- Можешь не верить, но ей именно пятьдесят лет, или около того, - ответила она с довольной миной. Ее голос вдруг приобрел некую сердитость. - Да, она годится тебе в бабушки, так что не нужно больше смущать ее льстивыми словами.

- Как я только что понял, мои льстивые слова оказались преуменьшением, - неверяще покачал головой Ван Фань. - Она что, и правда фея? Небесная цветочница, растившая пионы и хризантемы в садах бессмертных?

- Она - обычный человек, - уже спокойнее ответила Сянъюнь. - То есть, необычный, конечно, но она - существо из плоти и крови, как и мы с тобой. Мой отец знал ее родителей. Все в долине Ванъю обладают многими талантами, как ты мог заметить. Но достаточно об этом, - она предвкушающе улыбнулась. - Скажи мне, Сяо-Фань, что за вещи тебе нравятся?

- Маньтоу. И баоцзы, - незамедлительно ответил он, вспоминая те немногие материальные вещи, что доставили ему удовольствие в последние несколько дней. - И “тушеная свинина Дун-по“. И… - он задумался, но так и не смог вспомнить, слышал ли название рыбного блюда, которым его потчевали в гостях у семейства Сяо.

- В “тушеной свинине Дун-по” слишком много жира и сахара, - сказала девочка строгим и наставительным тоном. - Тебе еще долго нельзя будет есть таких вредных блюд. Но я не о еде тебя спрашиваю. Что ты любишь делать на досуге?

Сяо-Фань смешался, не зная, как отвечать на этот простой вопрос. За годы бродяжничества, он и думать забыл об играх и развлечениях, больше занятый выживанием. Восемьдесят с лишним лет чужого опыта не могли помочь ему здесь - иномировых развлечений в округе не предвиделось, слишком уж отличалось окружение Ван Фаня от памяти его благодетеля с фамилией Ли-хоу.

- Ну, мы с соседскими мальчишками любили играть в прятки, - смущенно ответил он наконец. - Ещё, мы часто воображали себя знаменитыми воителями, и фехтовали на палках. У близнецов Хуа был воздушный змей в виде дракона, и они дали мне его на время разок - его было очень весело запускать.

- В прятки нам играть будет скучно - нас всего двое, - рассудительно ответила Сянъюнь. - Не старших же просить поучаствовать? Подражание известным бойцам тебе ещё приестся - совсем скоро, твои старшие братья по учебе будут частенько колотить тебя на тренировках. Воздушного змея у меня нет - папа мне так его и не купил… - она задумалась, отрешенно глядя в никуда, и досадливо сморщилась. - Я совсем забыла - мне же нужно заняться обработкой трав для папы. Извини, Сяо-Фань, сегодня нам с тобой не удастся поиграть.

- Давай я помогу тебе с травами, - предложил тот.

- Ты же ничего о них не знаешь, - с сомнением глянула на него девочка.

- А ты меня научишь, - улыбнулся Ван Фань. - Ты же моя старшая теперь, и должна меня наставлять, а я, в ответ, обязан тебе помогать.

- Это скучная и трудная работа, - все еще скептически ответила Сянъюнь. - Тебе быстро надоест.

- Лучше провести время за полезным занятием, чем бездельничать без толку, - уверенно отозвался юноша. - И потом, я хочу отблагодарить тебя за все эти невероятные знакомства. Давай, старшая сестрица, решайся скорее, - подбодрил он ее. - С помощью и в компании всякое дело идет легче.

- Ну хорошо, - вздохнув, согласилась та, и добавила строго:

- Но меня во всем слушаться беспрекословно! За твои ошибки отец взыщет с меня.

- Не беспокойся, сестрица, - уверенность Сяо-Фаня не поколебалась ни на йоту. - Все будет в порядке.

***

Поздним вечером, когда по-летнему яркие звезды уже выступили на ночном небе, Сяо-Фань лежал на лавке, где ему постелили за отсутствием третьей кровати. Доктор Шэнь уже вовсю сопел на своем ложе в углу гостиной, Сянъюнь устроилась на ночлег в комнате за стеной - там находилась не только кухня, - и лишь к Ван Фаню, переполненному впечатлениями, все не шел сон.

“Новые встречи, и каждая - сплошной восторг,” размышлял он. “Доктор с дочкой - молодцы, лечат меня с таким пылом и жаром, что я уже бодрее себя чувствую.”

Сяо-Фань и правда ощущал себя намного энергичнее, чем прежде, и это было одной из причин никак не приходящего сна.

“Остальные новые знакомые - тоже один другого интереснее,” продолжал он раздумывать, перебирая воспоминания минувшего дня. “Я и Художник разделили сон. Из моего змееподобный дед переполз к нему, пусть и ненадолго. Сюр и невероятие? Еще какие. Любитель го и шахмат швыряется игровыми фишками почище всех японских ниндзей, вместе взятых. А уж Флористка так вообще кладезь сюрпризов. С обезьянами беседует, является многократной чемпионкой Лояна по цветочному делу, и, что самое занятное, в полсотни лет выглядит получше иных школьниц. Одна беда, она явная асоциалка, и выпытать у нее что секрет вечной молодости, что грамматику обезьяньего языка, мне вряд ли удастся,” он хихикнул своим мыслям, поворачиваясь на бок. Сон объял его неожиданно, и не нес сегодня никаких сновидений.

Примечания

[1] Добавление иероглифа "小" (xiao, сяо, "маленький") к имени означает уменьшительно-ласкательную форму, или же, в зависимости от контектста, пренебрежение.

[2] Пиньинь ближе палладицы к истине в произношении имени Цзин Цзи, иероглифа "棘" (ji, цзи) - он произносится как-то наподобие "джьи". Сяо-Фань, своей азиатской глоткой пытаясь выговорить звуки "д", "ж", и "ы", называет Цзи чем-то вроде "得日" (de ri, дэ жи) - бессмысленное сочетание слов, которое можно очень вольно перевести как "поймавший солнца". Это очень подходит рыжему-бесстыжему Цзи, и все думают, что Сяо-Фань тупо дразнится.

[3] При вежливом обращении к старшим по возрасту, используется слово "前辈" (qian bei, цянь бэй, дословно, "предыдущее поколение"). Старших соучеников, в свою очередь, называют "师兄" (shi xiong, ши сюн, дословно, "старший брат по учебе"). Здесь я небольшой путаницы не избег.

[4] Перевод фамилии доктора Шэня, иероглифа "神" (shen, шэнь), как прилагательного - божественный, чудесный, духовный.

[5] Облавные шашки, или же вэйци, были популяризованы японцами под названием "го".

[6] Флористка не заморачивалась с именами для своих обезьян, назвав их "старшая обезьяна", "вторая обезьяна", "третья обезьяна" и т. д.

[7] Нефритовый Император, он же Юй-ди - верховное китайское божество, правящее всеми остальными богами.

Следующие недели стали для Сяо-Фаня вратами в новую жизнь. Ему больше не нужно было скрываться, убегать, и думать, где бы добыть хлеб насущный. Его окружали люди, искренне заботящиеся о нем, и не требующие ничего взамен. Это было для юноши ново и непривычно, как с точки зрения нескольких лет бродяжничества, так и с высоты более чем восьмидесяти лет иномирового опыта.

Ван Фаня несколько раз навещали соученики. Гу Юэсюань зашёл на следующий день после их знакомства, и передал своему младшему комплект одежды и обуви. Уся-цзы расстарался, одев нового ученика в мягкие войлочные сапожки, свободные и удобные рубаху и штаны из синего хлопка, а нательное белье, мешковатое и на вырост, и вовсе было из шелка. Сяо-Фань был в восторге от смены образа с нищенского на вполне приличный и обеспеченный. Юэсюань же, немного побеседовав с доктором Шэнем и Сянъюнь, одарил их коробочкой дорогого чая улун с горы Баньшань, нанес визиты прочим шестерым мудрецам, и двинулся обратно. Он также посетил долину Ванъю и Сяо-Фаня ровно через неделю, справившись о здоровье последнего, и крепко наказав ему во всем слушаться доктора Шэня.

Цзин Цзи тоже навестил своего нового младшего, пусть и мельком: придя в долину с поручением от учителя, он задержался у домика семьи Шэнь, где Ван Фань и Сянъюнь были заняты во дворе, насмешливым голосом пожелал юноше “поскорее начать расти”, и двинулся дальше, прежде чем Сяо-Фань успел завязать разговор. Тот только улыбнулся вслед этому энергичному подростку, по-своему проявляющему заботу о младшем соученике.