***

Очень скоро, Гу Юэсюань и компания покинули Дом Звероловов, и неспешно рысящие лошади понесли товарищей по тракту, ведущему в направлении Удана. Сяо-Фань, придержав своего мерина, поравнялся с отставшей Ши Янь. Та, отрешенно смотрящая вдаль, словно и не заметила его.

- Ласточка, - обратился юноша к подруге с тенью тревоги в голосе. - С тобой все хорошо? Ты уже долго молчишь, и держишься поодаль. Что-то случилось?

- Ничего, что стоило бы вашего внимания, “божественный доктор Ван”, - с неожиданной горечью и язвительностью бросила девушка. - Я совершенно здорова, да и не стоит вам утруждаться ради кого-то столь заурядного. Подождите возвращения в Дом Звероловов - его наследница ждёт не дождется вашего пристального внимания.

- Ласточка, ты что же это… - оторопело выговорил юноша, и умолк. Его иномировая память подсказывала ему причины недовольства подруги, и пусть они казались Ван Фаню нелепыми и обидными, он сдержал рвущуюся наружу резкую отповедь. Вместо этого, он последовал совету иномирового опыта, и сделал ещё более странную для себя вещь - извинился.

- Прости меня, Ласточка, - грустно промолвил он. - Я глазел на Цзи Вэнь самым неприличным и непростительным образом. Пусть мы с тобой и не сговорены формально, родителями и свахой, мы - все равно, что обручены. Для меня не должно существовать женщин, кроме тебя. Сегодня, мои бесстыдные глаза взяли надо мной верх. Скажи, как мне загладить вину перед тобой? - Ши Янь смотрела на него во все глаза, и недовольство из её взгляда испарялось, словно роса под жарким летним солнцем.

- Я хочу злиться на тебя, Сяо-Фань, но не могу, - наконец, ответила она с удивленной улыбкой. - Ты не только мастер складывать льстивые слова, но и мое недовольство смог отогнать с легкостью. Почему так? - юноша облегченно вздохнул, и без малейшего сомнения ответил:

- Потому, что я люблю тебя, Ласточка.

Примечания

[1] Сунь Укун - персонаж романа "Путешествие на Запад", царь обезьян, обладающий разумом, скверным характером, и разнообразными магическими способностями.

Вход в храмовый комплекс горы Удан был неожиданно и неприятно оживлен. У самого “камня разоружения”, на границе владений даосов, столпились многочисленные люди, вооружённые и готовые к бою. Намерения пришельцев были более чем ясны - оскорбления, выкрикиваемые ими в сторону секты Удан и её членов, были слышны издалека. Неведомых забияк сдерживали обнаженные клинки немногочисленных учеников Удана, вышедших им навстречу, но полукольцо вокруг даосов сжималось все сильнее.

Сяо-Фань с удивлением заметил в числе вторженцев семейство Симынь Фына. Тот, вместе с отцом, стоял в окружении своих младших, и мечи в их руках были направлены на защитников даосской обители. Ван Фань, наконец, понял причину невольной опаски, что он испытывал при виде главы клана Небесного Меча. Поза Симынь Сюаня выглядела расслабленной и спокойной, но на его лице виднелись злая радость и предвкушение - этот человек пришел на гору Удан проливать кровь, и собирался пролить её в избытке. Сбросив маску сдержанности, глава лоянского сообщества мечников превратился в безжалостного убийцу, видящего в возможных смертях людей от своего клинка лишь радость. Симынь Фын выглядел на фоне отца задиристым, но безобидным щенком - увлеченно орущий оскорбления и размахивающий мечом, он не излучал и десятой доли убийственного намерения Симыня-старшего.

Также, юноша подметил в толпе пришедших на Удан ещё одного знакомого. Сяо-Фань почти забыл уже этого мужчину с широким лицом и белесыми глазами, пусть тот и пытался его избить совсем недавно, но полностью стереться из памяти юного воителя он не успел. Клан Пигуа принимал в нападении на Удан живое участие.

- Погодите, - Ван Фань удержал за локти своих старших, двинувшихся было в сторону намечающейся стычки. - Нам некуда спешить - пусть оружие и обнажено, никто пока что не пустил его в дело. Давайте подождем удачного момента - нас мало, и лучше бы нам не терять преимущество внезапности. Ударив в нужное время, мы вернее облегчим положение защитников Удана, чем если бы мы выдали себя сейчас, - бросив задумчивый взгляд на напряженных даосов, и их все больше ярящихся противников, он спросил, с тенью сомнения в голосе:

- Мы ведь Удану поможем, братья?

- Да, Сяо-Фань, - согласно ответил Гу Юэсюань. - Чжо Жэньцин - справедливый и великодушный человек, а клан Восьми Триграмм и семья Тан хоть и следуют праведным путем, но известны своими неоднократными отступлениями от него, - он попеременно указал на сплоченную группу в синем, держащуюся в первых рядах, и на одетых в белое и оранжевое мужчин, увешанных метательным оружием. - Пусть клан Небесного Меча не запятнал себя ничем предосудительным, свою опрометчивость Симынь Фын унаследовал от отца, и, возможно, сейчас она толкает Симынь Сюаня на необдуманные поступки. Последнего же сообщества я и вовсе не знаю, но сомневаюсь, что их намерения чисты - иначе, они не пришли бы сюда в силах, и угрожая оружием. Сдаётся мне, правда на стороне Удана в этом споре.

- Ты знаешь последнее сообщество из пришедших сюда, брат - это клан Пигуа, - поправил Юэсюаня младший ученик Уся-цзы. - Думаю, остальные кланы здесь из-за них.

- Ты прав, Сяо-Фань, - грустно вздохнул тот. Гу Юэсюань все ещё переживал свое невольное соучастие в убийстве. - Может быть, не стоит тогда устраивать засаду? Я мог бы выйти и поговорить с ними.

- Не думаю, что они станут тебя слушать, старший, - Ван Фань задумчиво прищурился, оглядывая вторженцев. - У тех двоих кланов - ”неоднократные отступления от праведного пути“. Симынь Сюань жаждет крови. Клан Пигуа потерял лицо, и с радостью вернёт его за счёт Удана. Они не разговаривать сюда пришли, пусть и вынуждены будут это сделать, для соблюдения приличий. Они здесь, чтобы разрушить Удан, и поживиться на обломках.

Друзья отступили под сень деревьев, окружающих горную тропинку, что вела к вершине горы Удан. Пока его спутники стреноживали лошадей, и отводили их подальше, Сяо-Фань решил получше рассмотреть возможных противников.

Клан Восьми Триграмм был наиболее многочисленным из пришедших взыскать с Удана за чужие потери. Его младшие были одеты в синие халаты, украшенные изображением восьми символов, что дали клану имя, и вооружены саблями. Они беспрекословно повиновались указаниям низенького старичка с хитроватым лицом. Этот старец, длинноволосый, с короткой бородкой, и полностью седой, казался бы безобидным пройдохой и плутом, не проглядывай в его глазах холодная сталь безжалостности. Рядом со стариком держались двое крепких юношей, чьи лица несли заметное семейное сходство с ликом пожилого воителя. Один из них, плечистый, длинноволосый, и близкий возрастом к Гу Юэсюаню, был безоружен, но, несмотря на это, казался опаснее любого из своих младших - лицо его выглядело порочным и злым, а испускаемое всем его естеством убийственное намерение было не слабее такового у Симынь Сюаня. Второй был заметно молод - одногодок Сяо-Фаня и Цзин Цзи, не старше. Вместо кланового халата он носил не сковывающие движений рубаху и штаны, а его короткие каштановые волосы были подвязаны алой лентой. Жесткое лицо юноши было бесстрастным и уверенным, а серые глаза оглядывали защитников Удана с равнодушным презрением.

Семейством Тан руководили двое, схожие ликом, одеждой, и высокомерным поведением. Лишь возраст различал эту пару воителей, одетых в шелковые халаты клановых цветов, и одинаковым жестом поигрывающих метательными ножами.

- Расскажи мне, кто здесь кто, Юэсюань, - тихо попросил Ван Фань собрата по учёбе.

- Глава клана Восьми Триграмм, Шан Хэмин, привел на бой обоих сыновей, - с готовностью ответил молодой воитель. - Старший - Шан Чжунши, мастер семейного рукопашного стиля, и… не очень приятный в общении юноша, - Гу Юэсюань немного замялся, выдавая свое нелестное, но предельно вежливое описание старшего сына семейства Шан. Сяо-Фань поневоле задумался, сколь же дурен должен быть этот человек, раз уж его сдержанный собрат не обошел это вниманием.