— Я не понимаю, почему ты так зациклился на этой девушке. — Лоренцо сидит на краю одного из диванов, потягивая бокал коньяка. — Она была всего лишь татуировщицей. Ты встречался с десятками женщин. Что такого особенного в этой?

Я резко выдохнул.

— Нам не нужно об этом говорить.

— Думаю, нужно. — Лоренцо отхлебнул из бокала, его взгляд стал пронзительным. — Что-то заставило тебя напрячься, и как твой деловой партнер, а также брат, я думаю...

— Она беременна. — Я поворачиваюсь и смотрю на Лоренцо. — Счастлив? Я хочу найти ее, потому что у меня есть к ней чувства, но также и потому, что она собирается родить моего ребенка, и я хочу иметь право голоса в том, как это все произойдет. Я хочу убедиться, что она понимает, какое участие я хотел бы в этом принять. Я хочу, чтобы она поняла, на какие компромиссы я готов пойти, чтобы найти способ, чтобы все получилось, потому что я не думаю, что она понимает. Наш последний разговор прошел не совсем гладко. — Я глубоко вздохнул. — Этого достаточно?

Лоренцо медленно моргает.

— Данте, если она была беременна до того, как уехала, значит, все закончилось.

Я чувствую резкий холодок в груди.

— С чего ты это взял?

Лоренцо фыркает.

— Я тебя умоляю. Если она уехала из города, значит, она сделала аборт ранее или планировала сделать его сразу после того, как добралась до места назначения. Это единственный исход, который имеет смысл. Ты хочешь сказать, что если бы она собиралась оставить ребенка, то не стала бы сейчас стучаться к тебе в дверь по поводу страховки и алиментов? Зная, насколько ты состоятелен? Если она ушла, не сказав тебе ни слова, то и ребенка больше нет.

Я слышу в его голосе, как он уверен. Абсолютно, полностью уверен. Но я не уверен.

— Ты не знаешь Эмму, — упрямо твержу я. — Она независима. Ей не нравится, когда кто-то делает за нее то, что, по ее мнению, она может сделать сама. Если бы она хотела сделать это одна, то не стала бы просить меня о помощи. Я в этом уверен.

Лоренцо пожимает плечами.

— Ты знаете ее лучше, чем я. Но я не могу представить себе женщину, которая решила бы растить ребенка одна, за свой счет, зная, что его отец очень богат.

— Эмма бы так и решила. — Просто произнеся это вслух, я еще больше убеждаюсь в том, что это правда. — И мне нужно ее найти.

— Возможно, Аида права. — Лоренцо делает глоток своего коньяка. — Если она так старается скрыться от тебя, может, лучше оставить ее в покое.

— Ты бы так поступил? — Я поправляю галстук и поворачиваюсь к нему лицом. — Просто позволил женщине, которую ты любишь, женщине, которая собирается родить твоего ребенка, исчезнуть, даже не поговорив об этом?

— Я постарался не попадать в такую ситуацию. Так что не могу сказать. — Лоренцо делает последний глоток своего напитка и встает. — Пойдем узнаем, разыскала ли Аида Кармина. Нам пора на вечеринку.

Мероприятие проходит в большой художественной галерее в центре города. Хозяйка приветствует нас, отводит Аиду в сторону, чтобы поговорить о возможности какого-то содействия со стороны художественного факультета университета, и Лоренцо, Кармин и я начинаем пробираться по галерее. Я беру с подноса бокал шампанского и делаю глоток, разглядывая произведения искусства, развешанные по стенам. Позже состоится негласный аукцион, и я присматриваюсь к тому, что я мог бы добавить в свой пентхаус. Это то, чем можно занять свои мысли, а не Эммой, или последней вечеринкой, на которую я пришел вот так, с ней на руке.

Воспоминание о ней на балконе, с видом на городской пейзаж Лос-Анджелеса, посылает во мне вспышку жара, как будто моя кровь горит. Я никогда ни по кому не испытывал такой боли, как по Эмме. Никто и никогда не заставлял меня чувствовать себя так.

Кажется невозможным, что я потерял ее, когда я только-только узнал, что могу чувствовать.

— Данте. — Голос Лоренцо прорывается сквозь мои мысли, в нем звучит нотка раздражения. — Данте, я уже три раза пытался привлечь твое внимание. Тебе нужно держать себя в руках. — Его голос становится жестче, в нем появляется резкость. — Наша семья рассчитывает на тебя. Ты не можешь позволить себе так отвлекаться из-за женщины.

Она не просто женщина.

Но какая-то часть меня понимает, что он прав. Ответственность за управление империей Кампано в значительной степени легла на мои плечи, и я не могу упустить это из виду.

— Есть ли причина, по которой ты говоришь это сейчас?

— Альтьер только что вошел в эти двери, так что да. — Лоренцо поворачивается, и я двигаюсь за ним, мое собственное раздражение растет при мысли о том, что мне придется иметь дело с ним. Нет никого, с кем бы я предпочел говорить, или даже быть рядом прямо сейчас.

А потом я вижу, кто у него на руке, и весь мой мир замирает.

На мгновение я не могу в это поверить. Я говорю себе, что женщина с темными волнистыми волосами, в серебристом платье, которое облегает ее, как вторая кожа, – это кто-то другой. Что я вижу Эмму только потому, что так сильно хочу видеть ее здесь.

Но потом я снова смотрю на нее и понимаю, что все, что я вижу, реально.

Эмма здесь.

И она с Альфио Альтьере.

ЭММА

Всю ночь я только и делала, что не паниковала.

Я ушла, чтобы избежать всего этого, а меня снова втягивают в это. Хуже того, меня втягивают именно в тот сценарий, от которого я и сбежала от Данте, чтобы не оказаться в ловушке мафиози, который ждет, что я буду соответствовать его представлениям о том, какой должна быть, что говорить и делать его женщина. Я боялась того, что Данте может ожидать от меня. Но это никогда не было бы похоже на то, что ожидает Альтьер.

Перед отъездом он прошелся по списку. Я должна быть дружелюбной, но молчаливой. Ласковой с ним, но не навязчивой. Какие бы манеры у меня ни были, он велел мне обязательно их использовать. Было ясно, что он считает меня не более чем отребьем – недостаточно хороша для него или кого-то еще из его окружения, но достаточно хороша, чтобы использовать против Данте. И в соответствии с этой целью он также ясно дал понять, что я ни в коем случае не должна покидать его сторону.

Я хотела спросить, что мне делать, если мне понадобится выйти в дамскую комнату, но подумала, что лучше его не раздражать. Не тогда, когда мне нужно попытаться заставить его ослабить бдительность настолько, чтобы я смогла найти минутку для разговора с Данте.

И я совершенно не готова к тому, что почувствую в тот момент, когда мы переступим порог дома и я увижу его.

Он выглядит таким же красивым, каким я его помню: в тщательно сшитом костюме, чисто выбритый, с темными волосами, гладко уложенными от лица. Его зеленый взгляд встречается с моим, и я чувствую, как учащенно бьется мое сердце. Как будто времени совсем не прошло. Возможно, только вчера я была в его пентхаусе, в его постели, позволяя ему прикасаться к себе так, как я даже не мечтала.

Меня охватывает тоска, желание вырваться из рук Альтьере и побежать через всю комнату к Данте, в его объятия.

Я почти делаю это.

И тут Альтьер крепко сжимает меня в объятиях.

— Даже не думай об этом, — бормочет он. — Возможно, ты сможешь спасти себя и своего ребенка, но сможешь ли ты вовремя предупредить своего друга? Я так не думаю.

Мой желудок сжимается, и я замираю. Я не знаю ответа на этот вопрос, есть все шансы, что Данте сможет что-то сделать, но я понятия не имею, что у Альтьере наготове. Также есть все шансы, что Эбби поплатится за то, что я вообще сбежала от Данте.

Всего этого можно было бы избежать, если бы я осталась.

А может, и нет. Может быть, Альтьер всегда преследовал бы меня, как средство добраться до Данте. Может быть, ошибкой было то, что я вообще ввязалась в это дело. Невозможно знать наверняка, и невозможно вернуться назад. Я не уверена, что вернулась бы, даже если бы могла.

Не знаю, смогу ли я вынести потерю всех тех воспоминаний, которые мы с Данте создали вместе.