— А это тоже схвачено? — спросил я, тыкнув пальцем ему в нижнее ребро.

— Угх! — охнул он и резко сложился. — Больно же!

— Регенерация у тебя хорошая, но не мгновенная, — покачал я головой. — Если бы кто тыкнул туда, то ты бы отвлекся и пропустил еще пару затычен. Так бы и зарезали как лоха.

— И обнаружили бы, что с рассеченным горлом я все еще живу и убиваю — фыркнул парень, обращаясь обратно в человека, — Не говоря уже, что в битве, под адреналином я бы удара и не заметил бы.

Снова предстал в своем облике и даже одежда цела. Все же это не ликантропия, где происходит именно трансформация тела, а что-то вроде «костюма» поверх своего облика или замена своего, на духовный. Сказать сложно, ведь я в таких вещах еще плохо разбираюсь.

Парень же выглядел спокойным и все следы каких-либо ран у него прошли. Даже ребро явно уже зажило, если вообще было повреждено, все же особой связи между обликами не видно. Живучести ему не отнимать, но все равно рисковал он по мне слишком сильно. Знаю, что опыта у него куда больше, чем у меня, но все же не нравится мне это. Не знаю, как бы я потом оправдывался перед Эри если бы её братец тут голову сложил.

— Хм? — посмотрел я под ноги и увидел там валяющийся нож гоблинов.

Взял и осмотрел. Зазубренный, местами кривой и ржавчина видна, но сделан очень хорош. Все эти элементы явно были сделаны намеренно, а не из-за криворукости кузнеца.

— Орудие пытки, а не оружие, — покачал я головой. — Очень хорошее.

— А то, — пожал плечами Джин. — Это же «подземный народец». Германо-скандинавские легенды не разделяли гоблинов, дварфов и темных эльфов, все это — один народ. Это потом уже их легенда слилась с английскими гоблинами, по сути, злобными фейри, и немного отделилась, а один Профессор и его последователи отсекли их от основного потока окончательно. Так что в ковке и кузнечном деле они толк знают.

— Так Роулинг не особо выдумывала, когда делала своих, — хмыкнул я.

Осмотрев тела гоблинов, я убедился в словах Джина. Некоторые выглядели как классические уродливые носатые и зеленые карлики, другие имели темную или светлую кожу, бороды или даже относительно человеческие лица. Деформированные местами, но все же.

— Их легенда постоянно изменяется из-за влияния массовой культуры. И они тоже меняются, но, правда, не все. Если пошарить, можно, наверное, и изначальных доккальфаров найти…

— То есть тут и симпатичные сисястые и жопастые гоблинши имеются? — спросил Болтушка, повиснув на моей шее.

— Да есть. Если поискать.

— Круто, Ники, давай такую поищем⁈ — обрадовалась моя фея.

— Тебе она зачем?

— По приколу, — хихикнула она. — Я в ММО видела таких и может фоток наделать и продавать будем.

— Отличный бизнес-план, — потер я переносицу. — Продумай только его до конца.

— Окей!

Да, эта дамочка порой выдает всякое.

— Ну и чего тогда эти ребята на нас напали?

— Хрен его знает. Может решили нас съесть. Человечину они вполне себе любят некоторые. Может запытать хотелось. Эти ребята конченные садисты и маньяки. Ну или нас продать думали, выкуп потребовать. С тех пор как случился развал местного гоблинского единства, с ними сложно вести дела.

— Развал?

— Тот Эрлкинг, что привел их сюда, был убит. Короля Гоблинов, что примостил свою задницу Мельхиоре за столетия до появления первых сноходцев, убил Доккэби, нечисть из Кореи такая. Пришел, оторвал Королю голову и занял его место. Но вот полностью принять его легенду, его власть — оказался не в силах, для этого как-то недостаточно, что на Западе Доккэби величают «корейскими гоблинами». И вот с тех пор у них раздор, смута и безуспешные восстания каждые полгода. Ну и бесконтрольные гоблины в каждой мусорной крысе.

— К ним наведаемся?

— Если на Кладбище не найдем ничего, то первым делом к гоблинам, — предвкушающе улыбнулся Джин. — Знаю я одну банду неподалеку, теперь причина есть устроить им «веселье», раз первыми напали.

— Ты только двинь меня перед «весельем» пару раз, — попросил я, — А то ведь, пока силы наберу, они мне всю броню клинками измочалят.

— Обязательно.

Дальнейший путь прошел абсолютно спокойно. Видать если и были желающие на нас напасть, то после того как мы расправились с гоблинами, их пыл поутих.

Через какое-то время атмосфера вокруг стала меняться.

Мельхиор и так представлялся весьма недружелюбным местом, но сейчас все становилось еще хуже.

В первый миг я подумал, что у меня что-то с глазами.

Потому что краски вокруг померкли.

Все стало каким-то серым, словно включаешь старый черно-белый фильм прошлой эпохи или установил похожий фильтр. Картинка сильно поменялась и будто приобрела ощущения старых ужастиков начала 20-го века.

Затем по земле начал стелиться легкий туман, а фонари на столбах засветились тусклым сиянием, лишь дополняя эту странную атмосферу.

Однако вокруг не ощущалось страха или ужаса, скорее витали грусть и отчаяние, а мысли сами собой двигались в сторону депрессии.

— Приближаемся, — сказал Джин. — Когда окружение становится однородным, значит где-то рядом Точка Стабильности, в данном случае — Кладбище.

Через пару минут мы предстали перед огромными железными вратами, опутанными лозами на которых росли белые розы. Стоило нам приблизиться, как металлические решетки на этой калитке начали расступаться, пропуская внутрь.

Мы вступили на территорию настоящего готического кладбища. Виднелись каменные надгробия, между которыми простирались узкие мощеные дорожки. Росли колючие кусты белых и красных роз, а плющ обвивал плиты и даже целые склепы.

Двигаясь вперед я видел лишь эти надгробия, что словно уходили в бесконечность, создавая еще более грустную и давящую атмосферу. Однако тут все же были маленькие островки ярких красок, но это точно не творение этого места, а просто цветы и конфеты, которые кто-то оставлял у могил, чтобы почтить память усопших. Фонарные столбы освещали наш путь, когда мы все шли и шли к центру, где находился какой-то высокий пьедестал с фонарем, почему-то обмотанный какими-то черными тряпками, что реяли как мрачный парус корабля-призрака.

Я сразу же дал понять Болтушке, чтобы ничего тут не воровала. Та нескольку куксилась, ведь вокруг вкусняшки бесплатные лежат, но обещала ничего не трогать.

Тишина вокруг, но если слушаться, то можно услышать чей-то плач и стенания, но они, как и все вокруг вызывали не ужас, а только тоску.

Вскоре мы добрались до этого монумента и Джин подошел ближе.

— Хранитель, внемли нам! — громко заговорил он, нарушив холодную тишину.

В следующий миг эта фигура начала шевелиться!

Я чуть отступил, когда осознал, что пред нами все это время был не огромный кусок тряпья, обмотанный вокруг какой-то статуи, а… платье… Кружевное черное платье словно вышедшее с картинки какой-то викторианской эпохи, рваное по краям, испачканное местами и очень потертое, но главное было в том, кто это носил.

Пред нами предстала огромная женщина метров двадцать в высоту с бледно-белой кожей, что еще сильнее делало её похожей на огромную мраморную статую. Исхудавшая с нежными чертами лица, но растерявшая аккуратность и ухоженность. Её черная туш потекла, образовав следы от слез, черные губы были поджаты и слегка дрожали, а глаза чуть покраснели.

Великанша словно только что плакала, и мы оторвали её от созерцания собственной грусти.

Она сидела на этом пьедестале, обняв коленки и прижимая к себе такой же, как и она сама, большой посох на вершине которого на изогнутом крючке висел фонарь, сияющий бледно-голубым светом.

Меж тем Джин явно уже встречавшийся с ней и не боящийся, продолжил разговор:

— Мы ищем новые могилы. Помоги нам!

Женщина же лишь грустно вздохнула, а затем медленно подняла руку указывая куда-то в сторону. После чего она отвернулась от нас и закутавшись плотнее в ткани с продолжила тихо сидеть.

Джин же поклонился, и мы двинулись в указанное место.