирабаи, были побуждения ее деверя? После ее загадочного замечания, явно предназначавшегося для ушей Первин, Джива Рао и Падмабаи сразу понурились.

Первин обрадовалась, когда шут прервал молчание. Он жизнерадостно произнес:

— А не пора ли закрыть книги? Я пришел проводить махараджу и раджкумари в детскую.

— Вы им не айя. Это не ваша обязанность, — ответила Мирабаи, гладя дочку по голове.

Первин догадалась: махарани хочет, чтобы дети еще побыли с ней.

— Мне это поручила раджмата. — Шут с виноватым видом повесил голову. — И, как вы знаете, она будет следить с галереи старого дворца, когда в детской погаснет свет.