— Мой повар обучался в отеле «Тадж-Махал» в Бомбее, — похвасталась Вандана Первин. — Не хотите навестить нас завтра? Накормлю вас завтраком или ланчем, как скажете.

Первин замялась.

— Было бы замечательно, но я, скорее всего, уеду рано утром.

— Туда пути три часа. Выезжать в самую рань не обязательно. — Вандана задумчиво потягивала шампанское.

Первин ее замечание удивило.

— Так вас совсем не пугают бандиты, которые ограбили Язада?

— Не пугают, и я не единственная дама, которая ездит верхом по лесу! — Вандана победоносно глянула на мужа. — Пусть эти бандиты только попробуют ко мне сунуться! Да в мои времена и не было никаких бандитов. Все любили ездить во дворец. Там было весело и оживленно.

Первин, несколько воспрянув, попросила:

— А вы не расскажете мне про махарани?

— Разумеется! — Вандана положила вилку и нож и подалась вперед, явно радуясь возможности посплетничать. — Вдовствующая махарани — ее все называют раджмата[20] — была очень властной. Всех нас наставляла, как надо себя вести, даже тех, кто обречен всю жизнь оставаться в стенах дворца. Именно от нее я узнала о важности приметных украшений. Мне она в качестве приметы посоветовала бриллианты. Отличная мысль!

— И для тебя, и для месье Картье, — вставил Язад и рассмеялся собственной шутке. — Якобы даже на портсигаре должны быть бриллианты.

Почти все драгоценности, подаренные ей на свадьбу пять лет назад, Первин продала, чтобы заплатить за обучение в Оксфорде. Она улыбнулась и заметила:

— Боюсь, единственное мое приметное украшение — наручные часы. Я путешествую налегке.

Вандана потянулась и постучала по стеклу часиков Первин.

— «Лонжин». Недурно.

Первин, слегка обидевшись, попросила:

— А не могли бы вы подробнее описать характер вдовствующей махарани?

— Ужасно строгая! Если мы, дети, кричали и носились по зенане, она вечно нас ругала. Зато щедра на подарки. — Подавшись вперед, Вандана осведомилась: — Какие вы ей подарки привезли?

Подарки? Об этом и речи не было.

— У меня ничего нет. Я…

— Без подарков нельзя, — отрезала Вандана, наморщив лоб. — Колин, расскажите ей, что с вами произошло!

Колин ловко смешал рис с далом, а потом ответил:

— В прошлый свой визит я привез жестянку печенья из «Фортнум и Мейсон». Но печенье отвергли, оно вернулось со мною обратно.

Вандана театральным жестом швырнула салфетку на стол.

— Скорее всего, именно из-за этого бестактного подарка вас и не приняли!

— Да неужели? — ошарашенно спросил Колин.

— Безусловно. Именно поэтому она и попросила вас рассказать еще раз! — пошутил Язад.

А вот Первин, которая и жестянкой с печеньем-то не запаслась, было совсем не смешно.

— Думаете, засахаренные кешью, которые я купила в деревне, не подойдут?

— Только не чикки. Они к зубам прилипают! — заявила Вандана и передернулась.

— А травы от Рамы? — подмигнул Язад.

Первин его слова озадачили.

— Вы предлагаете отвезти им в подарок травы, которые используют в качестве приправ? Вряд ли махарани сами готовят пищу.

— Нет, я имею в виду лечебные травы, — поправил ее Язад. — Здесь есть травы, которыми пользуются индийские целители, и они очень хорошо растут в сезон муссонов. Все знают, что Рама владеет даром исцеления и умеет собирать травы, верно?

— Он научил меня опознавать брахми и ашвагандху, — вставил Колин. — А еще есть очень красивый кустарник, который растет буквально повсюду, называется датура[21]. Цветочки такими раструбами, они приглушают даже самую беспощадную боль. Он мне несколько раз делал из них отвар.

— Кажется, я видела этот куст у веранды, когда утром ходила гулять. — Первин посмотрела через весь стол на Раму, который стоял в тени у дверного проема. — Это и есть датура?

— Да. Только несведущим к ней нельзя прикасаться. — Голос Рамы прерывался. — Семена могут убить.

— Он прав! — подтвердила Вандана, отправляя в рот последнюю вилку картофельного карри. — Но привозить во дворец лечебные травы неуместно. Даже если вы привезете хорошие, они заподозрят в них отраву!

— Не очень-то я верю в целительные свойства этих трав. — На лице доктора Эндрюса читалось неудовольствие. — Растения растут на разной почве. Дозировку не проконтролируешь.

— Тогда сбережем мысль Язада на будущее, — предложил Колин. Тарелка его опустела, глаза поблескивали. — Я придумал одну вещь. У меня есть нераспакованный ящик с книгами, который доставили до начала муссонов. Полагаю, детские книги там есть тоже. Вот и выберете подарки для князя и княжны.

— Что думаете, Вандана? — Первин очень не хотелось ехать с пустыми руками.

Вандана склонила голову набок, подумала.

— Это приемлемо, если книги совершенно новые и заграничные. А что до махарани, вам могу помочь я. У меня еще не распакованы чемоданы после последней поездки в Европу, там полно прелестных безделушек.

— Нет, я не могу брать вещи у вас. — Первин разволновалась, хотя и была уверена, что Вандана сделает самый правильный выбор.

— Да вы не переживайте, — вмешался Колин, приязненно глядя на Вандану. — Благодарю вас, Вандана.

— Договорились! — Миссис Мехта хлопнула в ладоши. — Приезжайте ко мне завтракать, заодно расскажу вам подробнее про дворец.

— А в каких вы отношениях с обитателями дворца? — спросила Первин. Лучше не упоминать Вандану во дворце, если у нее сомнительная репутация, а судя по обилию косметики и крашеным волосам, так все и было.

— Она князю двоюродная, — сказал Язад, которому явно делалось не по себе, когда его исключали из разговора. — Часто бывала там в детстве. Но теперь жена моя скорее выбросит свои драгоценности к павлинам, чем переступит порог дворца. Я ей не раз говорил: кто старое помянет… Но она не желает иметь с ними ничего общего.

— Ваши родители расстроились, что вы не вышли замуж за махараджу? — предположила Первин.

Вандана посмотрела на канделябры на столе, будто выискивая в пламени ответ. И после паузы заговорила:

— Да, расстроились. Но мне такая жизнь больше по душе. Больно оно надо — становиться индийской царицей! Попадете в Сатапурский дворец — сама увидите, какую затворническую жизнь ведут мать и вдова покойного махараджи. Сидят в этой зенане с того самого дня, как вошли в нее невестами, и до самой смерти. Да, княгиням дарят драгоценности — но какая от них радость, если ты не выходишь из дома? А вот махараджа может ездить куда пожелает.

— Некоторые махарани отказываются от пурды и путешествуют, — заметила Первин. — Например, Сунити, махарани Кох-Бехара. Она вращается в лондонском свете. А ее дочь Индира, насколько я знаю, известная светская дама.

— Встречала я этих дам из Кох-Бехара, когда путешествовала по Европе. — Вандана провела ладонью по блестящим волосам, лежавшим почти неподвижно. — Такую свободу можно обрести только в том случае, если вдовствующая махарани не держит девушек, входящих в семью, в большой строгости. Но здешняя махарани очень властная. И вдова покойного махараджи, Мирабаи, всегда была у нее в подчинении.

Первин очень заинтересовал этот рассказ.

— А как вы полагаете, махарани Мирабаи добровольно соблюдает пурду?

Вандана пожала плечами.

— В жизни ее не видела. Но она родом из Бхора, родители давали ей некоторую свободу. Насколько я знаю, в пять лет ей подарили охотничью винтовку, и она каждый день ездила верхом. А пурду стала соблюдать только в Сатапуре.

— По вашим словам выходит, что все махарани Сатапура живут будто в тюрьме, — заметил Родерик. — А ведь большинство женщин только о том и мечтает, чтобы кто-то исполнял все их желания.

— Мечтать не вредно, дорогой! — откликнулась Вандана, и все рассмеялись.

Родерик густо покраснел.

— Пурда — это не привилегия, а жизнь, полная ограничений, — бесстрастно произнесла Вандана. — Махарани обязана ездить на поклонение в семейный храм — до него несколько километров, — но и туда ее везут в закрытом паланкине. Никому не дозволено видеть ее лицо.