- Так, может, не станем расставаться? - предложил Ван Фань. Он, пивший осторожнее друзей, сохранил ясность рассудка. - Отправляйся с нами, Цзяньхань. С твоим мечом на нашей стороне, мы будем словно тигр, у которого выросли крылья!

- Точно, - поддакнул Цзин Цзи. - Крылья. Только пить так много я часто не смогу, да, - он с серьёзным видом икнул. Выпитое легло тяжким бременем на печень не выделяющегося телосложением юноши.

- Согласен с моим побратимом, - добавил Сяо Фу. Он уделял немало внимания вину в этот вечер, и Сяо-Фань всерьез подозревал, что его названный брат держится в сознании лишь из-за более развитых меридианов, и втайне выполняемой целительской техники. Ими, как выяснилось, наследник семьи Сяо владел даже лучше Ван Фаня.

- Главные испытания нашего странствия ещё впереди, - продолжил он. - Нас ждут много сильных противников, достойных твоего меча, Цзяньхань.

- Раз так, решено! - вскричал тот, воздевая к небу пиалу. - Отныне, я с вами! Выпьем за наш союз, друзья! - попытавшись отхлебнуть из пустой чашки, он озадаченно поглядел сперва на неё, а после - на выстроившиеся на столе ряды пустых кувшинов.

- Держи, Цзяньхань, - с улыбкой передал ему свою пиалу Сяо-Фань, и тот, не чинясь, прикончил её содержимое продолжительным глотком.

- Если тебе негде остановиться, погости пока в долине Сяояо, - продолжил третий ученик Уся-цзы, на что юный мечник с готовностью кивнул. - А Фу, на тебя можно оставить этих двоих? Я обещал Ласточке зайти к ней сегодня.

- Конечно, маленький брат, можешь быть спокоен, - уверенно кивнул Сяо Фу.

Ван Фань, такой уверенности не испытывавший, все же распрощался с друзьями, и вскоре стучал в дверь дома Ши Янь. Та, открыв ему, отбросила всю сонливость, и крепко обняла юношу - пусть их разлука была недолгой, молодые люди успели истосковаться по близости друг друга.

***

Вернувшись в долину Сяояо утром следующего дня, Сяо-Фань был немедленно перехвачен Гу Юэсюанем, что передал ему просьбу учителя о встрече. Решив не медлить с этим разговором, юноша направился к тихому горному лужку, где Уся-цзы любил проводить утренние часы в компании чайного прибора, доски для облавных шашек, или “четырех сокровищ ученого”. Старый мудрец находился там и сейчас, но вместо прибора для письма, игровых фишек, либо же чая, его вниманием владели две тонких книги, в которые Уся-цзы попеременно заглядывал, хмуря кустистые брови. Исходящий паром чайник все же присутствовал на столе перед старым мудрецом, но был целиком и полностью забыт. Завидев направляющегося к нему Ван Фаня, старец оторвался от не приносящего ему радости чтения, и встал из-за столика, за которым сидел.

- Хорошо, что я застал тебя до вашего отъезда, Сяо-Фань, - обратился он к ученику. - У меня есть урок для тебя. Вчерашний день был для тебя днем воссоединений с друзьями, и подругой, - старый мудрец глубокомысленно поскреб бороду, и продолжил с нарочито спокойным видом:

- Ты даже на ночь не вернулся домой.

- Мы ночевали в разных комнатах, - немедленно отговорился Ван Фань, на что Уся-цзы лишь покивал с хитринкой в глазах.

- Эх, молодость… Как бы то ни было, ты уделил должное внимание друзьям, товарищам, и любимой. Теперь, послушай немного своего старого учителя. Помнишь, ты некогда упрашивал меня преподать тебе новые техники развития?

- Да, в прошлом году, - удивленно отозвался юноша. - Мое понимание метода Сяояо было низко, и я, посчитав, что постиг его полностью, попросил у вас нового. Как я понял с тех пор, техника развития нашей школы неспособна себя исчерпать - даже сейчас, ее практика укрепляет мои меридианы.

- Я рад, что не ошибся в тебе и твоем таланте, - весело улыбнулся Уся-цзы. - Но, пусть практика метода Сяояо все еще полезна для тебя, изучение новых методов все же полезнее, не так ли? Каждый способ развития внутренней энергии несет в себе новые грани силы. Техника шаолиньской Золотой Рубашки развивает меридиан сердца, укрепляя здоровье и физическую силу. Искусство Восточного Моря усиливает меридиан желудка, позволяя практику подолгу обходиться без пищи. Искусство Китового Дыхания делает меридиан легких много крепче, позволяя надолго задерживать дыхание, - он прервал свою речь на мгновение, бросив задумчивый взгляд на оставленные ранее книги. - Метод Сяояо - не единственная техника развития нашей школы. Я уже преподал Юэсюаню Искусство Отсутствия Формы - помнишь его? - дождавшись кивка Сяо-Фаня, что глядел на учителя загоревшимися глазами, старец продолжил:

- Пусть мне известна лишь низшая его ступень, оно остаётся могущественной мистический практикой, способной укрепить меридианы самыми разными способами. А Цзи получил от меня Искусство Солнца и Луны, позволяющее тонко регулировать внутреннюю энергию, по желанию направляя её в любую точку тела, любую энергетическую жилу. Я дал твоим старшим те методы, что наиболее подходят их стилю и базе. Ты же, - Уся-цзы на мгновение задумался, покусывая длинный седой ус. Кивнув сам себе, он вновь заговорил, хитро улыбаясь:

- Ты освоил метод Сяояо так полно, как его не осваивали ни в твоём поколении, ни в двух предыдущих. Оба новых метода прекрасно подойдут тебе. Выбери из них сам, - он указал на лежащие на столе книги.

- Благодарю вас за добрые слова, учитель, - серьёзно ответил Ван Фань. - Я постараюсь и дальше радовать вас успехами. Я уже сделал свой выбор, - он широко улыбнулся, бросив короткий взгляд на лежащие на столе книги. - Он - обе эти техники.

- Обе? - старый мудрец приподнял брови, но показанное им удивление с трудом скрывало излучаемую старцем гордость. - Не берешь ли ты на себя слишком много, ученик?

- Мне нравится изучать новое. Я считаю, что способен освоить оба метода, учитель, - невозмутимо ответил Сяо-Фань, - разумеется, с вашей помощью. Но, если вы настаиваете, я выберу один.

- Вовсе нет, - Уся-цзы отбросил показное неверие, глядя на юношу с нескрываемым довольством. - Я с радостью помогу твоему таланту раскрыться как можно полнее. Садись, и слушай внимательно, - он указал Ван Фаню на табурет рядом со столиком. - Сначала, я опишу тебе основы Искусства Отсутствия Формы.

Примечания

[1] Сяо-Фань плохо расслышал Цзылин, приняв "баофэн" за созвучный ему "си фэн" ("западный феникс").

Путь Гу Юэсюаня и его соратников к восточным берегам Поднебесной завершился в безымянном рыбацком селе. Справедливости ради, “село” было слишком громким словом для этой горстки лачуг, приткнувшихся к дощатым пирсам. Вокруг царило оживление - рыбаки чинили сети и смолили лодки; одни выходили в море за уловом, другие же возвращались, кто - с удачей, а кто и с пустыми руками; прочие, незанятые ловлей, беседовали, или распевали протяжные рыбацкие песни. Толчеи и шума небольшому селению добавляла большая группа охотников, нагруженная крепко связанными и оттого еле живыми обезьянами. Все эти ловцы зверей толклись около кучки хорошо одетых людей, рядом с которыми стояла телега, почти доверху загруженная вяло шевелящимися мохнатыми тушками. По-видимому, некий богач вздумал скупать живых обезьян, и местные промысловики спешили удовлетворить его запросы.

Друзья кое-как пробрались сквозь шумную сутолоку рыбаков и охотников, собрав сапогами немало раскисшей и круто замешанной множеством ног грязи. Они держали путь к единственному вместительному судну, гордо занявшему большую часть неширокого пирса. Суденышко это было легкой одномачтовой джонкой с единственным парусом, но среди местных лодок и лодочек оно выглядело чуть ли не одним из громадных кораблей морехода Чжэн Хэ. Владелец джонки, тощий и загорелый старик, заметно важничал, повелительно покрикивая на своих матросов, таскающих садки с рыбой, но мигом преобразился, стоило Гу Юэсюаню приблизиться к нему.

- Доброго дня, молодой господин, чем старый Чжао может услужить вам? - угодливо зачастил он, низко кланяясь. - Моя лодка - самая быстрая и удобная в нашем селении, и клянусь именами предков, я доставлю вас в любое место в бухте Ханчжоу совсем недорого, едва ли не себе в убыток! На многие ли вокруг вы не найдете столь замечательного и быстрого корабля!