- Ну что ж, если мой родич хочет примириться, стоит хотя бы взглянуть на его извинения, - пробормотал он, вскрывая конверт и берясь за многократно сложенный лист бумаги, лежащий в нем.

Стоило старшему клана Пигуа потянуть за бумажный лист, как обнаружилось, что вовсе не он был главным содержимым конверта. Следуя за бумажкой, невесомый белый порошок вырвался наружу, легким облачком окутывая мужчину. Тот, пустив ртом пену, рухнул под ноги своих младших, и забился в судорогах.

- Всем назад - заорал Сяо-Фань. - В письме яд!

Собравшиеся поспешно раздались в стороны. Над площадью раздалось тревожное бормотание - кланы горного селения озабоченно переговаривались, растерянные и напуганные. Ван Фань, запустив руку в суму с медицинскими принадлежностями, добыл оттуда небольшой отрез полотна, и, повязав его на лицо, осторожно склонился над лежащим мужчиной. Подобрав с земли случайный прутик, юноша отбросил им подальше злополучный конверт. Окружающие попятились от него, словно от ядовитой змеи.

- Кто-нибудь, дайте платок, - бросил Сяо-Фань, протянув руку назад.

В его ладонь немедленно лег кусок ткани. Действуя с большой осторожностью, юноша утер с лица лежащего остатки порошка. Потом, вынув из сумы небольшой кувшинчик, набрал в рот жидкости из него, и щедро опрыскал главу клана Пигуа, уже лежащего без движения. В воздухе запахло крепким вином. Смочив платок из кувшинчика, он бережно протер лицо и руки мужчины. Лишь после этого, он поспешно взял его запястье, вчитываясь в пульс отравленного. Почти сразу же, он раздраженно скривился, уронив руку мужчины наземь.

- Он мертв, - с сожалением сказал Ван Фань, снимая ткань с лица и вставая. - Все его жизненные течения прекратились. Простите, я оказался недостаточно умел.

- Ты! - рявкнул один из мужчин, одетых сходно с умершим. Яростный оскал искривил его лицо, широкоскулое и бледноглазое. - Ты и твои подельники отравили главу! Не думай, что твое притворство спасет тебя от возмездия! - с яростным криком, он бросился на Сяо-Фаня.

Кулак ученика клана Пигуа вспорол воздух, и ударил юношу точно в середину груди, но остановился, так и не коснувшись одежды Ван Фаня. Тот посмотрел на ретивого мстителя с раздраженным удивлением - не такого ответа он ожидал на свою искреннюю попытку спасти человека. Показанное боевое искусство также не впечатляло - техника Золотой Рубашки, выполненная Сяо-Фанем, остановила удар полностью, даже не особо поколеблясь.

Обозленный человек ударил снова, а после - еще и еще, колотя юношу, словно тренировочное чучело. Тот смотрел на это с тенью интереса, не двигаясь с места и не пытаясь защищаться. Удары члена клана Пигуа останавливались совсем рядом с телом Ван Фаня, не касаясь его, словно мужчина решил похвастаться точностью движений рук. Его красное от злости лицо, впрочем, говорило об искренности его попыток избить юношу. Наконец, разъяренный мститель остановился, тяжело дыша, и бессильно опустил трясущиеся от усталости руки. Сяо-Фань, целый и невредимый, смотрел на него с прежним безразличием, разбавленным каплей ленивого любопытства. Цзин Цзи оказался прав - кулачный стиль этого местечкового клана был весьма посредственным.

- Достаточно! - раздался громкий голос Юэсюаня. - Так вы благодарите моего младшего за попытку спасти вашего главу? Неужели клан Пигуа забыл о чести?

- Не думай, что ты сможешь уйти от правосудия, - выплюнул тяжело дышащий мужчина. - Нас больше, и наши соседи помогут нам поквитаться за злодейство, - он повернулся к прочим стоящим на площади. Те ответили ему растерянными взглядами.

- Я - Гу Юэсюань, старший ученик четвертого поколения школы Сяояо, - отчеканил молодой воитель. - Всяк, кто знает хоть немногое о происходящем на реках и озерах, подтвердит - я не использую подлых приемов, не бью в спину, и не лгу. Ручаюсь своим добрым именем - я не знал о яде в письме. Я был обманут, как и все вы, истинным отравителем, что представился мне Лу Цинъюем, младшим Удана.

- Гу Юэсюань, Кулак Справедливости? - спросил кто-то из толпы. - Я слышал о твоей победе над отрядом конных разбойников в Шаньдуне. Он достойный человек, братья, и его словам можно верить.

Над площадью снова раздались шепотки, и негромкие разговоры. Мужчина, что попытался избить Сяо-Фаня, вновь покраснел, на этот раз - от несомненного стыда. Отводя взгляд, он вновь заговорил, обращаясь куда-то в сторону Гу Юэсюаня.

- Простите мою опрометчивость, молодой господин. Мой разум помутился от смерти близкого человека. Прошу, не держите на меня обиды.

- Не беспокойтесь об этом, - рассеянно ответил ему Ван Фань, и повернулся к своему старшему. - Похоже, нам нужно увидеться с этим Лу, что подговорил тебя отнести отравленное письмо.

- Верно, - согласно кивнул тот, и обратился к окружающим. - Собратья, я невольно выступил орудием убийцы. Моя честь запятнана, и я обещаю вам приложить все усилия, чтобы привести злодея к справедливости.

- Благодарю, молодой господин, - ответил все тот же ученик клана Пигуа. К нему понемногу возвращалось присутствие духа, и на лице мужчины воцарилось холодное спокойствие. - Нам нужно похоронить нашего главу. Простите, мы не можем более вести никаких других дел сегодня, - коротко поклонившись, он двинулся к своим соклановцам, собравшимся вокруг мертвого тела.

Примечания

[1] "Цзин цзи" (荆棘, jing ji) дословно переводится как "терновник", либо же "шипы".

[2] Э Ло Сы (俄罗斯, e luo si) - Россия.

[3] Нюйва - одно из китайских прабожеств, женщина с телом змеи. Создала человечество, вылепив его из глины. Жена первого императора Фу Си.

Путь обратно в Удан был проведен товарищами в угрюмом молчании. Гу Юэсюань тяжело переживал свою оплошность, стоившую жизни невинному человеку. Цзин Цзи, и без того неразговорчивый, сейчас и вовсе замкнулся в себе. Сяо-Фань, видя подавленное состояние старшего собрата по учебе, не хотел затевать веселых бесед. Он какое-то время негромко переговаривался с Ши Янь и Вэй Цзылин, расспрашивая девушек о ядах и отравителях, известных на реках и озерах, но этот разговор заглох сам собой - ни та, ни другая не смогли с точностью определить ни яд, ни его составителя.

В Удане, их ждало больше плохих новостей - ученик по имени Лу Цинъюй был никому не известен. Описание, данное Юэсюанем, соответствовало внешности младшего по имени Ли Чжаоцин, пропавшему вчера - то есть, незадолго после того, как старший ученик Уся-цзы с товарищами отправились к хребту Цзинъян.

- Не расстраивайся, брат, - успокаивающе обратился Ван Фань к своему старшему. - Ты всего лишь пытался сделать доброе дело. Не твоя вина, что человек, которому ты доверился, оказался мерзавцем.

- В том, что я вовремя не распознал злодея - лишь моя вина, - с горечью ответил Гу Юэсюань. - Ты был прав насчет моей проницательности, Сяо-Фань. Я оказался прискорбно слеп.

Два собрата по учебе стояли во внутреннем дворе Удана, где они опрашивали даосов о беглом отравителе Лу Цинъюе. Девушки уже удалились отдыхать, а Цзин Цзи фехтовал с даосами-мечниками на тренировочной площадке - как подозревал Ван Фань, в попытках отвлечься.

- Скажу тебе прямо, брат - я шутил тогда, - непреклонным тоном заявил младший ученик Уся-цзы. - Ты вовсе не слепец, пусть иной раз и считаешь людей лучше, чем они есть. Но даже это не порок, а достоинство. То, что некоторые не оправдывают твоих ожиданий, и оказываются негодяями - пятно на их карме, а не на твоей.

- Как бы то ни было, распознай я вовремя эту змею, прячущуюся в траве - и жизнь невинного была бы спасена, - вздохнул Юэсюань. - Благодарю тебя за слова поддержки, младший, но моей вины они не снимают.

Сяо-Фань раздраженно огляделся вокруг. Солнце начинало клониться к закату, и ученики Удана потихоньку заканчивали свои повседневные дела, чтобы удалиться на покой. Во внутреннем дворе все ещё оставались некоторые тренирующиеся, а также те из даосов, кто был обременен хозяйственными заботами. Один из них, совсем ещё подросток, с встрепанной каштановой шевелюрой и растерянным взглядом, привлек внимание Ван Фаня. Юный даос тяжело дышал и озирался, скользя сомневающимся взглядом по соученикам. Это показалось младшему ученику Уся-цзы дарованной небом возможностью, что могла развеять меланхолию его старшего.